Такую картину застал по приезде в Индию один из директоров Компании. Первое время после начала войны директора Компании доверяли Дюплексу, но с 1752 года их настроение изменилось. Несмотря на постоянные реляции о завоеваниях и победах над англичанами в Южной Индии, оттуда не прекращались просьбы о присылке солдат и оружия. В 1751 году в Индию было послано 310 солдат, в 1752-м — 600, в 1753-м- 1500 солдат. Подобные расходы не нравились директорам, особенно самым влиятельным членам правления Компании — генеральному контролеру Машо и королевским комиссарам Силуэту и Сен-При.
В то время генеральный контролер вел отчаянную борьбу с дворянством, духовенством, с парижским и провинциальными парламентами за введение всеобщего пятипроцентного налога в стране, которая получила в истории название налоговой войны. Возбуждение во Франции (и, конечно, в Париже) достигло крайних пределов. Возмущенные речи в дворянских собраниях, негодующие проповеди епископов, памфлеты против ненавистного королевского министра, карикатуры на Машо и мадам Помпадур будоражили и салоны, и улицы Франции. В этой обстановке Машо ничего и слышать не хотел об Индии или Канаде: колонии Франции должны давать деньги, а не потреблять их. Расходы в Индии за последние годы правления Дюплекса превысили доходы на несколько миллионов ливров, а цены на акции Компании, поднявшиеся в 1751 году до 1885 ливров, вновь стали падать.
Корабли, прибывавшие из Индии, приносили вести, противоречившие депешам Дюплекса, но зато рассказы капитанов и купцов напоминали версии английских газет. Особенно беспокоила правление Компании бессмысленная осада Тричинополи. Когда же директора узнали о том, что Дюплекс объявил себя навабом Карнатика их недовольство перешло в открытое возмущение «Пусть прекратит играть в набоба», — повторяли он кем-то брошенную фразу. В письмах, направляемых губернатору от имени Компании, постоянно говорилось что правление с нетерпением ждет мира на Коромандельском побережье.
Дюплекс, несмотря на бесконечные неудачи в Карнатике, по-прежнему был тверд и энергичен, он понимал, что только территориальные захваты могут укрепить позиции Франции в Индии. Успехи Бюсси в Декане еще более утвердили его в этом мнении. Осенью 1753 года генерал-губернатор послал в Париж обширный доклад-мемуар, в котором доказывал своим коллегам по Компании необходимость земельных приращений. Иначе, писал он, Компании грозит неминуемое банкротство. Хотя губернатор многое преувеличивал в своем мемуаре, например предсказывал неминуемое разорение английской Ост-Индской компании, он несомненно, с точки зрения последовательного колонизатора, был прав — цель деятельности Компании должна была заключаться в создании колониальной империи.
Генерал-губернатор послал во Францию своих верных людей — Латуша, а затем Отейля, но их никто не хотел слушать: Латуш был храбрым солдатом, но совершенно неопытным дипломатом; Отейля же все счита ли весьма недалеким человеком. Но, вероятно, и самый способный дипломат не сумел бы убедить директоров Компании в правильности действий Дюплекса.
Как только слухи о капитуляции Ло подтвердились в Париже, донесениям Дюплекса перестали доверять, В январе 1753 года умер Лабурдонне. Смерть его вызвала вновь толки о его процессе, о штурме Мадраса.
Друзья покойного адмирала распространяли оправдательные документы, согласно которым виновником всех злоключений Франции был нынешний правитель Пондишери. В салонах и кофейнях говорили, что Дюплекс ведет войны ради собственного обогащения, что на деньги Компании он построил себе дворцы, которым нет равных на востоке, и т. д. Королевские комиссары Компании Сен-При и Силуэт возглавили лагерь противников Дюплекса. «Ничто столь не противно торговле, как война… Мы удовольствуемся первым, не будем думать вовсе расширении земель, удовольствуемся тем, что будем крупными коммерсантами», — писал Сен-При. «Не надо побед, не надо завоеваний — нам необходимо побольше Уваров и завоевание дивиденда», — утверждал Силуэт. Машо, который ранее симпатизировал Дюплексу, под влиянием докладов королевских комиссаров все более росла неприязнь к «набобу», как теперь называли в Париже генерал-губернатора Пондишери. Вскоре с мнением последнего вообще перестали считаться.
В начале февраля 1753 года представитель французской Компании выехал в Лондон и договорился о конференции двух компаний. Главным вдохновителем политики переговоров был Машо. Вот что он писал французскому послу в Лондоне графу Морепуа: «Нельзя не пожелать конца смутам в Индии. Вся Компания держится того же мнения». Англичане пошли на переговоры, по-видимому, ради того, чтобы выиграть время. Конференция затянулась и продолжалась три года, вплоть до начала Семилетней войны. Одним из первых требований англичан был немедленный отзыв Дюплекса. Машо согласился с этим мнением: «Мы никогда не думали иметь в Индии земли больше, чем англичане. Проекты Дюплекса — химеры и видения», — заявлял генеральный контролер.
Чрезвычайным уполномоченным французской Компании обеих Индий назначили Годе, покойный отец и младший брат которого являлись ее директорами. Шарль Робер Годе считался одним из компетентных людей в Компании. Для придания большей солидности уполномоченному была подчинена эскадра из девяти кораблей, на них находилось две тысячи солдат. Англичане, узнав об эскадре, были напуганы. Они решили, что французы посылают Дюплексу помощь. Правление британской Ост-Индской компании лихорадочно стало собирать силы для отправки в Индию. Возникало представление, будто французы опередили англичан.
Однако войска направлялись совсем для другой цели. Перед отъездом из метрополии в Пондишери Годе получил от Машо и морского министра Руйе составленную ими секретную инструкцию. Генеральный контролер приказал уполномоченному вскрыть пакет только в море (такая процедура диктовалась все более развивавшимся культом секретности при дворе Людовика XV). Когда Годе уже в пути вскрыл пакет, он нашел там предписание немедленно сменить Дюплекса, а в случае сопротивления арестовать его. Все ближайшие сотрудники губернатора, в том числе и Бюсси, должны были по инструкции также быть отправлены во Францию. Предусматривался даже арест жены и дочерей Дюплекса, поскольку, по мнению Компании, они обладали огромным богатством и могли натравить на уполномоченного «мавров». После того как Дюплекс будет обезврежен, Годе должен немедленно заключить мир с англичанами. К инструкции были приложены предварительные условия этого мира (заметим, кстати, что составители инструкции проявили большое невежество в географии Индии). На документе была подпись короля.
По-видимому, Машо считал Дюплекса совершенно самостоятельным правителем и вполне допускал возможность войны между Годе и генерал-губернатором Пондишери. Последний же, узнав об эскадре из девяти кораблей, очень обрадовался: он ждал подкреплений для дальнейшей осады Тричинополи.
1 августа 1754 года Годе прибыл в Пондишери. Дюплекс приготовил ему лучшие комнаты своего дворца, но представители Годе заявили, что королевский уполномоченный желает остановиться на частной квартире. Это обстоятельство крайне насторожило губернатора. Тем не менее он позаботился о самой пышной встрече Годе. Но торжественной церемонии не получилось. Годе не стал слушать приветствий губернатора, а вручил ему приказ короля об отставке и предписание Компании об отчете за последние пять лет деятельности. Передавая эти документы в руки губернатору, Годе заметно волновался: по-видимому, он боялся стать жертвой гнева правителя Пондишери. Страх его сказался напрасным. Хотя Дюплекс был потрясен прочитанным, он мгновенно овладел собой и пригласил королевского комиссара на заседание совета, где официально передал свою власть Годе, оставшись при нем в качестве простого советника.
Такая быстрая капитуляция Дюплекса не случайна. Дела — военные и финансовые — были запутаны. Неудачи, особенно в Карнатике, в последние годы постоянно преследовали генерал-губернатора. Незаметно подкрадывалась усталость. Последняя надежда — решительная помощь Франции обернулась суровым приговором. И человек, для энергии и упрямства которого в Индии не имелось никаких преград, покорно подчинился первому приказу из метрополии.
