========== Лисья Дочь ==========

Это было больно.

Больно было держать на руках остывающее тело Саске, бывшего тебе и другом, и врагом, и соперником. Почти братом, который в последние минуты своей жизни сказал, что жалеет лишь о том, что не надел на нее свадебное кимоно.

Он любил ее, а Наруто не могла ответить ему взаимностью. Да и просто не успела. Он умер, не зная, что его чувства не взаимны…

Было больно, когда те, за кого ты рвала жилы и делала невозможное, ударили в спину.

Было больно, когда бижду, Девятихвостый Демон Лис, Кьюби, но Йоко и просто Курама жертвовал за нее своей жизнью, давая шанс в другом мире, в другом времени.

Он дал ей шанс изменить будущее. Курама, друг и товарищ, мудрый наставник, заменивший ей отца, что не смогли сделать Какаши и Джирайя, назвал ее дочерью.

И было больно, когда он подарил ей свою силу и жизнь, отдав года, которые ему оставались, выторговав тем самым ей новую жизнь у шинигами.

— Живи, Наруто, — слабый, раскатистый с рычащими нотками голос прорвался сквозь ее рыдания, врезавшись в измученный от душевной боли мозг. — Живи, дочь моя…

Проснулась она уже в другом мире.

Узумаки Наруто умерла, и родилась Наруто но Йоко, кицунэ с девятью хвостами.

Дочь Девятихвостого Демона-Лиса Курамы.

Лисья Дочь.

***

Было тяжело привыкнуть к своему новому облику. Девять хвостов и уши, мягкий мех, не такой жесткий, как у отца.

Да, именно так, отца.

Наруто училась заново жить в совершенно другом для нее мире. Нет, все шло также, как и в учебнике истории ее мира, но для нее, выросшей в Конохе, это было совершенно другое время, а значит, и другая реальность.

А еще в этом мире у неё была семья. Странная семья, состоящая из местных демонов в количестве девяти штук, которые были ей дядями и тетями. Злобный Курама этого времени занял место излишне заботливого старшего братца, который присматривает, чтобы малолетняя сестренка, такая неожиданно свалившаяся ближайшая родственница, да ещё и с девятью хвостами в придачу, не свернула себе шею по излишней глупости.

А так… пусть шляется, где хочет, лишь бы над душой не стояла.

Ну, а Наруто особо на такое отношение не обижалась. Леса страны Огня большие, местечко для нее найдется.

Историю она менять не собиралась. Надоело ей горбатиться и мир спасать, а родственников, вот, надо бы. Да только в фуине она, конечно, такой гений, что на коленке склепает целый шедевр, да только этот шедевр чаще всего она повторить не в состоянии.

Да и плевать как-то. Надо истории меняться, так сама придет, Наруто прятаться не будет. А сейчас… она будет просто жить. В свое удовольствие, без удавки на шее.

Жить бы молодой кицунэ да жить, но в один прекрасный момент забрели в ее сторонку двое изрядно потрепанных Учих. Может быть, они и не пересеклись бы, возможно, будь она чуть внимательней, то успела бы скрыться, но что в ее жизни было нормальным?

Младший из них умирал, а старший так не вовремя вышел на пруд лисы, где она рано утром решила искупаться.

Зря решила, в самом деле.

Вот и сейчас — высокий и черноволосый мужчина с уставшими глазами, наполненными болью и обреченностью, замер, рассматривая живую легенду, которая также застыла напротив человека, с каждым мгновением находя в его чертах кое-что знакомое и узнавая…

Да ладно…

Наруто с каким-то обреченным вздохом окинула взглядом Самого-Страшного-Учиху и пошевелила хвостами, которые скрывали ее наготу от внезапно незваного гостя.

Только ей могло вот прям так повезти, чтобы встретиться с Учихой Мадарой снова, да ещё и где!

— Может, отвернешься?

Тяжелый внимательный взгляд Учихи прошелся по телу кицунэ, и она невольно вздрогнула.

— Ёкай?

— А то не видишь? — фыркнула Наруто и завертела головой из стороны в сторону, отряхивая длинные золотые волосы, что касались земли.

— Я хочу заключить сделку, — голос у Мадары был невероятно красив. Она отметила это, ещё будучи Узумаки Наруто. Впрочем, ей стало невероятно интересно, что же хочет сделать этот «привет» из ее прошлого-будущего?

— Ну, и что ты хочешь?

— Ты вылечишь моего брата, — увидев, как сверкнули глаза у Учихи, лиса с какой-то обреченностью поняла, что, таки да, вылечит, иначе Учиханутый ее убьет, а этот экземпляр Учихи точно сможет ее и с того света достать, и сам вернутся. Проверено.

Но надо же держать лицо.

— А что взамен?

— А что ты хочешь?

Что же хотела Наруто? Она хотела избавится от тоски и боли, от одиночества, что разъедало ее душу. А тут, знакомый человек… так может, это знак? Пусть компания Учихи Мадары — это не то, что она уж прямо-таки хотела, но…

Хоть кто-то, кого она знала. Пусть и враг, но, черт побери, екай была бы и Орочимару рада, в конце концов, пусть этот змей тот еще маньяк!

— Навещай меня иногда, — на поднятую в удивлении бровь Мадары она пожала обманчиво хрупкими плечами. — Даже демонам бывает одиноко.

***

Кицунэ, что Учихам послал сам Ками-сама, когда младший умирал на руках брата, Мадара запомнил четко, и, как и договаривались, пришел к неожиданной знакомой уже осенью, когда лес горел багряным огнем. Наверно, именно тогда что-то зацепило его в лисе, которая танцевала среди деревьев, полыхающих яркими красками костра. На ней идеально сидело алое кимоно с рисунком рыже-золотого пламени по подолу и рукавам. На голове, у торчащих ушей, на волнах золотых волос улегся венок из пышных осенних листьев.

Лиса была красива, и Мадара не мог этого отрицать.

В какой момент он попал в плен голубых глаз, сказать уже не мог, но в мыслях все чаще мелькали образы тонкой фигурки среди деревьев и девять великолепных хвостов.

Мир с Сенджу был заключен. Изуна жив. Деревня, скрытая в листве, строилась, получив название Коноха. Тобирама все также презрительно следил за Учихой своими алыми глазами. Хаширама безнадежно влюбился в дочку Узукаге и хотел заключить союз.

А Мадере стало тесно не только в Клане, но и в Конохе. Суета его раздражала, и, почему-то, все чаще хотелось оказаться у того самого пруда, ведя простой разговор с лисой, плетущей цветочные венки, что одуряюще пахли. С той, которая даже пыталась, хитро прищурившись, нацепить такой ему на голову.

В последний раз он почти сдался. Но не уступил.

Учихи провожали своего главу странными взглядами. Мадара становился все злее и все раздражительнее, пытался изгнать из своей головы искры, пляшущие по золотым волосам, тихий и мягкий голос, трепещущее ожидание… А Изуна беспокойно посматривал на старшего брата, пока в один прекрасный момент…

— Да сходи ты уже к ней!

— К кому? — равнодушно уточнил Мадара, хотя в душе всколыхнулось пламя.

— К той, о ком ты все время думаешь, — бурчал Изуна.

— Что за чушь, — фыркнул Мадара. — Я ни о ком не думаю.

— Да-да, это я с каждым днем становлюсь несноснее и задумчевее, по вечерам с горы смотрю в сторону горизонта, а потом пропадаю на дни. Уже весь клан голову ломает, кто же она такая. И, знаешь, брат, я хочу познакомиться! Кто она?

— Никто, — отрезал мужчина.

— Ты никогда не лгал себе, так что же изменилось? Признайся уже сам себе, что влюбился, и ты прекрасно знаешь, что такое любовь, Учиха. Наш отец тому пример.

— Заткнись.

— Не опоздай, брат, — хмыкнул Изуна.

А Мадаре хотелось прямо сейчас сорваться в сторону севера, где среди лесов жила необычная девушка, желание видеть которую лишь рядом с собой, под боком, скоро превратится в ежедневную потребность.

Лисья Дочь принадлежит только ему.

***

У Наруто пылали щеки, и она с потрясением осознала только что сделанный вывод.

Она влюбилась.

Нежные ладони холодили горящие щеки, а сердце щемило от понимания, что вот…

Вот так в ее жизни.

Не везет.

Влюбиться в Учиху Мадару, ну, не дура ли?

Да и, в конце концов, это всего лишь договор, который кицунэ при следующей встрече разорвет, а сама уйдет плакаться к Мататаби.