Наиболее известным французским авантюристом того времени был Рене Мадек. Он родился в 1736 году в Бретани, в краю рыбаков и моряков. Уроженцы Бретани, с детства привыкшие к морю, чаще других нанимались на службу Компании обеих Индий, тем более что в Бретани находился главный порт Компании — Лориан. Подобно многим другим юным бретонцам, десятилетний Рене поступил юнгой на небольшой корабль, ходивший между мелкими местными портами. Жизнь юнги незавидна, а жалованье мизерно, поэтому Мадек промышлял во время стоянок случайными заработками или нищенствовал. Тяжелая жизнь на корабле не проходила даром. Мадек стал профессиональным моряком. В 11 лет он на корабле Компании побывал в Сан-Доминго. Затем возвратился в Лориан и через несколько месяцев оказался опять на корабле. На этот раз он плыл в Пондишери. В первый раз Мадек пробыл в Индии недолго, корабль, на котором он служил, ушел к берегам Бразилии. Спустя два года Мадек снова появился в Пондишери. Ремесло матроса более не привлекало его, и бретонский моряк стал артиллеристом. Он участвовал в длительной осаде Тричинополи, но судьба военной кампании его мало волновала, Почти все время Мадек проводил на «базаре» лагеря Чанда Сахиба в обществе бродячих торговцев, факиров и баядерок. Ему нравилась бездумная, однообразная и шумная жизнь индийского военного табора. Но осада длилась долго. Положение французов ухудшалось, особенно после капитуляции Ло и казни Чанда Сахиба, и Мадек все более испытывал недовольство своей жизнью. Вслед за Дюплексом Мадек отправился во Францию, и на какое-то время его след потерялся.
В 1758 году он находился среди матросов адмирала д'Аше. Ему не нравилась медлительность и робость адмирала. Нетерпеливый Лалли был ему больше по душе.
Поэтому Мадек дезертировал с корабля и проплыл несколько километров в опасном месте, где, по всеобщему мнению, было много акул. Добравшись до берега, Мадек явился в распоряжение одного из офицеров Лалли, который назначил его сержантом. Новоявленный сержант по прошествии некоторого времени оказался далеко от основного расположения французских войск, в небольшом отряде из 600 человек, действовавшем севернее Ориссы. Когда отряд распался, Мадек возглавил сотню солдат сипаев. Это подразделение вскоре было разбито англичанами. Мадек и несколько французов добрались до Пондишери и в конце января 1760 года участвовали в одной из самых неудачных для Франции компаний. После падения Пондишери сержант стал военнопленным англичан.
Британские власти нуждались в храбрых наемниках и предложили пленным французам стать солдатами английской Ост-Индской компании. Авантюрист-бретонец без колебаний согласился надеть красный мундир и вскоре очутился в Бенгалии. Однако служба под британским флагом ему не понравилась, французские наемники сидели на голодном пайке, им платили мало и систематически задерживали жалованье. Французы роптали, Мадек возглавил недовольных. В 1764 году 400 наемников восстали, с оружием в руках они двинулись из своего лагеря на запад. Англичане не решились силой подавить восстание, ибо в это время волновались сипаи. Британские власти в Калькутте спешно выплатили жалованье французам. 200 человек из 400 во главе с Мадеком не захотели остаться в Калькутте. Небольшой отряд прибыл в Бенарес. Здесь Мадек поступил на службу к навабу Ауда Шуджа-уд-доуле. Последний боялся разделить судьбу своего бенгальского соседа и был готов много заплатить за создание армии европейского типа. За это дело взялся Мадек, объявив себя французским резидентом в Ауде. Не прошло и года как под давлением британских властей наваб Ауда предложил Мадеку покинуть провинцию. Самозваный резидент не пал духом.
Его имя уже стало известно в Индии, и под его начало собралась разноплеменная толпа европейских ландскнехтов, ядро которой составляли французы, к ним присоединились английские дезертиры, голландцы, португальцы, немцы и др. Осенью 1765 года отряд Мадека появился в районе Дели. Здесь продолжалась жестокая междоусобица. Император Шах Алам II не мог войти в собственную столицу и находился в Аллахабаде под контролем англичан. Хозяином Дели был глава рохиллов Наджиб-уд-доула, который вел ожесточенную борьбу с джатами. Джатское государство после смерти Сурадж Мала переживало кризис, новый джатский раджа, Джавахир Сингх, чувствовал себя неуверенно. В этой сложной обстановке еще формально считавшийся вазиром Имад-ул-мулк попытался вновь стать правителем Дели. Он обратил внимание на Мадека. Тот же предпочел ему действительного господина Дели Наджиб-уд-доулу и получил большой джагир с доходом 10 тысяч рупий в месяц.
Так сын полунищего бретонского моряка, в детстве не знавший иной одежды, кроме лохмотьев, и почти никогда не наедавшийся досыта, стал богатым восточным вельможей. Несмотря на крах империи Моголов, в Дели Наджиб-уд-доула и несколько десятков вельмож жили в непривычной для европейцев роскоши. Авантюрист Мадек пожелал в полной мере воспользоваться своим положением. Достаточно сказать, что торжества, связанные с его свадьбой, длились более 10 дней и превратились во всеобщий праздник — Мадек женился на 13-летней индианке-католичке. Главным событием было торжественное шествие жениха к дому новобрачных: Мадек, окруженный своими офицерами, в сопровождении свиты индийских вельмож, медленно двигался в толпе танцующих баядерок и зевак. Хитрый бретонец пригласил на свадьбу всех состоятельных людей Дели и получил богатые подарки; даже пленные рохилльские военачальники подарили ему слона и бриллиантовые украшения.
Буквально на следующий день после свадьбы Мадек нанялся к джатскому радже Джавахир Сингху, который больше платил наемникам. На службе у Джавахира Мадек и его ландскнехты участвовали в сражении против сикхов и маратхов. И после смерти Джавахира (в 1768 году) Мадек продолжал служить джатам. К 1771 году он стал весьма состоятельным человеком. Теперь можно было возвращаться во Францию с накопленным богатством и там спокойно доживать свой век. Однако Мадек опасался за свою судьбу на родине: ведь он самовольно бежал с французского корабля эскадры д'Аше и поступил на службу к англичанам. Его могли судить как дезертира и предателя. Необходимо было заручиться каким-либо официальным документом или замять какой-нибудь пост в Компании.
В это время на него обратил внимание Шевалье — губернатор Шандернагора. Этот человек в противоположность миролюбивому Ло де Лористону мечтал об изгнании англичан из Индии. 6н без конца писал письма в Пондишери и Париж, предлагая объединить враждебные Англии силы и всеми средствами активизировать военные действия против британской Ост-Индской компании. В адрес морского министерства и государственного контролера шли его многочисленные донесения, в которых упоминалось имя Мадека как наиболее подходящего человека на пост командира французского экспедиционного корпуса на службе Великого Могола. Имя Мадека стало известно при французском дворе. Шевалье надеялся, что он вместе со своими наемниками вторгнется в Бенгалию и выгонит оттуда англичан. Причем действовать он будет не от имени Франции, а по приказу Великого Могола. Мадек относился скептически к этим планам, тем более что джаты пока ему хорошо платили. Ссориться с Шевалье авантюрист тоже не хотел.
В 1770 году умер Наджиб-уд-доула. В 1771 году Великий Могол Шах Алам II наконец вернулся из английского плена в свою столицу, и Шевалье считал, что индийский император может оказаться в роли Салабат Джанга, а Мадек — в роли Бюсси. В столице Великих Моголов бретонца ждал почетный прием. В сопровождении верховного военачальника Наджеф-хана Мадек прошел по многочисленным залам императорского дворца, где видел сломанные украшения, изуродованные стены — красноречивые следы хозяйничанья афганцев. В одном из залов француза встретил сам падишах Шах Алам II.
Десять лет бесконечных неудач и унижений сделали императора безразличным ко всему, кроме любимой им персидской поэзии. Царственному собеседнику Мадека предстояла еще долгая жизнь, полная испытаний и несчастий. Не прошло и семи лет после описываемых событии, как его захватил в плен предводитель рохиллов Гулям Кадир и ослепил, требуя выдачи сокровищ. Затем слепой император много раз изгонялся из собственной столицы, пока наконец в 1803 году английский генерал-губернатор маркиз Уэлсли не водворил дряхлого и слепого Могола в Дели как декоративное украшение британского владычества.
