Только 25 июля для рассмотрения штатов при Оперативном отделе Наркомвоена приказом С. И. Аралова назначалась комиссия в составе: В. П. Павулана (председатель), консультантов Г. И. Теодори, Б. И. Кузнецова, И. Д. Чинтулова и всех заведующих отделениями. Последние обязывались к 27 июля представить Павулану проект штата отделений с объяснительной запиской о назначении и работе своего отделения. Дату сбора комиссии определил В. П. Павулан[180].
17 августа Аралов констатировал в приказе по отделу: «§ 1. Сегодня… в 10 час. утра во всех отделениях чрезвычайно мало было служащих, а, как известно, работа должна начинаться в 10 час. утра. Об этом писалось, говорилось и приказывалось, но сотрудники до сего времени не исполняют приказа. Ставлю на вид всем заведывающим отделениями, что подобное отношение к делу в такое трудное время недопустимо, и с 18 августа предлагаю вести регистрацию прибывающих и убывающих; следить за регистрацией – обязанность дежурных, назначаемых по расписанию отделения. § 2. Приказываю всем отделениям представить списки дежурств будничных и праздничных, предварительно усилив их так, чтобы работа в отделениях отнюдь не задерживалась. Списки представлять в Общее отделение на каждый месяц к 1 числу. Дежурство в Оперативном отделении назначаю до 10 час., в Отделении передвижений круглые сутки. В остальных отделениях – до 9 час. вечера. § 3. Всем отделениям принять к сведению, что, кроме воскресных дней, все праздники отменяются, а какие дни будут считаться неприсутственными, будет отдано предварительно в приказе по отделу»[181]. 10 сентября Аралов отметил в приказе «случаи чрезмерного, не вызванного делами службы, требования автомобилей». В результате – «машины, прибывающие к требуемому месту, простаивают… ожидая выхода лица, которому подана машина. Некоторые отделения, пользуясь автомобилями, не комбинируют поездки, а на каждый случай просят отдельного наряда, иные требуют наряда по маловажным делам, которые могут быть исполнены другими способами»[182].
А 25 сентября раскрылась в полном объеме оперативность работы Оперативного отдела: по свидетельству Семена Аралова, «около 18 часов начальником Штаба [Теодори] было послано в Учетное отделение… спешное приказание о командировании [военного] консультанта [отделения Анатолия Николаевича] Виноградова. Дежурный по отделению т. Щалдыкин, сообщивший сначала по телефону, что знает адрес, направил пакет по неверному адресу», в результате Виноградов получил приказание, лишь придя на работу на следующий день. Аралов приказал «иметь во всех отделениях точные списки адресов сотрудников, которые должны быть известны дежурным, и наладить дело связи таким образом, чтобы каждый сотрудник – и тем более ответственный – мог быть вызван в любое время»[183]. Заметим, что точные списки сотрудников Оперода в фондах РГВА пока что не выявлены.
За денежной отчетностью стали пристально следить лишь после выхода приказа по Опероду № 57 от 26 августа 1918 г., которым устанавливалось – все ордеры на выдачу сумм проверяют заведующий или консультант Общего отделения (А. И. Иванов и Л. Г. Рейтер), подписывают и направляют бухгалтер С. И. Аралов или В. П. Павулан. Только после этой процедуры казначей обязывался выдать деньги[184].
«Молодые генштабисты» Оперода, привыкшие решать вопросы «в плоскости Советской власти», сразу стали в оппозицию занимавшим ключевые посты в Штабе Высшего военного совета и Всероссийском главном штабе «старым генштабистам». Заявление военного руководителя Высшего военного совета генерала М. Д. Бонч-Бруевича о том, что подавление выступления Чехословацкого корпуса – «внутренний фронт», Г. И. Теодори опротестовал, указав: «Есть только один фронт… – борьба со всеми нападающими на Советскую Республику»[185]. Тем не менее в ряде случаев Оперативный отдел Наркомвоена был вынужден заниматься и пресечением разведывательно-подрывной деятельности германцев. 29 июля 1918 г. военный консультант Отделения военного контроля И. Д. Чинтулов доложил С. И. Аралову – 10–12 августа может состояться наступление германских частей. Германцы вели пораженческую агитацию в частях Красной армии и среди латышских стрелков. Руководство Оперода – Аралов и Теодори – переадресовало рапорт Троцкому за своими подписями. Консультант Оперода пометил: рапорт должен быть уничтожен после прочтения[186].
1 июня 1918 г. Г. И. Теодори сделал обстоятельный доклад в присутствии члена Коллегии Наркомата по морским делам Ф. Ф. Раскольникова, члена ЦК РКП(б) Г. Я. Сокольникова[187], зам. наркома по иностранным делам Л. М. Карахана и Н. И. Муралова, а 3 июня – наркомвоену Л. Д. Троцкому о переводе части Балтийского флота на Волгу (предложение Теодори было принято, и в результате в середине августа 1918 г. четыре «сокола» приняли деятельное участие в подавлении выступления Чехословацкого корпуса). Теодори проигнорировал протест большевиков С. В. Чикколини и А. Ф. Боярского (начальников отделений Военного контроля и Связи) и организовал сбор точных данных о боевом составе и численности противостоящих чехословакам красноармейских отрядов, наладил с ними связь и управление. Это позволило разбить разрозненные отряды Чехословацкого корпуса и предотвратить ряд взрывов мостов чехословаками.
Отчасти решимости консультанта Оперода Теодори большевики были обязаны успешной ликвидацией предпринятой в июле 1918 г. М. А. Муравьевым попытки военного переворота: необходимые указания о группировке отрядов дал членам РВС Восточного фронта Г. И. Благонравову[188] и П. А. Кобозеву Аралов под диктовку своего консультанта[189].
Оперод занимался и отправкой на фронт интернациональных отрядов Красной армии (об этом известно из телеграфного распоряжения Л. Д. Троцкого от 18 августа 1918 г.). Известно, что сосредоточение интернациональных отрядов в Перми курировал венгерский социалист Самуэль[190].
Отдел озаботился даже материальным поощрением бойцов Красной армии – в его структуре появилась Комиссия по подаркам[191]. 30 сентября ее переименовали в Особую комиссию по снабжению Красной армии подарками и пособиями, в октябре передали в непосредственное подчинение Реввоенсовета Республики[192].
Фактически Оперод, под руководством видного московского большевика из меньшевиков-интернационалистов С. И. Аралова, умело заручившегося поддержкой своих «консультантов» – молодых генштабистов, становился все более многофункциональным органом. Так, параллельно с Всероссийским главным штабом (Всероглавштабом) Оперод издавал карты (Военно-топографическое отделение); с началом действий против Чехословацкого корпуса Оперод занялся агитацией в войсках (Военно-политическое отделение); озаботился даже материальным поощрением красноармейцев (Комиссия по подаркам)[193]. В результате Оперод быстро разрастался, а его руководство явно нацеливалось на полную автономность и организационную самодостаточность. Об этом свидетельствует уже перечень отделений Оперода к октябрю 1918 г.: Оперативное, Разведывательное, Военного контроля (контрразведывательное), Связи, Учетное, Передвижения (фактически – военных сообщений), Общее (управление делами), Военно-топографическое, Военно-политическое, Военно-цензурное (!) плюс Секретариат и «Комиссия по подаркам» (эмбрион Наградного отдела РВСР)[194].
