– А вдруг она на полу валялась или кто-то ей в носу ковырял? Что вы мне всякую гадость в рот суете!

   Я сжала челюсти, чтобы предотвратить новую попытку, но легким движение руки мои челюсти разжались сами по себе, и во рту снова очутилась ручка, которая теперь сто процентов валялась на полу. Буду утешать себя мыслью, что микробы просто не успели ее облюбовать, зараза к заразе не прилипает, а уборщица здесь моет каждые полчаса как минимум с антисептиком!

    Тетя с бульдожьим прикусом поднесла к ручке пергамент и повращала им, очевидно проверяя, пишет ли ручка или нет.  Скосив глаза к носу, я бессильно наблюдала за тем, как ручка оставляет корявый след.

– Пойдет! – радостно потерла руки тетка в очках, разглядывая каракули, – Поздравляем с зачислением! Успехов в учебе! А нашей студентке пора на торжественную церемонию посвящения!

   Я почувствовала, что напряжение в мышцах спало, и я могу двигать руками и ногами.  И не просто двигать, но еще и двинуть.

– А теперь, милочка, поднимайтесь на самый верх, в зал, где Вас уже давно заждались! Только поторопитесь! Лорды ждать не любят!  А мы подойдем попозже. Нам еще протокол составить надо, печати поставить… – махнула рукой в сторону дверей Бульдожка, – Но только без глупостей! Вот тебе путеводитель, чтобы ты случайно не заблудилась. И чтобы нигде не задерживалась!

   Из ее руки вылетел маленький зеленый огонек. Он сделал круг над моей головой и повел меня в сторону дверей. Я с трудом умудрилась открыть огромную, в три человеческих роста, дверь, из-за всех сил потянув ее на себя. Ха! Теперь у меня появилось больше шансов удрать отсюда, и первый звонок пройдет без меня, не смотря, что у меня под халатом есть и белый верх, и черный низ. А что? Я – человек опытный! Помнится, в первом классе, маме сказали, что я, как самая маленькая, должна давать первый звонок. Правда, школа не учла, что я все лето проведу у бабушки, поэтому к первому сентября бедный прыщавый старшеклассник, надежда школы и  призер олимпиад, увидев мои габариты телепузика, сразу предложил просто провести меня за ручку круг почета. Но школа настояла на соблюдении традиций. После угроз о том, что золотой медали ему тогда не видать, он с возгласом «ы….» трудом затащил меня на свое плечо. К середине круга он почти сдался, но я не растерялась. Лягнув его туфельками, я стала ерзать, требуя, чтобы он ускорился, декламируя под звон колокольчика «Я люблю фвою лохадку… Плицису ей серстку гадко…».  Собрав последние силы, как Терминатор, он, шатаясь, донес меня до финиша. Сгрузив меня родителям, бедняга сообщил, что видал в гробу золотую медаль от родной школы, поэтому забивает болт на учебу и уходит в спорт. Кстати, его зовут Коля. И он живет на втором этаже. Поэтому, когда я переступаю через его пьяное тело, я радостно вспоминаю мой любимый стишок про лошадку. Вот так вот. Я чуть не сломала ему позвоночник, а школа сломала ему жизнь. Ладно, не будем о грустном.

   Передо мной была широкая винтовая лестница с высокими и очень неудобными ступенями. Сама лестница огибала толстую черную колонну с какими-то символами, похожими на детские каракули.  Я оглянулась по сторонам и стала резво подниматься наверх, прикидывая, как бы половчее слинять отсюда. А вдруг мне попадется какая-нибудь дверь? На первой же площадке я увидела черные резные двери, которые тут же стала лихорадочно дергать и толкать одновременно, молясь, чтобы они были открыты, но тут же вскрикнула от боли, почувствовав легкий разряд электричества в правом боку.  Я посмотрела на эту шаровую молнию, которая висела в воздухе на уровне моих глаз, потом перевела взгляд на дверь. Стоило только протянуть руку к дверной ручке в форме сидящего грифона, как я тут же получила свежую порцию электричества. Ладно, пойдем дальше… Я поднималась по ступенькам, стараясь отстать, как следует, чтобы попытать удачу еще разок. Не знаю, на каком месте у этого шарика глаза, но стоило мне замедлиться, как я тут же получала разряд. Да они что, издеваются? Так не честно! А вдруг мне надо в туалет? Я что должна теперь терпеть до победного или делать лужу прямо в коридоре?

– … сорок восемь… сорок девять… сорок десять… тьфу ты, пятьдесят! – стонала я, повиснув на перилах, спустя две минуты интенсивного подъема. Огонек превратился в зубастую светящуюся пиранью, которая, почему-то устремилась мне за спину.

– Нет! – простонала я, глядя как пиранья зависла на уровне моей пятой точки, – Не надо!  Я тебя умоляю! Я как-нибудь потихоньку… Ускорение придавать мне не надо! Не вздумай! Трусы порвешь!

   Пиранья раскрыла пасть, и мне пришлось поставить ногу на следующую ступеньку.

– … девяносто восемь… девяносто восемь… А что, девяносто восемь уже было? Тогда девяносто девять! – я опиралась руками на перила, чувствуя, как ноют мои мышцы на ногах. Неужели нельзя было меня перенести магией? Ну, я не знаю, телепортировать как-нибудь? За что мне такое наказание? Это тот же самое, что подниматься на двадцатый этаж без лифта! Я почувствовала адскую боль чуть пониже спины, и тут же ускорилась так, что, не смотря на отваливающиеся ноги, прошла сразу два этажа без передышки.

– Надо было не торт в холодильник ставить, а мусор идти выносить! И так, чтобы пакет порвался! Не так обидно было бы…. – злобно пробурчала я,  – А то теперь я, как дура, в розовом халате и тапках, шлепаю по бесконечной лестнице, только потому, что этим трем жучкам захотелось, чтобы я непременно получила высшее или среднее, (но даст бог последнее!) магическое образование!

   Пиранья снова куснула меня, и я поняла, что не скоро смогу присесть за парту.

– Эй! Зубастик! Ты там полегче! Ты же не хочешь меня инвалидом оставить? – возмутилась я, обращаясь к светящейся рыбке, плавающей прямо в воздухе.

   Жаль, что я такая… эм… неспортивная. Вот если бы тогда не зажала деньги на форму «Адидас» и на абонемент фитнес – центр, то и попа была цела, и нервы были бы крепче. Еще рывок!

– Кто… носит.. форму… адидас… и бреет… морду… бритвой… шик…  – задыхаясь, прошептала я, еле волоча ноги, – Тому… любая… баба… даст…  А может… даже … и … мужик!

   Все! Баста! Я больше с места не сдвинусь!

   Я села на ступеньку, переводя дух, предусмотрительно прикрыв свой тыл.  Спинной мозг уже чувствует приближение острых зубов.  Все! Я разбиваю палатку, остаюсь… Ай!… здесь на ночлег! Сейчас разведу… Ай!…  костер, достану гитару и буду бренчать, созерцая звезды. Потом вскрою банку консервов.. Ай! Да что б тебя! Даже помечтать спокойно не дают!

– Ты что здесь делаешь? – спросил низковатый голос. Надо мной возникла фигура в черном плаще и капюшоне, напоминающая либо Назгула либо Дементора. Предпочитаю Назгула.  У Дементора дальше поцелуев дело не идет, а вот у Назгула все серьезно! Ему кольцо обручальное подавай!

– Сижу! – тоскливо ответила я,  глядя в невидимую точку,  отмахиваясь от надоедливого зубастика, – Ступеньку грею! Нагрею эту – переползу на следующую! И так до самого финиша! А вы, простите,  с какой целью интересуетесь? Позлорадствовать или посочувствовать? А, впрочем, не важно. Если вы наверх, то передайте им, что либо они спускаются ко мне, либо я останусь здесь. Так, что будете проходить мимо, проходите! Спасибо за понимание! Подавать мне не надо. Это я так, к слову, а то мало ли, вдруг вы – человек сердобольный.

   Фигура молча провела рукой в воздухе, и я очутилась перед огромной черной двустворчатой дверью.  Мой зубастый проводник, сделал круг над головой и рассыпался светящейся пылью. Собравшись с духом, я толкнула дверь изо всех сил. В глаза ударил яркий свет, падающий откуда-то с потолка. Я зажмурилась и шагнула вперед, надеясь, что среди присутствующих окажется хоть один вменяемый человек,  который выслушает меня….

– А вот и наша последняя ученица! – радостно сказала Бульдожка, которая была тут как тут, – Лорд Асфард задерживается, но он просил начинать без него! Итак, уважаемые Лорды! Я представляю Вам тех, кто был избран из тысячи лучших из лучших добровольцев!