Когда праздновалось 60-летие Октябрьской революции, Дом художника впервые предоставил Илье Глазунову, много лет добивавшемуся права показать свои картины в Москве. После скандального закрытия выставки в Манеже в 1964 году такой возможности он не имел, травимый "товарищами по оружию". На Кузнецкий привезли скатанное в рулон большое полотно, которое под присмотром автора натянули на раму. То была запрещенная к показу цензурой "Мистерия ХХ века". В ее углу вмонтировано было зеркало. Заглянув в него, каждый таким образом оказывался соучастником трагических событий, в кругу лиц, отъявленных врагов советской власти, таких как расстрелянный Николай II, с одной стороны, и Александр Солженицын, с другой, между которыми теснились фигуры поверженных вождей, диктаторов, президентов... Ленин представал в зареве пожара мировой революции и потоках крови, заливавших гроб его соратника Сталина...
На Кузнецкий прибыли дипломатический корпус, почетные гости. Но двери зала не распахнулись в назначенный час, потому что выставку закрыли, не успев открыть. Об этом поведали все западные радиостанции, сутками вещавшие на Россию за "железным занавесом". Москва увидела "Мистерию" десять лет спустя. По сей день великая картина ХХ века скатана в рулон и хранится в депозитарии автора, мечтающего, чтобы ее могли увидеть люди, для которых он ее писал, рискуя головой.
Кузнецкий мост шаг за шагом занимают фирменные магазины и банки. Один из них заполучил флигель, где обитал прежде предшественник Москомимущества - отдел нежилых помещений, куда с улицы свободно мог войти каждый, не предъявляя пропуск вооруженной охране. Но добиться цели было мучительно сложно. Двадцать один раз по полученным здесь адресам ездил я по всей Москве вместе с физиками профессором Юрием Гуляевым (ныне академик, директор Института радиоэлектроники Российской Академии наук) и профессором Эдуардом Годиком (ныне где-то в Америке). Им поручили официально исследовать Джуну, нагревавшую загадочным образом дистанционно кожный покров. Мы, наверное, еще бы годами осматривали развалюхи на широких московских просторах, пригодные для скота, если бы Джуна не помогла науке своими дивными руками, генерирующими, как выяснилось, ультразвук и прочие физические поля. (Длина среднего пальца руки 11 сантиметров). Ими она излечила многих сильных мира, пользовавшихся ее даром. А проявили подлинное участие и благородство немногие, Игорь Николаевич Пономарев, тогда секретарь МГК, ведавший строительством, и Сергей Михайлович Коломин, второе лицо на Тверской, 13, тогда фактически игравший роль мэра. Им обоим хочу с большим опозданием выразить признательность.
В один прекрасный день летом 1980 года с Кузнецкого моста, 9, из помянутого флигеля, мне позвонили и предложили срочно приехать за ордером на дом по адресу Старосадский, 8. Здесь и произошло научное открытие, о чем я написал книгу "Феномен Джуны". Затем последовало изобретение аппарата "Джуна", известного многим исцеленным людям.
На фасаде Дома моделей на Кузнецком, 14, сохранилась на потускневшей позолоте надпись: "Меха. Платье. Белье". Строил щедро отделанный камнем дом архитектор Адольф Эрихсон, судя по имени, немецкого происхождения, родившийся в 1862 году. Аптека Феррейна на Никольской - его постройка. В Москве и Петербурге много зданий, которым суждено надолго пережить талантливого зодчего, следы которого после революции теряются, неизвестно, когда он умер. Это еще один крупный мастер эклектики, любивший использовать формы ренесанса и барокко. Заказывали ему проекты люди богатые, позволявшие отделывать фасады черным лабрадором, темно-красным гранитом, выполнять декор из камня и бронзы, золотить решетки. Все это можно увидеть на доме, построенном на деньги торговца пушниной А. М. Михайлова.
Во дворе находилась меховая фабрика. На Кузнецком, 14, обосновались контора и магазин "сибирских и американских меховых товаров". Многие шубы и куртки по запискам из Совнаркома и даже без них попало в руки победителей Октября отсюда. Как это происходило, рассказал в "Записках коменданта Кремля" Павел Мальков, бывший матрос. В первую годовщину революции Яков Свердлов пожелал сделать красноармейцам щедрые подарки. Комендант, чтобы выполнить эту задумку, отправился к председателю Московского Совета Льву Каменеву. Тот поднял трубку и куда-то позвонил:
- К вам сейчас зайдет товарищ Мальков. Да, да, комендант Кремля. Немедленно поезжайте с ним на Кузнецкий мост, там в одном из меховых магазинов, что недавно реквизировали, была, помнится, теплая одежда. Отберите все, что нужно, и выдайте. Если окажется недостаточно, поищите в другом месте, но требование должно быть выполнено полностью. Что? Как оформить? Возьмите у товарища Малькова расписку, вот и все оформление. Это распоряжение Якова Михайловича.
...Часа через полтора или два я уже въезжал в Кремль на машине, набитой шубами и куртками".
Свердлов шубы, предложенной комендантом, не взял, ходил в пальто и кожаной куртке. Не исключено, что она попала к нему из все того же магазина Михайлова или других меховых лавок, откуда реквизированные кожанки достались комиссарам и чекистам, щеголявшим в них в гражданскую войну.
Мне, советскому интуристу, пришлось обменять фотоаппарат на вожделенную куртку в жарком Мадрасе, прежде чем импортной кожей завалили московские рынки и магазины. Но, чтобы это произошло, понадобилось сбросить с пьедестала памятник Свердлову...
На Кузнецком, 16, маститый архитектор Адольф Эрихсон пережил триумф и неудачу. Горечь поражения испытал, когда построил в 1900 году монументальное здание для старейшего торгового дома и банка "И. В. Юнкер", основанного в России в 1819 году. Архитектурная критика приняла фасад в штыки, пришлось его переделывать в годы первой мировой войны другим. В их число входили молодые братья Веснины, нашедшие общий язык с грядущей новой властью, которую они прославили Днепрогэсом и дворцом московского автозавода на месте сломанного Симонова монастыря.
Украшенный камнем, коринфскими колоннами, античной маской над проездной аркой дом пережил без особых потерь жестокий век. Одно время его занимали крупные советские издательства, с триумфом принявшие здесь Бернарда Шоу за несколько дней до его встречи в Кремле со Сталиным. Иосиф Виссарионович очаровал классика английской литературы. Точно так же как немецкого классика Леона Фейхтвангера, французского классика Ромена Роллана и других западных либералов. За поддержку дела Ленина-Сталина их издавали в СССР гигантскими тиражами, какие классикам не снились на буржуазной родине. Вождь принимал "властителей дум" на королевском уровне, показывал московское метро, новостройки пятилеток, объезжая стороной лагеря.
(На моих глазах по такой схеме показывали в 1951 году на Ленинских горах строящееся высотное здание Московского университета настоятелю Кентерберийского собора архиепископу Хьюлету Джонсону, большому другу СССР. Половина территории стройки, как концлагерь, была обнесена забором с колючей проволокой. За оградой тысячи заключенных сооружали здания факультетов. Что же будет, думал я, если архиепископу попадутся на глаза вышки с часовыми? А произошло вот что. Кортеж машин с дорогим гостем проследовал так, что подконвойная половина стройки, этот концлагерь, оказалась за спиной главы англиканской церкви, пораженного масштабами "стройки коммунизма".)
Дешевые книги служили мощным средством агитации за жизнь без помещиков и капиталистов. Поэтому книжным магазинам повезло. Некоторые и при социализме торговали. Книголюбы знали не только Кузнецкий мост, 18, с тремя магазинами, но и Кузнецкий, 4, где в начале ХIХ века помещалась лавка французских книг Готье. (Его потомок - московский историк академик Юрий Готье, знаток землевладения Замосковного края в XVIII веке.) По последнему адресу появился единственный в своем роде магазин "Подписные издания", где до недавних лет свободно, не мучаясь в очередях, без всяких привилегий можно было подписаться разве что на ППС -Полное собрание сочинений В. И. Ленина в 55 томах.
