Их роман развивался стремительно, и вскоре Серджио оставил семью и карьеру, уехав за Армани в Милан, чтобы постоянно быть рядом с ним. А ведь именно он, Серджио, возглавил все бизнес-операции молодого бренда, заботясь обо всех мелочах, если только дело не касалось самого творческого процесса. Поддержка Галеотти, который всецело себя посвятил процветанию дома Armani, быстро помогла Джорджо стать одним из самых любимых дизайнеров Италии. Его считали, да и сейчас считают отцом итальянской моды. Среди поклонников его стиля София Лорен, Клаудиа Кардинале, Орнелла Мути, Дэвид Боуи, Джулия Робертс, Леонардо ди Каприо, Роберт Де Ниро, Джордж Клуни, Джоди Фостер и многие другие знаменитости, они считают за честь демонстрировать костюмы прославленного бренда на красной ковровой дорожке и модных, как сейчас говорят, тусовках. Правда, в долгу перед ними Армани не оставался никогда! А Кэти Холмс и Меган Фокс были в свадебных платьях от Armani в самый главный день своей жизни.
Все это происходило на моих глазах, ведь я открывала Недели Высокой Моды в Милане и Париже, будучи первым лицом бренда. Правда, параллельно появлялись не менее выгодные предложения от других брендов – Dolce&Gabbana, MassimoRebecchi, и, конечно, Prada. Все они с удовольствием приглашали меня на работу! – на щеках Филомены выступил розовый румянец. Если бы Марко мог ее видеть сейчас, он бы заметил, с какой яркой экспрессией в этом монологе она вновь, и в таких мельчайших деталях, проживает заново свою насыщенную событиями и интригами молодость. Она изящным движением пальцев поправила свою челку и, как бы случайно, но с явным удовлетворением, взглянула на свое отражение в стеклянной двери, оживленно продолжая свой рассказ.
– Что касается Джорджо и Серджио, увы, у счастливой истории любви, как водится, не оказалось столь же счастливого конца. Это было кажется в 1984 году, когда я уже не работала на Armani, тогда вся Италия заговорила о том, что у Серджио Галеотти диагностировали СПИД. Для Джорджо последний год жизни Серджио оказался настоящей пыткой, лишившей его творческих сил и желания создавать что-то новое. Когда Серджио не стало, Армани всерьез задумался о том, чтобы покинуть основанную ими модную империю и причины для этого были весомые, ведь он совсем не умел заниматься финансовым развитием компании, стоя в стороне от деловых реалий. Тогда ему пришлось полностью заняться решением бизнес-проблем, и в течение нескольких лет, мы все это знали, судьба дома Armani висела на волоске. Крупный холдинг моды Gucci в то время дважды предлагал Армани партнерство, где Джорджо должен был бы сохранить контроль над творческим процессом, но не участвовать в бизнес-операциях компании. Но он отказался только в память о Серджио – он просто не мог предать Галеотти, всю свою жизнь посвятившего себя дому Armani.
В тот переломный период компанию стали спешно покидать сотрудники, и некоторые из них, надо отметить, были довольно ценными профессионалами. Но когда, наконец, все крысы убежали, корабль вдруг перестал тонуть, и его паруса вновь надулись, неся его вперед, навстречу успеху. Кстати, сейчас, когда прошло уже более чем два десятилетия после смерти Серджио, Джорджо Армани так и не нашел ему замены. Он лично управляет империей и, насколько мне известно, вовсе не собирается искать преемников.
– Ты ведь знаешь, Марко, что центром итальянской моды долгое время считался наш город, любимая нами Флоренция, и самые значимые показы altamodapronta проходили в палаццо Питти. Затем центр переместился в Милан, где также стали проводиться Недели моды. Поэтому мне частенько приходилось туда ездить. И, буду честна, делала я это не без удовольствия! Кстати, практически каждая Миланская Неделя моды не обходилась тогда без скандала: помню, какой шумной была неразбериха из-за якобы плагиата между GiorgioArmani и Dolce&Gabbana. Помню, это принесло Джорджо много головной боли. К тому же, его обвиняли и в том, что его модели страдают чрезмерной худобой. Мои же контракты сыпались один за другим. В возрасте 25 лет я стала «Мисс Флоренция», через полгода «Мисс Элегантность», а вскоре после этого я заслужила престижный титул «Мисс Италия». Я купалась в лучах славы: меня носили на руках. И это был головокружительный успех!
Она перевела дыхание, после чего продолжила.
– А потом, потом появился Стефано – знойный итальянский мачо – твой будущий отец, и… влюбился в меня. Он был всегда так галантен, встречал меня после работы с цветами и подарками. Ах, много ли нужно итальянке, чтобы потерять голову?! Я уже не искала мимолетного летнего романа, хотя и дала понять, что не против его ухаживаний. Но мне хотелось проверить его чувства, и тогда я стала кокетничать, стремясь получить больше знаков внимания от него. Я понимала, что мне ни в коем случае нельзя бегать за ним – ведь всегда надо оставлять первый шаг за кавалером! И, следуя своему плану, я, раз за разом, чтобы быть ему интересной, старалась быть новой, придерживалась разной манеры поведения, меняла стиль одежды – от элегантной красотки до подтянутой спортсменки. Зная, что почти все итальянские мужчины – фетишисты, и многие из них помешаны на каком-то предмете женской одежды – одному нравятся туфли, другому – сумочки, я стала нащупывать слабое место Стефано и не ошиблась, заметив наконец, что ему окончательно вскружила голову моя леопардовая блузка! К тому времени голова уже кружилась и у меня! Чтобы закрепить эффект соблазнения, я пришпорила коня, взяв в узду свою назойливость, опасаясь, как бы он не почувствовал себя уже окольцованным и за решеткой семейной жизни. Я порой специально не отвечала на его звонки под каким-нибудь вразумительным предлогом, вроде, «прости, я как раз была на подиуме», или «извини, что не ответила – меня к себе вызвал продюсер!». Эта техника чудесно работала – он названивал мне сам по 10 раз на день, чтобы узнать где я и чем занимаюсь!
Человеку свойственно помнить и свойственно забывать, и память позволяет удерживать в голове множество представлений, которое мы упорядочиваем и используем по мере надобности. Вот и Филомена, используя богатство своего жизненного опыта, пустилась в эти легкомысленные воспоминания, которые, казалось, были вовсе не к месту в печальных больничных обстоятельствах. Но кто взялся бы судить ее, ведь они были ей сейчас необходимы для управления собственным поведением и взаимодействия с другими людьми. Хранимые ее памятью ощущения от вспоминаемых образов помогали ей пережить этот тяжелейший период. И она, помня совет дотторе, продолжала свой рассказ:
– Сейчас я, с грустной улыбкой на лице, признаю, что хозяйкой я тогда была никудышней. На заре нашего знакомства Стефано почему-то поинтересовался, умею ли я вообще готовить? На что я ответила, что умею вкусно резать колбасу брезаолу… -Филомена великодушно улыбнулась, и в этой улыбке было столько очарования!
– А однажды, вскоре после замужества, нас почтила своим неожиданным визитом мама Стефано. Понаблюдав за мной на кухне – а я как раз только вернулась домой, еле держась на ногах от усталости, и пыталась сообразить ужин – она вдруг как-то очень серьезно спросила меня: «Милочка, а ваши родители, случайно, не древние греки? Нет? Странно. А откуда же тогда взялась такая безрукая Венера?»
Я потом проплакала всю ночь. А через 9 месяцев на свет появился ты, Марко. Тогда тетушка Ортензия – старшая моя сестра – по доброй традиции вывесила на входной двери нашего дома голубой бант – с вышитым на нем ангелочком и твоим именем. Она сказала, что таким образом мы сообщим соседям о рождении нового человечка, чтобы разделить с ними радость в этот особенный день. Голубой же цвет – цвет нашего итальянского неба – это взывание к Богу, чтобы он защитил новорожденного.
