© Мирослав Гришин, текст, составление, 2013

© Издательство «Сатисъ», оригинал-макет, оформление, 2013

«Рядовой такой-то, срочно пройти к замполиту», – раздался протяжный крик дневального по роте. Я, услышав свою фамилию, быстро привел себя в порядок и, подойдя к кабинету замполита, негромко постучал в дверь, вошел и представился: «Рядовой Гришин, по вашему приказанию, прибыл».

Замполит не стал ходить вокруг да около, а сразу напористо стал у меня выяснять: «Ну, говори, кто сегодня ночью был в самоволке, кто распивал водку и курил в ленинской комнате, из-за чего случилась драка в умывалке?»

Выдавать своих нехорошо. Сам погибай – товарища выручай. Я, как мог, объяснил замполиту, что мы (молодое пополнение) только два дня назад прибыли из учебки, где нас учили азбуке Морзе и всяким техническим премудростям радиосвязи, да и вообще, я не очень разбираюсь в таких делах.

«Ефрейтором хочешь быть?» – перебил, не дослушав меня, замполит.

У нас в учебке была пословица, что лучше иметь дочь проститутку, чем сына ефрейтора, и вообще, к ефрейторским лычкам у нас было неприязненное отношение. Кроме того, Гитлер тоже был ефрейтором.

«Так, – протянул замполит, – значит, ефрейтором ты не хочешь быть? А хочешь, я тебя каптёром сделаю?»

Каптёрщик – это помощник старшины роты по хозяйственной части. Из плюсов жизни каптёра можно помянуть его неучастие в ротных делах, включая освобождение от караулов и нарядов на кухню, в автопарк и другие казенные места. В его обязанности входит выдавать и собирать постельное белье, менять солдатам рубахи, кальсоны и портянки, выдавать мыло и полотенца в банный день и исполнять другие, с моей точки зрения, малоинтересные вещи.

«Каптёром ты тоже не хочешь. Понимаю…» Замполит закурил и кивнул головой.

«А как насчет хлебореза? Хлеборезом хочешь быть?» – замполит стал резко играть на повышение ставок, решив купить меня с потрохами, чего бы ему это не стоило.

А всё ради чего? – Сделать меня своим осведомителем. Стукачом, то есть.

Хлеборез в войсках – это величина. И стать хлеборезом непросто.

Помимо резки хлеба в столовой, хлеборез заведует выдачей сахара и, самое главное, сливочного масла. Он каждый день точит солдатскую пайку масла, по форме напоминающую шайбу.

Хлеб с маслом – это самое вкусное, что солдат может съесть за казённый счет в столовой. Хлеборез делает эту шайбу при помощи металлического стаканчика с поршнем для выталкивания отформованного масла. Если под этот поршень подложить несколько листочков бумаги, то образуется значительная экономия масла в шайбе. Потом этой экономией можно «подмаслить» начальство или распорядиться с какой-нибудь другой пользой.

Хлеборез умеет жить. Хлеборез за два года службы несколько раз ездит в отпуск домой, на родину. Хлеборез раньше всех уходит на дембель. Его дембельский альбом (с фотками и рисунками на тему боевой подготовки) и военная форма начинают подготавливаться задолго до самого ухода на дембель силами молодого пополнения. Дембельская парадка хлебореза представляет собой диковинку – что-то среднее между гусарской формой и униформой клоуна – благодаря аксельбантам и другим странным украшениям, а также обилию военных значков и регалий.

Итак, хлеборез – это фигура. Перед хлеборезом все заискивают. Его дружбы ищут и такой дружбой в войсках гордятся.

«Ну?! – поторапливает меня замполит, – согласен?» Он, во что бы то ни стало, хочет меня внутренне сломать, чтобы я продал ему свою душу немедленно и стал на него сию же минуту работать – закладывать своих товарищей по службе и совершать другие неблаговидные поступки.

Да и сам он каких-то южных кровей, по виду то ли еврей, то ли цыган – весь какой-то масляный, суетный, похожий лицом и повадкой на беса – вызывает тревогу и отвращение.

Молчание затянулось.

«Так что же ты молчишь? В чем дело? А?» – допытывается у меня замполит. Затем, через какое-то время, с видом глубокой сосредоточенности лица и всего его тела, он попытался угадать. «Так! Неужели ты! В свинари метишь?!»

Ну, кто такой свинарь…

Свинарь это, считай, небожитель. В роту он не ходит в принципе, а живет на свиноферме (которая из-за тяжелого запаха отнесена далеко от гарнизона), где на столовских отходах растут вкусные белые, похожие на кустодиевских голых купчих, свиньи.

У этих белых свиноматок-купчих постоянно рождаются розовые поросята – предмет вожделения вороватых прапорщиков и другого начальства. И свинарь может на бумаге регулировать количество этих самых поросят по своему усмотрению.

Благодаря свиному ресурсу для свинаря нет никаких ограничений по службе – ни построений в роте, ни вечерних или утренних поверок, ни тебе командиров, ни тебе начальников.

Ходит свинарь в гражданке.

Волосы может не стричь, бороду может не брить – никто ему не указ.

Может пить вино и водку, может пить пиво.

Может приглашать к себе на свиноферму для блудного разврата женщин.

Может приглашать к себе в гости хоть инопланетян, особенно, если покурит всласть конопляной, здесь же растущей, махорочки.

Всё может свинарь. Всё в его власти. Выше свинаря ничего уже нет.

«Что…? И свинарем ты не хочешь быть…?! Так кем же ты хочешь быть?! Как служить думаешь?!»

«Я хочу служить радистом, по военной специальности, которую я получил в учебке».

«Пошел вон…» – скривившись как от зубной боли, простонал замполит.

И я пошел вон, радуясь и прославляя Бога, что душа моя (как и погоны) осталась чиста.

Аминь+

Послесловие.

Бес много обещает человеку, да расплачивается всегда лишь битыми черепками. Так и наш замполит – обещал много, а сделать ничего полезного солдатикам не мог. Люди, попадавшие в сферу сатанинского влияния нашего замполита, морально растлевались и отуплялись под его давлением и, как следствие, нравственно погибали. Дело это прошлое. Как сейчас говорят, замазывая смысл тех событий: «Время было такое». Однако, по учению святых отцов Церкви, Христос один и тот же всегда – во веки веков.

Аминь.

Подай же Господи и замполиту, и всем его тогдашним клевретам.

ДМБ 1977–1979 гг.

Про нашего командира – старшего лейтенанта Владимирова говорили разное. Говорили, например, что у него в караулке произошел самострел, и его разжаловали до старлея из майоров. Ещё говорили, что у него произошла дуэль из-за женщины с начальником гарнизона, и Владимиров то ли сразу убил, то ли смертельно ранил своего соперника, опустившись на две ступеньки ниже по воинскому званию. Были и другие слухи – один кошмарнее другого, все со стрельбой и убийствами.

Вот я вижу: старлей Владимиров молча стоит перед строем нашего учебного взвода, неестественно широко расставив ноги, заложив руки за спину, раскачивается с носка на пятку. С носка на пятку. С носка на пятку. Желваки играют, мрачный жесткий взгляд изподлобья пронзает каждого, и мы все начинаем чувствовать за собой какую-то вину. Наконец, он залихватски, неимоверно долго криком протягивая «нале-е-е-е», резко обрывает «во» – отдает нам команду «взвод налево». И сразу: «На выход бего-о-о-ом марш».