Нельзя также полагать, что сама нацистская партия, в которой состояло сравнительно мало (около миллиона) членов, в целом формировалась из фанатиков-антисемитов. В 1934 году предприимчивый американский социолог Теодор Абель объявил, что собирает автобиографии членов партии, в которых должны быть указаны мотивы их вступления в ряды нацистов. Шестьсот человек добровольно прислали свои жизнеописания. Поразительно то, что 60 процентов откликнувшихся вообще не упомянули антисемитизм в ряду мотивировок. Некоторые даже открыто отмежевались от этого аспекта политики партии: "Мой пульс бился сильнее, когда я слышал слова о Родине, единстве и потребности в верховном вожде. Я чувствовал, что принадлежу к этим людям. Я только не мог согласиться с их утверждениями о евреях. Меня от этого тошнило после того, как я вступил в партию". Более того, статистический анализ показал, что, в то время как антисемитизм фигурировал почти в половине биографий, написанных представителями средних классов, в том числе лицами свободных профессий, о нем упоминали менее 30 процентов промышленных или сельскохозяйственных рабочих[T. Abel. Why Hitler Came into Power. New York, 1938, p. 164.]. Если настоящая приверженность антисемитизму была редкостью внутри партии, как следует из этого опроса, вряд ли она была значительно распространена и среди широких слоев населения, в партию не вступавших.

Но при всех этих оговорках несомненно, что многие из тех 17 миллионов, которые голосовали за нацистов в 1933 году, должны были высказаться по крайней мере за некоторые ограничения евреев в гражданских правах. Кроме того, очевидно, существовало множество фанатичных антисемитов, например, в национальном студенческом движении (которое нацисты подчинили себе в 1931 году) или среди 400 тыс. членов отрядов штурмовиков СА - сотни тысяч людей, которые бы согласились с тем, что написал один из корреспондентов Абеля:

"История мира потеряла бы всякий смысл, если бы иудаизм с его разлагающим духом, воплощение всего злого, одержал бы победу над истиной и добром, воплощенными в идее Адольфа Гитлера. Я верю, что наш вождь, Адольф Гитлер, дарован немецкому народу самой судьбой как наш спаситель, несущий свет во тьму"[Ibid., р. 243.].

Таковы были плоды 50-летней кампании, завершившейся 14 годами усиленной, яростной, неустанной агитации, действовавшей прежде всего среди молодежи. Это были отравленные плоды, потому что именно фанатизм меньшинства и равнодушие большинства дали толчок дальнейшему развитию событий - от первых ограничений к последующему уничтожению[Исследования В.С. Аллена (W. S. Alien. The Nazi Seizure of Power: the experience of a single German town, 1930-1935. Chicago, 1965, p. 77-78, 209-212.) доказывают, что различие между нацистскими фанатиками и основной массой населения было даже большим, чем указано здесь. В то время как для фанатиков антисемитизм был абсолютно серьезным делом, большинство населения считало антисемитскую пропаганду пустой болтовней, абсолютно не связанной с евреями, которых они знали лично, и, во всяком случае, не могущей привести к серьезным преследованиям. Исследование Аллена проводилось в одном небольшом городке в Ганновере, и его результаты не обязательно достоверны для страны в целом. Уверенно можно сказать одно: антисемитизм сыграл ограниченную роль в приходе Гитлера к власти, но равнодушие сыграло огромную роль в наступлении эпохи репрессий.].

В феврале 1933 года Гитлер стал рейхсканцлером, а 1 апреля начались преследования евреев - с принудительного однодневного бойкота еврейских магазинов. "Протоколы" были использованы уже для этой первой антисемитской акции, прежде всего Юлиусом Штрайхером в "Фёлькише беобахтер". "Базельский план"[То есть план, изложенный в "Протоколах". - Прим. ред.], объявил он, был близок к осуществлению, но "в 10 часов утра в субботу 1 апреля германский народ начал решительные действия против мировых преступников - евреев! Национал-социалисты! Поразите всемирных врагов!"[См.: Streiher. "Volkischer Beobachter". № 31, Marz 1933.].

Бойкот был пробным шаром: поскольку никто не протестовал, правительство стало вводить антисемитские законы. Вскоре евреи были отстранены от государственной службы, свободные профессии были для них также запрещены, и в сентябре 1935 года нюрнбергские законы окончательно поставили их вне общества. В непрерывной пропагандистской кампании, которая сопровождала эти меры, "Протоколы" и миф о всемирном еврейском заговоре играли весомую роль. "Фёлькише беобахтер" напоминала о них беспрестанно, а еженедельник Штрайхера "Дер штюрмер" печатал то выдержки из "Протоколов", то душераздирающие истории о германских девушках, изнасилованных евреями, о ритуальных убийствах немецких детей. Усилия "Дер штюрмер" были особенно важны, поскольку эта гнусная газета имела тираж почти в полмиллиона - один из самых больших в Германии, - а также вывешивалась на специальных стендах в городах и деревнях по всей стране; особенно зловещим было ее использование в школах.

Сами "Протоколы" рекламировались официально. Новое партийное издание было снабжено настойчивым призывом к каждому гражданину:

"Каждый германец обязан изучить ужасающие откровения Сионских мудрецов и сравнить их с безграничной нищетой нашего народа; сделать необходимые выводы и проследить, чтобы эта книга попала в руки каждому германцу... Мы, германские расисты, должны быть благодарны Провидению, которое осветило наш путь именно в то мгновение, когда все, казалось, было потеряно. Тяжелая борьба ожидает нас. Наша первая задача - дать противоядие душе германского народа и пробудить в ней понимание благородства арийской расы. С Богом - за воскрешение Германии!"[Die Geheimnisse der Weisen von Zion. Munich, Parteiverlag 1933, S. 3, 21.]

"Протоколы" хорошо продавались - и в отличие от другой "священной" книги Третьего рейха "Майн кампф", - их не только покупали, но и читали. Многие читатели становились фанатичными поклонниками "Протоколов"[F. Bauer. Antinazistische Prozesse und politisches BewuBtsein. - In: Antisemitismus: zur Pathologie der burgerlichen Gesellschaft. Frankfurt am Main, 1965, S. 177.]. Менее чем за два года после прихода Гитлера к власти интеллектуальный и нравственный уровень в Германии упал так низко, что министр просвещения смог объявить "Протоколы" одной из главных книг для чтения в школах.