…Таким образом, переход нашего II корпуса из-под власти генерала Ренненкампфа под власть генерала Самсонова ни радостей, ни печалей нам не принес, а те высшие мобилизационные соображения, на основании которых это делалось, нам, смертным, не были известны и понятны.
Впереди нас в Августове находился, в авангарде корпуса, 104-й пехотный Устюжский полк. Левее нас – 26-я пехотная дивизия. Что делалось правее нас, мы не знали.
1 августа получен приказ о наступлении к границе 43-й пехотной дивизии колоннами: правой по шоссе Липск[20] – Августов, левой – на Штабин[21]. Ночлег в районе Августово – озеро Кольно.
4 августа мы благополучно переходили границу, противника не встречали. Сама граница ничего из себя не представляла: хорошо пробитая объездчиками тропа, обозначенная белыми камнями, никакой проволоки не оказалось. В некотором от нее отдалении – постройка с мезонином, по всей вероятности, пост.
С 4 по 5 августа ночлег в Калиновене[22] и Гронскене[23].
5 августа корпусу приказано занять Лык[24], для чего 43-я пехотная дивизия следует севернее озера Гозельчент[25] и охватывает город с севера и запада, а 26-я пехотная дивизия следует южнее этого озера и занимает город с юга со стороны Граева[26].
Для исполнения этой задачи 43-я пехотная дивизия направляет 1-ю свою бригаду по шоссе на Леген[27] – Лык и 2-ю бригаду в обход с севера на Хельхен[28] – Пржикопкен[29] – Лык. Я со штабом дивизии находился при левой колонне и, дойдя до Легена, остановился, чтобы от этого места тянуть телефонные провода за обеими колоннами. Путь для 2-й бригады был кружный, и для согласования движения бригад пришлось 1-ю бригаду задерживать; тем не менее часа в 4 дня авангард этой колонны, пройдя лес у Будзекена[30], встречен был ружейным огнем противника, расположившегося за шоссейным мостом через протекавшую здесь глубокую речку. Головной 169-й пехотный Ново-Трокский полк развернулся в боевой порядок и, заняв опушку леса, завязал перестрелку. С возвышенности к северу от Лыка неприятельская батарея открыла огонь шрапнелью, на который тотчас же ответила наша батарея и после нескольких удачных очередей по ней замолкла. Командир полка полковник Якимовский, желая оттеснить неприятельскую пехоту от моста, приказал своей пулеметной команде, стоявшей тут же невдалеке в выемке шоссе, выдвинуться к самому мосту и обстрелять противника. Начальник пулеметной команды, вместо того чтобы снять пулеметы и продвинуться туда с ними на руках, двинулся на двуколках, лошади перепугались и несколько двуколок понесли прямо на мост. Мост оказался сожженным, мостовая настилка провалилась, и пулеметы с двуколками и лошадьми попадали в воду. Через несколько времени противник отступил, но новотрокцы преследовать его не могли, так как речка оказалась так глубока, что вброд перейти ее нельзя было. Нужно было вызывать мостовое отделение саперного батальона. Наступила ночь, и только к рассвету следующего дня 1-я бригада заняла город с запада. В то же время туда вошли части 26-й пехотной дивизии со стороны Граева. 2-я бригада 43-й пехотной дивизии дошла до Пржикопкена, где приказано было ей остановиться и прикрывать корпус со стороны крепости Лётцен[31].
Город бомбардировке не подвергался. Войска в него введены не были, оставаясь за городом. В городе дозволено было разместиться штабам корпуса и дивизий, госпиталям и интендантским складам.
Для штаба 43-й пехотной дивизии отведены офицерские квартиры в казармах местного немецкого пехотного полка и манеж этого полка для интендантского склада.
На мою долю досталась квартира адъютанта полка, помещавшаяся во втором этаже, рядом с полковой канцелярией. Квартира состояла из двух комнат, кухни и прихожей, хорошо меблирована, постель застлана прекрасным шелковым одеялом; тут же туалетный стол с разного рода косметикой, гардероб, полный белья, одежды и щегольских сапог; особый стол с охотничьим ружьем в особом ящике и охотничьими принадлежностями. И в довершение всего в гостиной на столе перед диваном – кофейный сервиз с недопитым кофе… Видимо, наш приход был большой неожиданностью для местного гарнизона, а адъютант – большой франт и дамский кавалер. Осмотревшись в квартире и отдав своему вестовому строжайшее приказание ничего чужого не трогать, я тотчас же направился в полковую канцелярию, дверь в которую была не заперта; там был полнейший порядок, какой только может быть у немцев: все дела и книги на своих местах и особо целая стопа планов и карт, к которым я тотчас же и потянулся. Тут во многих экземплярах оказались планы Восточной Пруссии, знакомые нам, в масштабе 3½ версты в одном дюйме; в крупном масштабе – планы крепости Кёнигсберг[32] со всеми ее фортами и фортификационными постройками; несколько более мелкого масштаба планов крепости Лётцен и много планов нашей пограничной полосы вместе со сборными к ним планами, расчерченными на квадраты с номерами. По этим сборным планам можно было видеть, что аппетиты немцев по части захвата территорий других держав простирались на Европейском фронте в России – до Западной Двины и Днепра; на всю Румынию и Болгарию, Европейскую Турцию с Адрианополем[33] и Константинополем[34]; а также на все наше Закавказье. Несколько планов Восточной Пруссии были наклеены на холст и предназначались для пользования ими в поле, я их забрал себе. С помощью позванного адъютанта мы рассортировали все эти планы: те, которые годились для нас и полков, оставили у себя, а все остальные отправили в штаб корпуса вместе со знаменем одного из французских пионерных батальонов, захваченным немцами в войну 1870 года и найденным адъютантом капитаном Новицким в зале брошенного со всей обстановкой офицерского собрания.
Благодаря задержке нашей у сожженного моста немцам удалось угнать с вокзала весь подвижной состав и паровозы.
6 августа приказано было выдвинуть от 43-й пехотной дивизии один полк пехоты с батареей и сотней казаков в авангард к Арису[35]. Назначены мною: 169-й пехотный полк, 6-я батарея 43-й артиллерийской бригады и сотня казаков – все под командой полковника Якимовского.
7 августа II корпус оставался на месте. В полдень я на автомобиле отправился в Арис к авангарду, чтобы осмотреть позицию и вместе с командиром полка обсудить порядок занятия ее. От Лыка туда шло прекрасное шоссе, а с севера от крепости Лётцен через Арис проходит и железная дорога на Иоганенгсбург[36]. Как известно, в Арисе был немецкий артиллерийский полигон[37]. Самый город расположен в озерном узле, и выбор позиции для обороны его при наступлении противника с запада и с юго-запада со стороны Иоганенгсбурга был одинаково затруднителен, так как и в том и другом случаях в тылу позиции оказывались озера, не только мешавшие маневрированию, но и преграждавшие путь отступлению. Стрельбищное полигонное поле простиралось на юг от города, совершенно ровное и открытое, и на горизонте к стороне Иоганенгсбурга обрамлено большим лесом. На поле – всюду наблюдательные вышки и телефонные провода. У самого города небольшой бруствер долговременного укрепления со рвом и проволочными заграждениями, по-видимому, служил для установки крепостных орудий, и с него производилась практическая стрельба. Большое число бараков для жилья из гофрированного железа в форме поваленных на землю полуцилиндров с небольшими окнами на их боках, производило удручающее впечатление тесноты и неудобства жилья в них и полным отсутствием эстетики. В точно таких же сараях было свалено разного рода артиллерийское и лагерное имущество и между прочим змейковый воздушный шар. Судя по числу бараков и телефонных проводов на поле, можно было думать, что здесь собиралось на практику большое число батарей.
