Дюплекс не знал, что предпринять. Мадрас, его многолетняя мечта, так глупо ускользал из рук. Наконец он, вновь забыв тщеславие, написал адмиралу письмо, полное униженных просьб. Он просил не брать у англичан векселя, а требовать полновесной монеты для уплаты контрибуции, изменить свое решение, отказаться от слова: ведь даже короли Франции так поступали, Лабурдонне казался растроганным и составил ответ в таком же тоне… но ничего не изменил.
Между офицерами Дюплекса и морскими офицерами вновь стали возникать драки. В то же время Депремениль, старший по чину офицер губернатора, пригласил капитанов кораблей на пир, где настраивал их против адмирала, назвав последнего предателем интересов короля. Узнав об этом, Лабурдонне пришел в бешенство, пригрозил арестовать всех друзей Дюплекса и стал еще уступчивее к просьбам англичан, которых открыто называл доблестными людьми.
Дюплекс же, правда с опозданием, создал орган управления завоеванным городом — провинциальный совет Мадраса, в который наряду с чиновниками входили такие заслуженные офицеры, как Паради. Но многие комиссары еще находились в Пондишери. А уполномоченные Дюплекса окончательно рассорились с адмиралом и покинули город, укрывшись в Сен-Томе.
Лабурдонне тем временем решил возвратить форт св. Георгия и несколько пушек англичанам за вексель стоимостью 11 миллионов рупий (14 миллионов ливров) со сроком выплаты два года. Слухи об этом вызвали удивление жителей Мадраса. Говорили, что французы боятся англичан и что Лабурдонне подкуплен.
Из Пондишери выехали комиссары во главе с Бури, у них были полномочия взять в свои руки всю гражданскую и военную власть над Мадрасом. 2 октября Бури и его коллеги прибыли в Сен-Томе и в сопровождении отряда солдат направились к городу. Однако чем ближе они подходили к городу, тем менее охотно двигались солдаты. Напрасно Паради, самый авторитетный из офицеров, призывал солдат держаться твердо и все время повторял: «В ваших руках будет огромное имущество Компании, она не забудет ваших услуг!» Эти слова не достигли цели.
В город офицеры пришли одни. Охрана пропустила комиссаров в резиденцию штаба. В главном зале они нашли Лабурдонне, беседовавшего с большой группой морских офицеров. Здесь же находилось несколько англичан. Увидев людей Дюплекса, Лабурдонне пригласил их в кабинет. «Нет, мы хотим прочитать постановление Совета здесь!» — заявил Паради. Этих слов было достаточно, чтобы привести адмирала в бешенство, глаза его налились кровью, еще секунда, и он отдаст приказ арестовать офицеров Компании, но в последний момент Лабурдонне сдержался. Бури зачитал обращение жителей Пондишери ко всем французским солдатам и матросам с просьбой не отдавать Мадрас англичанам, протест Совета Пондишери против договора от 26 сентября и указ о назначении Бури комендантом Мадраса. При чтении последнего документа адмирал воскликнул: «Пока я здесь, командую я!» «Ваш договор с Морсом выгоден только англичанам», парировал в ответ Паради.
«Ко мне, офицеры! — закричал Лабурдонне, окончательно потеряв власть над собой. — Хватайте этих мятежников!» — «Попробуйте», — хладнокровно ответил Паради, вынув шпагу из ножен. В залу набилось много народу, среди них немало англичан. Все ждали драки. Однако схватки не произошло, в последнюю минуту адмирал опомнился, и инцидент закончился скучной перебранкой. Паради, Бури и другие офицеры заметили, что адмирал, несмотря на свой гнев, держался крайне неуверенно. «Пусть, — заявил он, совет моих офицеров решит, могу ли я отказаться от своего слова».
Вечером на флагманском корабле «Ахилл» собрался совет офицеров флота, который должен был решить, может ли дворянин Лабурдонне нарушить слово чести, данное англичанам. Морские офицеры единогласно высказались: «Господин Лабурдонне должен держать данное слово».
Почувствовав поддержку своих людей, адмирал обрел обычную самоуверенность. Он громогласно подтвердил незыблемость своего решения. Но депутаты Дюплекса также не теряли времени даром: солдаты и младшие офицеры войск, расквартированных в Мадрасе, прислушивались к их голосам. Авторитет Лабурдонне начинал падать, в город вошли новые части из Пондишери, преданные Дюплексу. Несколько офицеров Дюплекса предложили похитить командующего флотом а отправить его в Пондишери. Но Паради, не только наиболее храбрый из всех, но и самый дальновидный, предостерег от этого шага, ибо могла возникнуть междоусобная война между сухопутными войсками и флотом.
Необходимо было присутствие Дюплекса в Мадрасе, однако генерал-губернатор не являлся, хотя офицеры неоднократно звали его прибыть в город. Такое поведение Дюплекса непонятно.
Лабурдонне, видя, что отношение прибывших солдат к нему становится все более враждебным, пошел на хитрость. Он приказал распустить слух о приближении английской эскадры. В связи с этим поступило распоряжение погрузить солдат на корабли для абордажного боя. Причем на суда отправлялись наиболее преданные Дюплексу части. Вся операция заняла немного времени и не встретила почти никакого сопротивления. Солдаты Пондишери оказались запертыми на кораблях, Лабурдонне вновь стал полновластным хозяином в Мадрасе. Провинциальный совет оказался бессильным. Старый служака Бури пришел в ярость, с обнаженной шпагой он и несколько его офицеров вбежали в резиденцию Лабурдонне, но были арестованы. Вскоре к ним присоединился и Паради, который зашел несколько позже в кабинет Лабурдонне и спокойно попросил отпустить своих товарищей.
«Вы мятежник, — закричал в ответ Лабурдонне, — если бы я поступал с вами по всей строгости, то пришлось бы зайти слишком далеко», Паради, презрительно улыбаясь, безропотно отдал свою шпагу и отправился к другим арестованным. Его появление сразу всех успокоило. Охрана явно нервничала. Нервничал и сам Лабурдонне. Добившись своего, изолировав солдат, арестовав офицеров, он, по-видимому, ощутил пустоту, которую испытывает человек, совершивший желанные, но бессмысленные поступки. Неприязнь адмирала к Дюплексу стала проходить. Он написал генерал-губернатору жалобу на его офицеров и чиновников, требуя наказать их, особенно Паради. После этого послал своего мичмана в Сен-Томе, где находились оставшиеся члены провинциального совета, прося их прийти на совещание. Но последние отказались, требуя освобождения арестованных, Паради и его друзья фактически находились под домашним арестом, их конвоиры с каждым часом становились предупредительней.
8 октября в Пондишери вошла эскадра адмирала Дордолена. Он привез роковую для Лабурдонне весть: его покровитель — генеральный контролер Орри и его двоюродный брат Фюльви уже год как были не у дел, явившись жертвой неприязни всесильной маркизы Помпадур. Дордолен привез также письменное распоряжение Компании о передаче всей полноты власти в руки генерал-губернатора, Лабурдонне предписывалось быть простым исполнителем воли Дюплекса. Узнав об этом, Дюплекс тут же стал писать новому генеральному контролеру Машо и другим директорам Компании жалобы на предательское поведение адмирала.
Раздраженный и мрачный, ходил адмирал по своей мадрасской резиденции. Он понимал, насколько упали его шансы. Злость сменилась безразличием, и только упрямство заставляло сохранить в силе договор с англичанами. Офицеров выпустили из тюрьмы, солдаты выгрузились на берег, провинциальный совет действовал все активнее. Адмирал рвался покинуть Мадрас и уйти на острова, тем более что приближался сезон дождей. Он стал готовиться к отъезду.
Тем временем Дюплекс совершенно успокоился, получив акт о капитуляции, по которому солдатам Франции предписывалось покинуть Мадрас 15 октября. Губернатор Пондишери сделал вид, что согласен с текстом договора, и лишь потребовал, чтобы солдаты покинули Мадрас не в октябре, а в январе. Расчет был прост — остаться после отплытия эскадры господином положения в оккупированном городе.
Адмирал опять проявил упрямство. Неизвестно, чем бы кончилась эта длительная тяжба, если б 13 октября в окрестностях Мадраса не произошел сильный шторм. Подобные морские бури происходят в этом районе примерно раз в сто лет (они были зафиксированы также в 1842 и в 1916 годах). Утром и даже после полудня стояла великолепная погода. Буря разразилась внезапно. Корабли «Мария-Гертруда» и «Герцог Орлеанский» мгновенно разбились в щепки, весь их экипаж погиб. «Феникс» перевернулся, «Ахилл», «Нептун», «Бурбон» и «Принцесса Мари» были после шторма в самом жалком состоянии, почти все пушки оказались за бортом, мачты сломаны. За несколько часов адмирал лишился флота. Только три корабля можно было восстановить. Лабурдонне на все махнул рукой, единственной его целью стало добраться до островов. Кое-как починив свои корабли, оставив в Мадрасе значительную часть морских пехотинцев под командованием офицеров Дюплекса, адмирал 23 октября 1746 года отплыл на острова. В последнем письме к Дюплексу Лабурдонне писал: «Соглашение с англичанами я нахожу правильным и соответствующим нашему теперешнему положению. Если Вы думаете иначе о судьбе Мадраса, можете без колебаний следовать по Вашему усмотрению. С меня достаточно того, что я там водрузил знамя моего короля».
