Вот раз менял я валенки твоего отца, ему тогда шесть лет было. Еще совсем приличные были валенки с галошами, а ему совсем малы стали. Достал я из своего мешка эти валенки, а их у меня с рук как ветром сдуло - ребятишки хозяйкины овладели и сразу мерить. Мальчик и девочка мигом валенки но одному надели и давай спорить, кому из них носить. Шум такой подняли... Помнится, два ведра картофеля получил я тогда за те валенки. Теперь понятно тебе, как меняли? Только учти, Галочка, что эти поездки с обменами никакого удовольствия не доставляли ни нам, ни колхозникам...

* * *

А зима в тот год крутовата была, матушка. Морозы нередко заходили за сорок.

Нелегко было нашим людям в таких условиях сохранять полную работоспособность техники. Мотор штурмовика имел жидкостное охлаждение. Летом, в теплое время года, в моторе в качестве охлаждающей жидкости отлично работала вода. В морозы с водой куда труднее. Конечно, ее можно подогреть. Но самолетов много. Сколько же потребуется устройств для подогрева воды, сколько на это нужно времени! Положение тяжелое, но выход из него помогли найти химики. Они разработали охлаждающую жидкость для моторов, которая не замерзает даже при больших морозах. Однажды залитая в систему охлаждения мотора эта смесь - так называемый антифриз - надежно будет служить круглый год.

А вот с маслом, циркулирующим в системе смазки мотора, дело обстояло хуже. В то время, когда мотор не работает, на стоянке при сильных морозах масло загустевает так, что провернуть коленчатый вал мотора и запустить двигатель невозможно. Вот если бы чем-то его подогреть или хотя бы не дать ему сильно охладиться до очередного полета... И эта задача, вставшая перед учеными и конструкторами, была решена!

Появилась специальная печка с названием каталитическая. Представляла она собой большую плоскую коробку, в которую заливалась горючая смесь. Благодаря оригинальному устройству набора фитилей и сеток в печке осуществлялось беспламенное сгорание горючей смеси. Огня не было, а от наружной сетчатой стенки печки исходил сильный жар.

Получили мы такую печку. Конструкторы бригады Соболева немедленно придумали, как ее просто подвешивать под маслорадиатором самолета и зачехлять, чтобы сохранять тепло. Провели мы испытания - результаты положительные. И немедленно разослали соответствующую техническую информацию в воинские части: в сильные морозы, сразу же после остановки мотора, подвешивать под маслорадиатор разожженную в сторонке печку. Она поможет сохранить температуру масла в моторе вплоть до утра. А это как раз то, что нужно. Простое устройство решало важную проблему.

6 февраля 1942 года "Правда" напечатала следующую заметку:

"Беспламенный подогреватель для моторов. Казань, 5 февраля. Группа работников лаборатории катализа химико-физического института АН СССР разработала усовершенствованный прибор для беспламенного подогрева моторов..."

Поистине в нашей стране тогда воевали все. Каждый на своем месте.

Но как ни хороша была каталитическая печка, а ведь ее прежде всего необходимо было иметь в достаточном количестве.

Изготовить такую массу печек было не просто, требовалось специальное производство и время. Необходимо было продолжать поиски более экономичного решения "масляного" вопроса. И снова оно было очень быстро найдено, причем оказалось на удивление простым.

Если в авиационное моторное масло добавить 10 - 15 процентов авиационного бензина и хорошенько перемешать, то такое масло мало загустевает даже при сильных морозах, а это как раз то, что нам нужно!

Правда, такое масло ухудшит свои смазочные свойства. Но уже через несколько первых минут работы мотора, в систему которого накануне был долит бензин, следы горючего практически исчезают. По мере разогрева мотора бензин как более летучий компонент из смеси испаряется и в моторе остается чистое масло.

Опять Соболев со своими конструкторами срочно пристраивает к маслосистеме штурмовика простейшее устройство для дозированной заливки в нее бензина. Снова мы с Анатолием Николаевичем после серии экспериментов на ЛИС пишем и срочно рассылаем воинским частям наставление по этой операции. Она получила название "разжижение масла бензином" и здорово облегчила эксплуатацию штурмовиков зимой.

Но мороз в ту зиму "залез" не только в мотор нашего "ила". Неожиданно с некоторых участков фронта пришли сообщения о том, что объектом "нападения" мороза стало шасси нашего самолета. Замерзла смесь, которой были заполнены амортизаторы стоек шасси, и они перестали пружинить. Летать с таким шасси нельзя. Явление, получившее название кристаллизация смеси, наблюдалось не на всех самолетах Ил-2, а только на машинах некоторых партий. Все специалисты наших лабораторий, институтов, ильюшинского ОКБ были мобилизованы на разгадку этого явления. Вскоре им удалось установить, что в спирто-глицериновой смеси, залитой в амортизаторы шасси, замерзает и кристаллизуется глицерин. Причина простая - он плохо перемешан с чистым, обезвоженным спиртом, что было характерно для продукта, поставленного союзниками. В смесь добавили немного воды, а бригадам заводского ОЭР пришлось в ряде воинских частей срочно перезаряжать амортизаторы шасси.

Кроме морозов, немало хлопот доставляли нам снегопады. Перестановка самолета с колес на лыжи в полевых условиях дело не такое уж простое.

Снятые с самолета колеса необходимо возить с собой, где-то хранить. К тому же лыжные шасси при кажущейся простоте обладают коварным свойством примерзать к снежному покрову на стоянке, затрудняя быстрый взлет самолета по тревоге. Наконец, для промышленности, озабоченной поисками путей увеличения выпуска самолетов, лыжный вариант шасси - это дополнительная и весьма значительная нагрузка.

Все названные причины говорили против установки лыж на самолете. Но для полетов на колесном шасси необходимо расчищать от снега взлетно-посадочные полосы.

А все-таки решили, нашлись такие люди.

Это был прежде всего генерал-лейтенант А. А. Новиков, в апреле 42-го года назначенный командующим ВВС. Им были отданы распоряжения командирам авиачастей, базировавшихся в Едрове и Крестцах, о переоборудовании самолетов с лыж на колеса и о расчистке аэродромов от снега. Так началось отмирание лыжного шасси.

Много было невзгод в эти голодные, холодные и очень трудные месяцы начала 1942 года. Но все же они воспринимались нами и остались в памяти временем подъема, бодрости, временем надежд и крепнущей веры в торжество нашего правого дела. Причин тому было немало. И главная из них - это повсеместное и длительное наступление наших войск на всех фронтах. Остановив натиск фашистских полчищ под Москвой, опрокинув их и отогнав на многие десятки километров, Красная Армия показала всему миру, что "непобедимых" фашистов можно бить. Причем очень успешно.

Какую бодрость и уверенность вселял в нас по утрам голос Левитана, читавшего по радио сводки об очередных поражениях захватчиков! Неповторимый голос нашего великолепного диктора в те дни звучал подобно набату.

23 февраля 1942 года был опубликован приказ Народного Комиссара Обороны ко Дню Красной Армии. Для каждого из нас этот документ стал программой действий:

"Теперь судьба войны будет решаться не таким превходящим моментом, как момент внезапности, а постоянно действующими факторами: прочность тыла, моральный дух армии, количество и качество дивизий, вооружение армии, организаторские способности начальствующего состава армии..."

В справедливости этих слов мы имели возможность убеждаться в течение всех последующих лет войны.

Второй причиной, вселявшей в нас бодрость духа, были дела заводские. Конечно, в то время точные данные о количестве штурмовиков Ил-2, выпущенных нашим предприятием за тот или иной день, неделю, месяц, знал только ограниченный круг работников завода. Это составляло государственную тайну. Но по тому, как уплотняются рабочие места, как растут штабеля деталей и агрегатов в промежуточных складах, и, наконец, как часто проносятся над крышами завода наши боевые красавцы,- все мы чувствовали, что их становится все больше и больше!