- Буду ждать тебя сколько потребуется...- повторил он улыбнувшись и продолжил.
Выйдя на улицу, я отошел подальше от дома и присел на корточки. Меня охватила злость на себя, на Водана и на её мать, не смотря на то, что я был ей благодарен.
На себя злился по тому, что не мог ответить себе на вопрос, почему ушла Сигюн в моём видении...не мог понять, куда она ушла и причины своих чувств в той ситуации. Видение было сильно выдернуто из контекста и сложно было судить, что же являлось предтечей явившихя обстоятельств. На Одина злился по тому, что он снова, снова, снова, был ТАМ на моей и не моей стороне одновременно...вёл себя снисходительно и с опасением, а я опять же не видел причины! А её мать...ох, я сам задавался вопросом, неужели Пресветлая царица не знала, на что обрекает дочь, оставляя её в Ярнвиде?! Пусть даже она трижды видела как разовьются события дальше...почему было сразу не оставить девочку у Водана или у Фарбаути или у Ньёрда?!
Я встал. Нужно было идти. Меня ждали. Я не хотел использовать для перемещения центральный портал и став невидимым отправился к своему резервному. По дороге, настроился на воспоминания Сигюн, решившись посмотреть как всё было на самом деле...Это было совсем не сложно. В поле моих энергий сохранился отпечаток её переживаний, и я пошел туда, схватившись за эту ниточку.
Там, смеркалось. Лес был окутан вечерними сумерками и начинал готовиться к пробуждению в ночную жизнь. Она спустилась сверху, просто отодвинув завесу пространства как покрывало. Высокая и стройная, удивительно утончённая, будто сотканная в узоры из тончайшего льда. Большей красоты женщины, обьективно, я не видел в жизни! Черноволосая, с источающей внутренний свет прозрачной белизны кожей лица и тела. Выразительные раскосые глаза с поволокой, цвета космической глубины...манящий изгиб губ, в котором была и невинная прелесть нетронутой временем и переживаниями красоты и дразнящее влечение, погружающее в самые смелые мечты и переживания. Тонкий стан, запястья в драгоценных камнях...я смотрел как завороженный. Она излучала жизнь и загадку тайны бытия. Она была вопросом и ответом...Царица эльдаров. Прекраснейшая Леолея. Мама моей Сигюн! Так вот, вероятно, откуда это волшебство в движениях. Эта манящая тихая страсть, прикрытая йотунской кровью в своём менее изящном проявлении! Как же удивительно переплелись в Сигюн эти энергии. Признаюсь, что наличие папочкиных кровей ничуть не испортило моей девочки, разбавив эту безграничную красоту манящим шармом чисто животной привлекательности, в своей резкости и порывистости. Да, мама её была безупречна. Но дочь ее была идеальна, взяв все самое лучшее от своих родителей!
Женщина спустилась сверху, бережно прижимая к груди девочку, по внешнему виду лет четырех. Девочка льнула к ней всем своим существом и улыбалась, сначала безмятежно, а затем настороженно...
- Я люблю тебя, дитя моё...- прошептала царица, опуская ребенка в траву. - Но так будет правильно и верно! Ты не сможешь участвовать в переходе. У тебя другой путь. - ее голос, я почувствовал, дрогнул на мгновенье. - Пусть будет, как будет...Я люблю тебя!
Сказав это она развернулась и так же плавно ушла обратно под покрывало, ни разу не оглянувшись на смотревшую ей в след во все глаза, изумленную дочь.
- Мама...- только и прошептала она. И шёпот её, перешел в хрип. Она закашлялась и выкрикнула - Мама!
Лес вздохнул, вторя ей, и пришел в движение. Ребёнок вздрогнул и съёжился. Внутренний свет в её груди потускнел, словно огонёк от сильного дуновения ветра и съёжился вместе с ней.
Меня колотило от злости. А потом лес начал её обнюхивать. Девочка сидела не шелохнувшись. Она чувствовала, что не одна и это её вводило в парализующий ужас. Тьма спустилась быстро, а всеядная флора Ярнвида уже приготовилась к охоте на вероятную добычу. Испуганная Сигюн была для них очень кстати. Молодой цветок Малачи, огромный, по сравнению с ней, раз в десять выше, медленно изгибаясь будто змея, начал склоняться в её сторону. Она вскрикнула, и вскочив на ноги, уставилась на растение, затем попятилась и издала сдавленный стон, увидев что оно раскрыв бутон двинулось на неё, ловко перебирая корневой системой стелящейся поверх земли. А потом она побежала. Молча. Спотыкаясь и падая на непослушных ногах. Очень медленно...слишком медленно.
Если бы я мог дышать, я бы сказал что перестал дышать, наблюдая за этим. Она снова упала, сильно ударившись ногой о корень дерева и не имея сил подняться, поползла вперед. Он догнал её, и уже склонившись совсем низко, выпустил липкий язык, готовясь атаковать добычу, как вдруг, движением, похожим на молниеносный, еле уловимый взглядом выстрел, вновь появившаяся Леолея выхватила ребенка из под него и со всего размаху швырнула в портал находившийся рядом. Всё. Лес затих. Никто не хотел трогать Царицу эльдаров, а она так же тихо и спокойно ушла, откуда появилась.
Тут надо пояснить что, любой чистокровный эльдар, неприкосновенен по сути своей. Так решила сама жизнь. Они, абсолютное проявление гармонии не способные к убийству, не по тому, что слабы, а по тому что это не прописано в их генах. Как же они себя защищают, спросишь ты? Ответ прост - на них никогда и никто не нападает, не ущемляет в правах на помыслы и действия. Такое взаимоотношения с миром, это то, что прописано в их генах. Эльдары полукровки, тоже являются носителями этого феномена, но при доминировании других генов, или под влиянием диструктивных вибраций, что и произошло с Сигюн, эти качества могут впасть в состояние некоего анабиоза.
А Леолея...она спасла её. Глупая мудрая женщина, решила доверить жизнь своего дитя проведению, и обрекши её на смерть, сама же спасла, следуя материнскому инстинкту, кинув в другую смертельную ловушку. Она хотела, что бы та умерла. И хотела, что бы она выжила...вот такой вот парадокс, сердце моё...
Моя злость угасла, перейдя в сочувствие. Мир сделал свой выбор. Мир захотел жить. Мир захотел, что бы она жила. Мир отправился жить, лелея и взращивая в себе, упавшие в него семена энергии отверженности и страха перед собой...
Я дал себе зарок, никогда не оставлять Сигюн ни при каких обстоятельствах. Я решил выкорчевать эти сорняки из её сердца, окружив вниманием и заботой, любовью и почитанием её ценности. В Мидгард я прибыл уже в состоянии относительного спокойствия.
