- Другого я от тебя не добьюсь. - Вздохнул он, и мы вновь стали молча медитировать на пламя. Пока я не сообразила, что на костре стоит какая-то сковородка.

Оказалось, что Сган насобирал местных ягод, которые при обжарке ужасно напоминали по вкусу картошку с чесноком. Обалденно вкусно.

- А где ты взял шкуры, пещерный человек? - Довольно спросила я, наевшись до отвала. - Телепортировался за ними?

- Нет, на это пока нет сил. - И я нахмурилась. Ах да, мне наверное, сейчас нужно поработать его личным зарядным устройством. Желание отбило напрочь. Боже, неужели теперь нашу близость я буду воспринимать только так? Спасибо тебе, гадский Кэлон.

- Я иногда бываю в этом убежище. Провожу здесь свой личный императорский отпуск. Вдали от техники, подчиненных, космоса. Здесь у меня припрятаны все самые необходимые вещи. Тейена очень похожа на вашу Землю. Такую, какой она была в самом начале зарождения жизни. Когда лишь ветры носились по прекрасной зеленой земле, воздух был полон кислорода, а вода была чистой, как слёзы ангелов.

Я зачарованно слушала и молчала. Ведь именно такой и показалась мне Тейена. Первобытной.

- Сейчас ночь?

- Да.

- И звёзды видно?

Сганнар встал и протянул мне руку. Мы прошли по небольшому, высеченному в скале коридору и вышли на каменную террасу, залитую сиреневым светом трех лун. Под ногами простиралась ещё одна долина. Все реки и ручьи в ней светились, отражая свет белого, сиреневого и голубого спутников.

- Божественно, - только и смогла выдохнуть я.

- Сейчас будет самое интересное.

 Мы стояли всего несколько минут, как две луны, двигаясь удивительно быстро, зашли за горизонт. Тусклый свет оставшейся тоже померк, а Сган прошептал:

- Смотри. Сейчас.

И я увидела. Небо засверкала мириадами древних неизвестных звёзд. Несколько рукавов галактики запылали на черном небе зелеными и голубыми облаками, затягивая мой разум в красоту бесконечного космоса. И словно бы явившейся моему маленькому земному взору красоты было мало, из долины в небо стали подниматься тысячи сиреневых, голубых и зелёных огоньков. Рассматривая проплывающий в сантиметрах от меня «фонарик», я с улыбкой обнаружила, что это был маленький забавный светлячок. Он медленно тянулся в небо, и я могла поклясться, что разглядела на его морде, напоминавшей скорее персонажа из мультфильма, чем насекомое, застыло мечтательное выражение. Я счастливо рассмеялась, забыв обо всем на свете. Существовало только здесь и сейчас. Только я и космос…

И…

И Сганнар! О, Боже! Теперь я никогда не смогу остаться наедине с моментом, наедине с природой! Теперь на задворках моего сознания прочно поселилась его мрачная двухметровая фигура. Да чтоб его! Злобно развернувшись, и прошипев недостойные леди ругательства, я пронеслась мимо опешившего архонта в пещеру. После свежего ночного воздуха в ней было жарко и немного душно. Не поворачиваясь ко входу, я сбросила с себя всю одежду, ощущая голой кожей пронзительный и недоуменный взгляд  мужчины.

Мрачно глядя перед собой, я процедила:

- Тебе нужно восстановить силы, кажется, чтобы построить портал. Сам ты будешь восстанавливаться очень долго, а я хочу к детям. Делай то, зачем завёл меня.

Сама не знаю, зачем я так унизила себя. Все смешалось: неприятие и отрицание того, что я влюбилась; что это навсегда; что теперь мне уже не передумать, не отвертеться, не сбежать от себя самой; что несмотря отсутствие выбора, я все-таки не смогла выстоять, сохранить достоинство и влюбилась как последняя дурочка; что моё трусливое сердце вопреки всем запретам разума, сделало единственно правильное, что нужно было для спасения нашего внутреннего мира: полюбило убийцу, похитителя и самодура. Все это раздирало меня на части. Истерика - плохой советчик. Никогда, слышите, никогда не поддавайтесь истерике, раздеваясь до гола перед непредсказуемым мужиком. Потому что либо он вас отвергнет, что унизительно и кошмарно, либо просто возьмет, - а это, на самом деле, не то, что было вам нужно. Потому что на самом деле вашей истерике требовалось услышать лишь слова любви и клятвы вечной верности. И секс этого не заменит.

За всеми этими мыслями я вздрогнула, когда он накинул мне на плечи плед и крепко прижал своими огромными руками.

- Я так не могу, - нараспев прошептал он, глядя в потолок и раскачивая нас из стороны в сторону, будто мы были парой неумелых танцоров. - Ты совсем ничего не понимаешь…

Он все так же растягивал слова, и это было как-то обреченно.

- Не я завёл тебя. Это ты похитила мою душу навсегда, Хаг. А я…  я просто не могу сопротивляться твоему зову, твоей власти. Но я и не могу быть твоим рабом. Я император, малышка. Слишком долго уже. Поэтому я применил свою власть к тебе. А ты, мелкая гарпия, никак не можешь этого принять.

Я люблю тебя. Всегда любил. И буду любить всегда. А ты любишь меня. Я знаю это. Даже если ты ещё этого не знаешь. Я просто не могу, не хочу, чтобы твоя слепота, твое отрицание и сиюминутная строптивость разрушили наши вечные чувства.

Он все так же терпеливо раскачивал нас, убаюкивая мою злость и так и не прорвавшиеся наружу рыдания. Мой пульс замедлился, и на мысли, словно очки на глаза близорукого человека, опустилось чёткое и ясное понимание его слов и принятие его правды. Ну и что, действительно, ждало меня дома дальше? Полное моральное опустошение?

Меня тянуло к нему как к далекому-далёкому дому, потерянному мной тысячелетия и тысячелетия назад. Я чувствовала себя словно потерянный ребёнок, нашедший, наконец, свою семью и теплый дом. Я развернулась и обвила его шею руками. Он был таким тёплым и притягательным. Он замер, затаив дыхание, и я начала робко целовать его. Я не смотрела ему в глаза. Мой взгляд манили лишь его полные губы, к которым я зачарованно тянулась снизу вверх. Он наклонился ко мне, и мне удалось их поцеловать. Мне хотелось пробовать и пробовать их, изучать заново. И я изучала. А он стоял, боясь меня спугнуть. Ничего, кроме робкой надежды, не отражалось на его лице. Даже нарастающую от поцелуев страсть, он всеми силами старался сдерживать. Я чувствовала это так, как чувствовала саму себя.

Я легко толкнула его, и он сел, восхищенно глядя на меня. Плед упал с моих плечей. Я стала перед ним на колени и медленно стянула с него рубашку. Потом сказала снять с себя штаны. Он только подчинялся, но более не смел предпринимать ничего сам. Затем я толкнула его на спину, заставляя лечь, и оседлала.

Я не хотела думать о приличиях, о том, что будет потом. Меня манило его тело, мне хотелось его трогать и изучать, и я шла лишь за этим желанием. Я изучила его всего, сначала руками, потом губами и языком. Я чувствовала колоссальное напряжение в его теле, когда он сдерживал себя. Я чувствовала, что его тело требует лишь одного, подмять меня под себя и вбиваться до тех пор, пока он не отдаст мне всего себя до капли и не возьмет себе всю меня. Но он знал: не сейчас. Я села прямо на его член. Медленно и чувственно. Я двигалась так, как могла, двигалась лишь для себя. Неумело, неуверенно, неритмично. Я вовсе не была умудренной сексуальным опытом жрицей любви. Но я отключила свой разум, не анализировала свою неуклюжесть, не стеснялась неопытности. И все мои движения шли от самого средоточия моей чувственности, которой я просто позволила захватить меня сейчас, которую мне хотелось отдать Сганнару. Всю её. Всю себя. И я знала, что это было прекрасно. Я видела это в его глазах, искрящих голубым светом. В его восхищении и страдании от невыносимой пытки, которую я устроила.

Я настолько отпустила все оковы своего разума, извечно мешающие получать мне наслаждение от близости, что пытать Сганнара мне удалось совсем недолго. Ибо я кончила. Тихо содрогаясь, упала на него. Не более, чем на одну секунду. Он мгновенно подмял меня под себя и уверенно вошел. Распластавшись на мне практически полностью, лишь едва удерживая свой вес на локтях, только чтобы не раздавить, он властно и медленно двигался во мне и на мне. Захватив мою голову в плен своей руки, другую он завел под попу, чтобы приподнять её для себя повыше. Он не просто брал меня. Казалось, он хотел вдавиться в меня всем телом. Он кончил с тихим стоном, так и продолжая сдерживать свою страсть, чувствуя, что сейчас мне нужно было именно так.