Мужики в баню вместе не пошли.
– Пусть отец сначала идёт. Я потом попарюсь.– заявил Лёшка.
– Ну, тогда я с отцом пойду, хоть попарю его там.
На душе у Алёны было пакостно. Видать серьёзный разлад произошёл у отца с сыном. Она надеялась, что может быть в бане Андрей скажет ей что. Да напрасно, ничего не сказал муж. Только спустя несколько лет выяснилось – не поделили малый да старый молодую бабёнку. Сначала она с Лёшкой кувыркалась, а потом к Андрею переметнулась. Вот Лёшка и закусил удила. Обиду и зло затаил в душе.
Перед уходом в баню Алёна велела Стёпке сбегать к Прохоровым, да Афониным и забежать за Юрасихой, к ужину всех позвать.
Стол на сей раз ломился: кроме домашних припасов нарезали пахучей, аппетитной колбасы целую тарелку, конфет миску с горкой насыпали, бубликов полная чашка, да ещё селёдка – не ржавая, а чистенькая, жирная – блестит боками.
– Андрюха! Где такого добра понабрал?– спросили чуть ли не хором два Николая.
– В Горьком. Пришлось в очередях постоять.
Застолье затянулось чуть ли не до полуночи. Обсуждали жизнь деревенскую. Про перспективы поговорили.
– Народ оклёмываться стал, – заявил Николай Афонин, – землю под дома на том краю перед школой берут. Срубы по весне ставить начнут. Домов, почитай тридцать собираются построить.
– Построят, а что потом делать будут? Леспромхозы то лет через десять сворачиваться начнут. Лес в округе уже почти весь выпилили. С одной стороны лагерники жмут, с другой наши.
– Лесу, Коля ещё много, да и молодняк подрастёт.
– А что вырастет? На вырубках одна осина, да берёза поднимаются. А сосна…– ей лет восемьдесят расти надо. Оставляют семенники сосен двадцать-тридцать на десятки гектаров вырубки. Надеются, ветром семена разнесёт, лес сам поднимется.
– Теперь сажать будут. В лесничестве питомник завели. В леспромхозе какой-то агрегат закупили. Цепляют его к трактору, тянут, а он борозду делает, а в неё малюсенькие сосенки да лиственницы втыкают.
– Ну может быть так-то оно лучше будет, – согласился Николай Прохоров.
– А что, Николай Иваныч, в колхозе то дела налаживаются?– Спросил Андрей Афонина.
– Налаживаются. В этом году деньгами народ на трудодни получит. А потом, поговаривают совхоз создавать будут. Все колхозы нашего сельсовета в него соберут.
– Как же управлять такой громадиной будут?
– Так в каждой деревне управляющие будут, а над ними общий директор. Так же, как в леспромхозе. Начальников лесопунктов много, а директор один.
– Хватит, мужики, разговоры говорить – вмешалась Нюра Юрасова, – расходиться пора – на работу завтра. Да, и Андрею с Лёшкой отдыхать надо.
Перед уходом Алёна каждому сунула по кулёчку. Конфеточек да бубликов туда положила штук по пять.
– Детишек угостите.
Целую неделю Андрей праздновал с дружками да соседями возвращение со жгонки. Водка лилась рекой. Алёна не успевала подавать закуску немудрёную.
– Я, Иван, вот, что думаю – Андрей стукнул ладонью по столу, – надо мне другим ремеслом заняться.
– Каким же это, Андрюха?
– Тут Николай Афонин на днях баял, что многие дома новые собираются ставить. Думаю столярничать начать – рамы оконные делать.
– Чем ты их, рамы, делать будешь? Пальцем что ли?
– Почему пальцем? Вот поеду на той неделе в город, накуплю инструмента, рубанков, фуганков, на пилораме закажу заготовок, они до лета подсохнут. А летом и столярить начну.
– А ты хоть рубанок в руках когда-нибудь держал?
– Не велика хитрость. Я и сапог раньше не шил. А научился. Лучшие сапоги в округе шил. Во!!
Выйдя из запоя, Андрей своего намерения столярить не забыл. В среду рано поутру покостылял в диспетчерскую, чтобы на какой-то попутке добраться до Первомайки, а там на автобусе в Юрьевец, там говорят, в скобяном магазине всякого инструмента видимо-невидимо. Там и со знающими людьми можно будет поговорить, узнать какой конкретно инструмент купить надо. Оказалось, что кроме ножовок, рубанков и фуганков нельзя обойтись без отборников, угольников, рейсмуса да калёвок. Целый баул приволок Андрей из Юрьевца всяких столярных прибамбасов. Вечером выложил все покупки на стол – полюбовался:
– Поглядите! Красота какая!
– Поди все деньги на эту красоту истратил? Забыл видно, что свадьба у нас на носу.
– Ничего я не забыл. Остались ещё деньжонки то. Да вот с этой красотой ещё заработаем. – Андрей погладил ладонью фуганок. – Завтра поговорю с мужиками, которые строиться собираются, какие окна они думают в своих избах ставить. Раздвижные али распашные. Да и за дело возьмусь.
Всю следующую неделю Андрей ходил то на пилораму, то в кузницу. Заказывал брус, какие-то приспособления к верстаку. Когда все приспособления были готовы, Андрей в задней избушке начал оборудовать рабочее место.
– Андрей! Не слишком ли рано ты всё это затеял? Ведь заказов ещё нет, да и материал сырой. Когда ещё брусья то высохнут?
– Как раз ко времени и высохнут.
А чтобы заказы пошли – я сначала в своей избе новые рамы поставлю. Поглядят, оценят.
В хлопотах да заботах прошёл остаток зимы. С застрех уже не капало, а лило ручьями. Жухлый снег осел. По проулкам потекли первые ещё робкие ручейки. Пацанва мастерила из сосновой коры лодочки с парусами да отправляла их в плавание. Все кроме Веруньки ждали конца учебного года. Василка готовился к экзаменам – седьмой, последний класс заканчивал. Миша свой первый заканчивал, а Стёпка уже четвёртый. У Глашки на уме одно замужество. Всех своими разговорами доставала. Андрей днём хлопотал в избушке, а по вечерам из свинцовой проволоки рубил и катал дробь, набивал патроны, готовился к весенней охоте на тетеревов.
Лёшку, как и полагали, в леспромхоз не приняли: « Не нужны нам такие работники – зимой на жгонку, летом в лес.» парень не очень расстроился. В сплавной конторе его с удовольствием записали в артель на сплав леса по Мормозу.
Но вдруг как гром среди ясного неба. Глашка вернулась с работы вся зарёванная, сопли на рукава наматывает.
– Глашка! Что стряслось то? – Алёна посадила дочь на скамейку, сама присела рядом.
– Ревизия в столовой была. Недостачу у меня обнаружили.
– Какую недостачу? Откуда?
– Не знаю-ю-ю – заныла Глашка, – на две тысячи продуктов не хватает.
Батюшки! На целых две тысячи. Да как это так можно.
– Не знаю-ю-ю..– опять проканючила Глашка.
– Ладно. Пойду позову отца из избушки, будем что-нибудь решать.
Выслушав дочь, Андрей вынес вердикт:
– Да, Валька Самохвалова всё это подстроила. Она ведь метила в заведующие. А тут тебя соплю назначили. Вот она и припрятала где-то перед ревизией продукты, чтобы тебя под монастырь подвести. Не хнычь. Заплатим мы эту недостачу, а Вальку на чистую воду выведем.
– Отец, как это мы все деньги отдадим? А свадьбу на что справлять будем?
–Хватит! – Прикрикнул на жену Андрей, – Что деньги? Деньги навоз – сегодня нет, а завтра воз. Заработаем. А ты, Глашка, приглядывай там за своими работниками. Не больно то доверяй.
Андрей оказался прав: недели через две нашлись в подвале за пустыми бочками мешки с мукой да крупой. А вот кто это сделал так и не выяснилось. Как говорится: « Не пойман – не вор!»
Весна в том год пришла дружная. Солнце в середине апреля припекло так, что снег начал таять на глазах, прозрачные искрящиеся на солнце ручьи со звоном текли по проулкам и улицам, размывали овраги у Колесовой да Прохоровой изб. Речка с каждым днём пухла, поднимала лёд в тихих заводях, а потом вода прорвалась и начала затапливать, правый пологий берег – до шохорки (мелколесье и кустарники) дошла, а по левому – под самые деревенские бани. В школе объявили каникулы, так как невозможно было даже в резиновых сапогах перейти потоки талой воды в ложбинках у скотных дворов. Мужиков стали спешно собирать на сплав леса. По Чёрному Луху обычно лес сплавлять приезжали чужаки с Горчухи, Николо-Макарово, Красногорья и других деревень на Унже. Наших деревенских определяли на Мормаз – речушку малую, извилистую, да капризную. На каждом изгибе реки надо было выставлять посты, чтобы не давать брёвнам вставать поперёк русла. Чуть проморгал, и вот тебе залом. Брёвна, плывущие по реке сплошным потоком, в считанные минуты соберутся в одно большое скопище, встанут на дыбы. Тогда уж одному постовому не справиться. Надо созывать всех рядом стоящих сплавщиков, чтобы баграми одно за одним вытаскивать брёвна из залома и отправлять их в плавание дальше.
