– Только аккуратнее, – насупился Брукхеймер.

– Вне всякого сомнения. Буду предельно внимателен.

Оставшиеся в живых террористы собрались в столовой – семеро белорусов, четверо украинцев, двое литовцев и молчаливый татарин-ваххабит Муса Самаев. Всего четырнадцать человек.

Неделю назад их было больше полусотни. Где-то по тоннелям все еще бродила группа, возглавляемая Ежи Ковальским, а возле основного выхода в секрете засели трое чеченцев с двумя датскими крупнокалиберными пулеметами «Madsen MK 3» [Калибр – 12, 7 мм (патрон 12,7х99 НАТО), масса – 28 кг, длина – 1630 мм, начальная скорость пули – 800 м/сек, емкость магазина (ленты) – 50 патронов, прицельная дальность – до 2500 метров]. Выйти наружу через главные ворота не было никакой возможности. Чеченцы подчинялись только приказам погибшего Тамаза, по-русски почти не говорили и открыли бы огонь по любому, кто попытался бы пройти сквозь их кордон.

Пятеро террористов бесследно исчезли:

Габонис, Пановны, Либман, Федунич, Костыко. Еще шестеро были намертво замурованы в ракетной шахте и должны были медленно умирать от голода и жажды. Все попытки вскрыть двадцатисантиметровую стальную дверь закончились провалом. Куда-то делись Петерс и его соплеменники…

Обсуждение сложившейся ситуации не заняло много времени.

Собравшиеся пришли к выводу, что их цинично подставили. Кто именно – поляки или братья-прибалты – не суть важно. Оставалась одна возможность спасти свои шкуры – бежать через запасные выходы. Но до них надо было еще добраться и разблокировать люки.

Трое боевиков во главе с Мусой отправились на разведку.

Остальные до половины завалили проемы дверей обеденного зала мешками с песком и ощетинились стволами в темноту коридоров…

В полутора километрах от забаррикадировавшихся террористов Влад отложил в сторону плоскогубцы, взял в руки напильник и выразительно посмотрел на Федунича, которого колотила крупная дрожь.

Напильник был крупнозернистый, с полированной деревянной рукоятью, и произвел на пленника сильное впечатление.

Если такой железкой один раз провести по зубам, то клиент будет вынужден несколько месяцев кушать исключительно протертую пищу. Пока не обзаведется протезом.

Об ощущениях можно и не говорить. Федунич едва не лишился чувств.

– Ну? – строго спросил его мучитель. – Будешь отвечать или продолжим наши игры? У меня, как я уже говорил, времени мно-ого…

– Буду, – выдохнул деморализованный террорист.

– Вот и славно. Поступим так – я ставлю конкретный вопрос, ты четко и по существу.даешь ответ. Если мне покажется, что ты что-то скрываешь, то я ломаю тебе следующий зуб. На тридцать один вопрос у тебя зубов хватит. Потом перейдем к другим частям тела. Пояснить, к каким?

– Не надо…

– Хорошо. Итак, сколько человек в вашей группе?

– Было около шестидесяти. Сколько осталось сейчас – не знаю.

Федунич сообразил, что лучше отвечать честно. Он страшно боялся боли. Как, впрочем, любой, кому доставляет удовольствие причинять боль другим.

– Кто у вас был за старшего? Учти, несколько имен я знаю. К примеру, Войцех Пановны. Или Зигги…

– Вы меня не убьете? – лицо экс-террориста перекосила гримаса.

– Ого, уже на «вы»! – хмыкнул биолог. – А раньше то «пошел ты…», то «детка». Растешь… Убивать мне тебя нет резона. Ты еще понадобишься для допросов белорусскому КГБ. Все ясно?

– Да…

– Я жду ответа.

– У нас было несколько старших. Га-бонис, Пановны, Ковальский, Либман и Темирбулатов.

– Так. А ты какую должность занимал? – Рокотов решил не вдаваться в подробности, выясняя имена командиров.

– Старший группы.

– Какой группы?

– Первой…

– Что значит «первой»?

– Отряд был разделен на три группы. В моей были хохлы и белорусы, во второй – чеченцы и русские, в третьей – латыши и литовцы.

– Интернационал, значит? Террористы всех стран, соединяйтесь? Ну-ну…

– Латыши сбежали, – тихо пробормотал Федунич.

– Сколько их?

– Пять или шесть человек. Старшего зовут Петерс.

– Это имя или фамилия?

– Я не знаю. Наверное, фамилия… Мы близко не общались.

– Как ты вообще сюда попал? – Владислав постепенно переходил на доверительный тон.

Раз «язык» разговорился, не стоит мешать ему изливать душу. Пусть почувствует себя жертвой, которую гнусно обманули «нехорошие дядьки» и бросили на растерзание садисту с плоскогубцами и напильником. Всегда проще обвинить кого-нибудь со стороны, чем отвечать самому. Такой метод допроса принят в среде нормальных полицейских и сотрудников специальных служб и выгодно отличается от тупого выбивания показаний. Ибо при непрерывном мордобитии человек возьмет на себя все, что угодно, лишь бы остановить избиение. Но при этом достоверность сведений будет невелика.

Рокотов не мог себе позволить опираться на ложные данные.

– Нас вербанули в Минске, – Федунич готов был расплакаться от жалости к себе. – А вы правда меня не убьете?

– Не волнуйся. Если честно все расскажешь, то нет. К тому же это запрещено инструкциями и уставом.

Экс-террорист несколько секунд обдумывал услышанное и кивнул.

Действительно, убивать свидетеля или подозреваемого не разрешено. Этот парень явно принадлежит к какому-то государственному департаменту. Мысль об одиночке-мстителе не пришла Федуничу в голову. Слишком уж это было бы невероятно.

– Это все Потупчик… Он все подстроил.

– Подробнее, – Влад совершенно не разбирался в раскладе политических сил Беларуси, но сделал вид, что фамилия Потупчик ему известна.

– Три месяца назад нас пригласили на одну конференцию в Гомель. Меня и еще нескольких парней…

– Ты член «Белорусского Народного Фронта»? – догадался биолог.

– Ага, – Федунич обреченно вздохнул. – Там Потупчик предложил подзаработать. Мы согласились. Он познакомил нас с Миколайчуком и Либманом. Вот и все… Две недели мы тренировались на Украине в лагере, а потом приехали сюда.

«Примитив, – подумал Рокотов. – Боже, какой примитив! Просто-напросто вербанули идиотов-националистов с криминальным уклоном. Без затей. Предложили свалить Президента и заработать немного наличных. А те, естественно, согласились…»

– Когда вы узнали о цели операции?

– Уже здесь,

– Конкретнее. Что именно вам объявили?

– Ну, что мы выполняем историческую миссию по свержению Луки и его преступного режима. Половину денег нам выдали тут же, вторую половину пообещали сразу после выполнения задания…

– Сколько всего денег?

– По пятьдесят тысяч долларов.

– Где твои бабки?

– Они были в подсумке…

Влад опорожнил подсумок террориста, выбросив из него четыре магазина к «M16», и достал перехваченную аптечной резинкой пачку долларов. Развернул купюру, посмотрел на свет и ехидно усмехнулся.

– А ты знаешь, что вам впарили липу? С такой бумагой тебя бы взяли в первом же обменном пункте.

Федунич побелел и даже на секунду забыл о боли в сломанном зубе.

– Как липу? Я же проверял!

– Не знаю, что ты там проверял, – Рокотов небрежно разорвал стодолларовую купюру и отшвырнул пачку, – но только это фальшивка. Неплохого качества, но банковскую машину не пройдет. Экс-террорист зарычал:

– Ну, суки!..

На самом деле американская валюта была настоящей. Спектакль с разорванной купюрой был нужен Владиславу для того, чтобы вызвать в Федуниче злобу к обманувшим его подельникам. Раз он пошел на дело ради денег, то финансовый вопрос для него наиболее важен. Подсунувшие фальшивку не заслуживали того, чтобы их прикрывать.

– Прекрати истерику! Сам виноват. Должен был раньше сообразить, что вас надувают. Мы ведь тоже тут не случайно…

До Федунича смысл слов Рокотова дошел быстро.

– Ах, так! Значит, эти ублюдки нас сдали?!