- О нет! - Форс всплеснул руками: - Я не смогу сразу рассказать обо всем, что ты можешь, но знай, что дар никогда не бывает так однобок. Твоя первостихия огонь, но существует множество других первостихий как союзных так и не очень. Огонь обычно союзен плоти, пространству, воздуху и противопоставлен воде и магнетизму. Ты обязательно сможешь многое, но сильнее всего у тебя всегда будет проявляться склонность к огненной стихии. Сложнее всего будет со стихиями антагонистами.
- Анта... чего? - не понял я. Если о смысле слова "пиромантия" я догадался по контексту, то это слово слышал тогда впервые и о его значении не подозревал совершенно.
Маг рассмеялся до слез:
- Это противоборствующие с огнем стихии. Со льдом и водой тебе будет сложно совладать даже на самом минимальном уровне.
- Антагонистами, - повторил я, новое слово, глядя на то, как огонь постепенно угасает.
- Молодец! - не замедлил с похвалой Форс, подозвав жестом батю: - В скором времени тебе придется запомнить множество новых слов.
- Заберете меня на Озеро? - не смог не спросить.
Мною имелось ввиду не просто озеро, а легендарное Мертвое озеро вода в котором настолько соленая, что в нем никто не живет. Но большинство знало об этом факте лишь потому, что на двух островах расположенных по его середине стояли Близнецы. Это были легендарные башни, построенные не менее легендарными основателями Ковена магов. В Близнецы стекались разумные с магическим талантом со всех концов Империи. Там они получали серьезное магическое и столь же серьезное гражданское образование и становились частью Ковена.
- Конечно, - он кивнул.
- А без этого никак? - уточнил, хотя и знал, что действительно никак.
- Никак. В твоих руках слишком серьезная сила. Тебя необходимо научить управлять ей, иначе в один прекрасный день ты нечаянно спалишь свою деревню, а возможно заодно и весь лес, - маг развел руками.
- Заберете его? - спросил подошедший отец настороженно.
- Обязательно, - возбужденно закивал Форс.
- Может так и лучше, - печально выдохнул батя и его плечи поникли.
Он вдруг словно стал ниже на пол головы. Понятное дело, что отпускать единственного сына в неведомые дали для родителя неоднозначная перспектива. Одно дело, когда чадо вот оно под боком и совсем другое, когда где-то далеко. Разум-то понимает, что там ребенка ждут невообразимо большие перспективы. Что просто оставлять меня здесь - это равно переселению на вот-вот грозящий извергнуться вулкан. Разум понимает, а сердцу этого не объяснить.
- Батя, - словно придушенный прохрипел я, но не смог продолжить говорить о том, что хотел сказать. Предательская слезинка скользнула по щеке.
- Мужики не плачут, - сказал отец мне, как когда-то в детстве и обратился к магу. - Надеюсь, вы можете задержаться до завтрашнего утра. Мы устроим достойнее проводы и подобающую уважаемому адепту магии встречу.
Форс глянул на едва сдерживающего слезы меня, потом на отца.
- Можем, - кивнул он. - К тому же я был бы признателен, если бы смог пополнить у вас запас провианта. И этого парня нужно собрать в дорогу. Нам придется провести в пути довольно продолжительное время и не всегда будет возможность получить кров и пищу.
- Вы получите все что нужно, - кивнул отец и дал нам знак следовать за ним.
Только теперь я заметил, батя не просто сделался ниже, а постарел. В волосах прибавилось седины, лоб прорезала еще одна морщина, а плечи опустились. Неужели скорое прощание с единственным сыном так его подкосило?
Нет. Он уже давно не мальчик, много путешествовал и много повидал, что тоже оставило свой отпечаток, но все, же в свои сорок с небольшим он был мужик еще хоть куда. Недаром смог вскружить голову простоватой, но красивой матери, несмотря на обилие конкурентов помоложе. Ему пришлось пообломать немало рогов не в меру пылким и прытким, но взял он маму не силой и удалью, а умом и приличным по нашим меркам образованием. Сатир умеющий читать это еще не нонсенс, но довольно редкое явление.
Меня отец, кстати, тоже обучил и грамоте и счету, несмотря на полное отсутствие желания с моей стороны. Сколько он меня тогда порол! Некоторые соседи, грешным делом, подумали, что так грамоте со счетом и учат. Отец прутом меня по голой жопе, а я считаю вслух сколько раз или алфавит проговариваю. Не все сообразили, что по мягким тканям я получал только когда сбивался или ошибался. После и читать стали по почти такой же схеме. Читали одну из немногих книг, что была в доме "Священное писание" и эта книга даже под розги не была интересной. Зато теперь можно смело в Духовную семинарию идти, на проповедника или жреца учиться. Возьмут без экзаменов.
Следуя за отцом, так и дошли до деревни. Я не смел, нарушить тишину, и слушал Лес. Наша деревня находилась на большой постоянно искусственно увеличиваемой поляне, так что меня всегда окружал Лес. Пусть вокруг самой деревни были сады, поля и огороды, но вокруг них всегда был Лес. Лес, говоривший с ними и оберегавший нас. Когда-то сатиры, жили только охотой и собирательством и буквально только несколько поколений назад мы научились у пришедших на эти земли имперцев оседлому образу жизни и земледелию. Нас не приводили силой к "имперским истинам", что подчас тоже имело место в отдельных регионах. Мы сами охотно сменили костяной и каменный инструмент, на железный, а шалашики на добротные срубовые дома. Проповедники легко нашли отклик в наших сердцах, и мы приняли "Священное писание", хотя мало кто из нас мог его прочитать.
Но, несмотря на все это мы по-прежнему оставались сатирами - козлоногими и рогатыми детьми Леса. Лес продолжал говорить с нами, давал пищу и кров нашим охотникам. Ни один лесной хищник не нападет на сатира в этом Лесу, будь то хоть голодный волк, хоть медведь шатун. Все они здесь знают нас, а мы знаем их.
Лес прекрасен. Сатиры уходят из него, но если остаются живы, всегда возвращаются обратно, в этот Лес. Именно Лес, а не просто лес или Шепчущий лес, потому что он живой и это его имя, а не простое обозначение местности заросшей деревьями.
Деревню, видимо, кто-то предупредил о нашем пришествии. Все деревенские высыпали на улицу и устроили настоящий живой коридор, провожая нас взглядом до дома. Мать стояла у открытой калитки со следами слез на лице. Она уже все знала. Ей ничего не требовалось объяснять, и ничего невозможно было доказать. У нее забирают ее единственного кровиночку и все. Ради какого блага? Не может быть такого благо, в котором детей, пусть даже готовых припереть в отчий дом в подоле собственных детей, забирают у матерей.
- Мать! Зови соседей! Накрывай столы! Мечи все из погреба! Тащи из кладовой самогон и вино! Мы сегодня дорогого гостя встречаем и сына провожаем! - тщетно стараясь выглядеть веселым, прогорланил отец.
Мать заревела в голос.
- Да не реви ты. Не реви, - он ее обнял и погладил по волосам, как это делал всегда. Это в определенной степени помогло, и рев превратился в тихие всхлипывания.
- Добрый день, - поздоровался Форс, как бы ни замечая слез.
Мама хлестнула его недобрым взглядом, от которого иные мужики шарахались, и ничего не ответив, пошла звать соседок, стоявших здесь же на улице. Соседки не отказали. Как можно отказать в таком деле? Через несколько минут во дворе нашего дома стояли стащенные со всей округи столы и лавки. Столы прогибались и грозили сломаться под тяжестью спиртного и разнообразной еды.
Пока накрывались столы, я и маг оказались оттерты в сторону и предоставлены сами себе, точнее друг другу. Отец, убегая куда-то, шепнул мне что-то про то, что бы развлекал гостя. Гость в развлечениях не особо нуждался. Он нуждался во мне самом и, возможно, гораздо больше, чем я нуждался в нем.
- По дороге тебе предстоит много запомнить..., - он вещал, а я успешно пропускал все мимо ушей.
Ну, а что? Он серьезно думал, что я его буду слушать в такой момент? Вроде образованный человек, адепт магических наук, а ведет себя как восторженный деревенский мальчишка, нашедший в поле меч и считающий его игрушкой, а не предметом, за хранение которого в доме, без особой титульной бумаги, казнят через повешение. Меч оружие дворян, а крестьянам хватит топоров с копьями. Даже в армии империи мечи позволено иметь только дворянам, а обычный вояка обходится тем же чем и крестьянин, или чем-то иным, но только не мечом.
