Проходя через его сад, вежливые соседи непременно поздравляли и Джалил
-муаллима, но советов его в области садоводства не спрашивали.
Одним словом, стал Симург непререкаемым авторитетом для соседей в сложных
вопросах агрономии и почвоведения.
Теперь приходили к Симургу друзья, а часто и соседи через новые ворота.
В тот день Джалил-муаллим вернулся домой в обычное время. Жена накрывала уже на стол на веранде, дети тоже были дома.
Джалил-муаллим переоделся в домашнее, умылся и в ожидании обеда спустился во двор. Потом вспомнил, что принес Симургу письмо с почты, и решил занести ему в комнату, заодно напомнить, что наступило время обеда. Письма Симургу после армии приходили часто, из разных городов. Джалил-муаллим, который, кроме официальных писем и открыток с поздравлениями, ничего не получал, с интересом слушал, когда Симург читал ему вслух. Писали в основном армейские товарищи о своем житье-бытье на гражданском поприще.
Джалил-муаллим взял письмо и пошел к Симургу. Уже подходя к его комнате, еще на веранде услышал смех, от которого кровь прилила к его, голове; доносился смех этот из комнаты Симурга. Понял сразу он, чей это смех, и возмутился всей душой. К Симургу Джалил-муаллим зашел не постучавшись, потому что дверь в комнату была приотворена и оттуда доносился голос брата, что-то весело рассказывающего. Он вошел в комнату и остановился на пороге, а остановился по той причине, что не знал, что ему делать дальше, то ли, поздоровавшись, пройти в комнату, то ли молча повернуться и уйти. А Дильбер сидела на кровати, ела виноград и одновременно улыбалась Симургу, сидящему близехонько у ног ее, на низенькой скамеечке.
Дильбер, увидев Джалил-муаллима, улыбаться перестала, и взгляд у нее стал испуганным, а Симург поднялся навстречу брату и, поздоровавшись, попросил его присесть. Джалил-муаллим с Симургом тоже поздоровался, передал письмо, сказал, что обед стынет, и ушел. Ушел с обидой и возмущением, в висках у него закололо и в голове зашумело.
За обедом Джалил-муаллим с Симургом почти не разговаривал, односложно отвечая ему, когда тот к нему обращался.
А Симург вел себя как ни в чем не бывало, шутил, и чувствовалось, что ни в чем виноватым он себя не считает. Так и пообедали.
Утром, уходя на работу, Джалил-муаллим велел жене пойти к Симургу и сказать от его имени, чтобы ноги Дильбер больше в этом доме не было и что он, Джалил-муаллим, очень огорчен поведением Симурга, который счел возможным привести в дом, где, кроме него, живет семья старшего брата, девицу такого пошиба, как Дильбер. Велел также Джалил-муаллим Лейле-ханум рассказать Симургу, что представляет собой семейка их соседа Манафа, и о том, как были изгнаны из этого дома Дильбер и ее мать.
Вечером Лейла-ханум сообщила Джалил-муаллиму, что Симург сперва ей ничего не ответил, только вздохнул, а когда она стала настойчиво спрашивать, что передать Джалил-муаллиму, сказал ей Симург, что Дильбер к нему больше ходить не будет, пока не разрешит это Джалил-муаллим. Еще сказал Симург, что он, поговорив с братом, надеется получить разрешение, потому что Дильбер - девушка хорошая, неглупая, и он не понимает, что против нее может иметь Джалил-муаллим. Ведь никто за своих родителей не отвечает, особенно в таком почти несовершеннолетнем возрасте, как у Дильбер.
Джалил-муаллим очень расстроился и стал обдумывать, какими доводами он должен убедить Симурга, что Дильбер не тот человек, с которым можно общаться. Доводов было много, и Джалил-муаллим отобрал из них несколько самых веских.
Но Симург к брату с этим разговором не пришел. И Дильбер больше в их дом не приходила.
Джалил-муаллим, думающий обо всем этом беспрерывно, с облегчением решил, что Симург разобрался, что к чему, и вредное в компрометирующее знакомство с Дильбер прервал. Так он думал до тех пор, пока не встретил их, возвращаясь с работы. Стояли они на углу и не разговаривали, а просто молча стояли и смотрели друг на друга. И по всему было видно, что стоять так и смотреть друг на друга им очень приятно, если не сказать большего.
Джалил-муаллим перешел на противоположный тротуар, и многие из тех, кто был в это время на улице, обратили внимание на то, что Джалил-муаллим даже не посмотрел в сторону Симурга с Дильбер.
А через несколько дней Симург сказал Джалил-муаллиму, что хочет с ним поговорить об одном серьезном деле. Джалил-муаллим прошел с братом в свою комнату, чтобы никто не помешал им, и приготовился слушать. Сказал ему Симург, что любит он Дильбер любовью окончательной, и она его тоже, и что хочет он по этой причине жениться на ней в самое ближайшее время.
Просил Симург, чтобы Джалил-муаллим, как и подобает старшему в семье, принял в этом деле самое что ни есть активное участие и пошел бы к отцу ее, Манафу, просить руки дочери для своего младшего брата. Слушал Джалил-муаллим брата и понимал, что не шутит он, и не хотел в это верить.
Встал Джалил-муаллим из-за стола и молча прошелся по комнате, стараясь удержать себя от слов запальчивых и обидных. Но больно было ему от того, что услышал, и страшно, потому что почувствовал он, что не удержать ему брата от шага позорного, и можно сказать, гибельного. Даже горло ему перехватило. А когда отпустило, мог говорить он только шепотом.
- Ты же брат мне, - сказал он. - Как же ты можешь думать о женитьбе на такой, как Дильбер? С какой кровью ты хочешь нашу кровь смешать? У тебя же дети будут. Ты об этом подумал, прежде чем прийти ко мне с этим разговором? Подумал или нет?
- Я тебя прошу, - сказал Симург. - Я тебя прошу, Джалил, не нервничай. Пойми, я ее люблю. Ты мне поверь, она неплохая девушка.
- Не заставляй меня говорить слова, которые я не должен тебе говорить, сказал Джалил. - Нельзя на такой жениться, ты мальчишка еще, ты жизни не знаешь. Забудь ее, если только ты настоящий мужчина. О чести своей подумай!
- Я люблю ее, - сказал Симург.
- А ты знаешь, что мать ее шлюхой была известной и сестра старшая тоже, или не знаешь? Может быть, ты думаешь, что она лучше их окажется? Нет, так не бывает. Один ее вид чего стоит. Птицу по полету видать.
Побелел Симург от слов этих, зубы стиснул.
- Не говори так, Джалил, - сказал он. - Ну, я тебя очень прошу не говорить так. Ведь я ее люблю, я женюсь на ней.
- Тогда забудь, что у тебя есть брат, - сказал Джалил-муаллим. - Навсегда забудь. Все я тебе прощал, а вот этого не сумею!
Свадьбы не было. Да и какая может быть свадьба, если глава семьи, старший брат, в лицо невесты посмотреть отказался, с родителями ее поздороваться.
Уговаривали Джалил-муаллима самые близкие друзья и родственники, но остался он непреклонным. Передал только через жену свою, чтобы взял Симург что захочет из мебели, оставшейся от отца, и чтобы присоединил к своей комнате еще одну. Симург отказался наотрез и от мебели и от комнаты, сказал, что пока ему ничего не нужно, а когда понадобится, что-нибудь сам придумает. Ссору с братом переживал несказанно и приходил к Джалил-муаллиму два раза - первый раз с женой Дильбер, а второй раз одни. Оба раза Джалил-муаллим с ним говорить отказался и через жену свою Лейлу-ханум, здесь же присутствующую, сказал брату, чтобы тот больше на эту половину не приходил и вообще забыл, что был когда-то у него брат по имени Джалил.
Постоял Симург у порога, понял, зная своего брата, что решение это окончательное, и ушел. И лицо у него было несчастное. Впрочем, Джалил-муаллим лица его не видел, потому что в сторону брата не посмотрел, как будто его и в комнате не было, и разговаривал он с ним, как это уже было сказано, через Лейлу-ханум, которая всю эту историю очень переживала и несколько раз плакала и во время разговора братьев, и потом, в одиночестве.
Сильно ошибся бы человек, который, приглядевшись к спокойному внешнему виду Джалил-муаллима, решил бы, что он не потрясен до самой глубины души ссорой с единственным братом своим. Значит, этот немудрый человек ничего не знает о людях, свое горе напоказ не выставляющих, а несущих его в себе, как и подобает уважающему себя мужчине. Когда приходили к Джалил-муаллиму родственники и друзья, чьим мнением он всегда дорожил, с соболезнованиями и осуждением действий Симурга, избравшего в спутницы жизни совместной особу недостойную, сорвавшего из чужого сада цветок неказистый, даже тогда Джалил-муаллим своего отношения к брату вслух не высказывал, а выслушав их до конца, переводил разговор на другую тему - политики или текущих событий, имеющих место в стране или на улице. Иногда, словно очнувшись, спрашивал у себя Джалил-муаллим, как же он может жить без брата Симур-га, не видеть его у себя за столом, не слышать голоса его и смеха. Но отгонял он от себя немедленно эти думы, потому что обидел его брат страшной обидой.
