Эйвери поздоровался с ней. Слишком просто, чтобы она обратила внимание. Но она обратила.

Том не верил. Отчаянно вглядываясь в её глаза, он пытался понять почему. Они не были стеклянными. Из них сквозило холодной насмешливостью. Короткий смешок оставил её губы, когда они наткнулись на небрежно завязанный изумрудный галстук.

Девушка изучала его. Она кивнула слизеринцу после этого сканирования.

Тома внезапно озарила догадка. Девчонка ищет равных себе. Ищет тех, с кем будет не скучно. Зачем ей жалкие маглы, если она волшебница? Если они слабы?

Малфою она уделила значительно больше времени. Том видел, как Абрахас тонет в этих тёмных глазах. Как его накрывает этот божественный аромат кофе. Абрахас любил кофе. Крепкое. Без ничего. Но Том видел, как мурашки покрывают его шею, когда он вдыхает этот цитрус. Эту корицу.

— Откуда ты? — срывается с губ Тома, прежде чем он смог себя остановить.

Её глаза впиваются в него. Снова безжизненные. Такие пронзительные глаза. Она не спешила отвечать. Она смотрела. Больше, чем в первый раз. На целую вечность больше. Тому больше не нужен был ответ. Лишь бы она не отводила взгляд…

Она отвела. Лестрейндж привлёк её внимание своим голосом. Том готов был проклясть всех. Он готов был сделать что угодно, лишь бы она снова взглянула на него.

— Да, кстати. Где ты училась раньше?

— В школе.

Она снова отвечала так лениво, заставляя думать, что ты должен отдать всё за эти слова.

— В какой?

— В магической, разумеется.

Она не была похожа на болтливых девиц. Она вообще ни на кого не была похожа. Просто девчонка с фамилией злодея из магловских книг.

Джейн поднялась на ноги и пошла к выходу. Молча. Так же, как и в приюте. Словно никого вокруг не было.

Она притягивала, как запретный плод. Заставляла сердце пылать от одного только своего присутствия. Она манила к себе, как абсолютное зло. Она была странной. Необычной.

Кто же она?

========== Часть 2. Дары Смерти ==========

Она приходила сюда. Изучала. Могла часами вглядываться в этот незамысловатый рисунок, забывая о том, что они вообще идут.

Иногда её выдёргивали из этих мыслей, заставляя хвататься за раскалывающуюся от боли голову.

Он искал их. Самый великий тёмный волшебник. От осознания того, что когда-то он стоял на том же месте, где сейчас находится она, голова шла кругом.

Она казалась одержимой им.

Он великий. Он ищет.

Ей было плевать. До того нападения. Дары были лишь сказкой. Она почти не думала о них, лишь иногда ловя себя на мыслях о том рисунке.

Они появились внезапно. Тёмно-синие мантии безупречно сидели на их плечах. Впереди шёл Гриндевальд.

Он был необычайно красив. Был умён. Он был абсолютно уверен в своих силах.

Вассел Крам. Его убили прямо на её глазах. Она не доставала оружия, не делала ничего. Просто смотрела на мужчину. Он лениво крутил палочку в своих длинных изящных пальцах.

Старшая палочка. Одна из Даров. Тогда всё потеряло важность, тогда остался только этот мужчина.

Он задержал на ней насмешливый взгляд, даже не обращая внимания на парня, лежащего на берегу. Он не напал.

Они просто ушли, оставив её стоять на льду.

Она должна была плакать. Бежать. Должна была звать помощь.

Она просто ушла. В тот коридор на втором этаже. В тот тупик. Теперь это был целый мир.

Она водила по углублениям пальцами, решала что-то для себя.

Она перестала есть.

— Знал, что найду тебя здесь, — раздаётся недалеко от неё. Нехотя, она переводит взгляд.

Антонин Долохов. Пожалуй, единственный, кто не скорбил тогда по Краму. Единственный, кому так же было плевать.

— Директор хочет видеть тебя, — тихо оповещает он.

Ещё один взгляд на рисунок. Вздох.

Они шли вместе. Каждый думал о своём.

Она уже около года искала их. Камень, мантию. Месяц после убийства она провела в библиотеке, перебирая каждую книгу. Ища зацепки.

На каникулах та же участь ждала домашнюю библиотеку.

Отец не обращал внимания. Мать… Она приносила еду, но больше ничего. Вскоре этим занялись домовики.

Она почти не ела. Ночами пила зелья, чтобы не спать. Колдомедик запретил ей эти зелья, когда домовики в очередной раз нашли её без сознания.

Она не хотела сдаваться.

Кофе. Она полностью перешла на него.

Единственными отвлечениями от Даров были лишь попытки изменить его горький вкус.

Апельсин. Корица. Миндаль.

Теперь её ничего не отвлекало, кроме школьных уроков.

Очередные каникулы. Длинные бессонные ночи. Бессмысленные путешествия по миру.

Но она не находила. Гриндевальд не находил. Она надеялась на что-то?

— Вы звали, директор?

Он сидел за своим столом, читая какой-то фолиант. Поднял зелёные глаза. Тяжело вздохнул.

Мертвы. Мориарти мертвы. Жертвы Гриндевальда.

Она кивнула и ушла. Не было желания отомстить, не было скорби. Ничего. Её родители отказались от предложения волшебника несколько недель назад. Это было логично.

Друзья семьи пытались уговорить её переехать к ним после экзаменов, но она отмалчивалась.

Лондон. Приют. Просто первый попавшийся. Случайный. Она направилась именно туда.

Маглы. Почему? Они почти не мешали.

Она заплатила достаточно для того, чтобы её не отвлекали.

Расчесывать волосы было лень, она ограничивалась лишь ежедневным душем.

Для прочих сирот он работал три дня в неделю. Для неё — круглосуточно.

Пол был заложен огромным количеством фолиантов. На одной из стен висели статьи газет, связанные с Дарами. Ещё на одной — знак Даров Смерти.

Рисунок, который она полностью скопировала с той стены в школе.

До миллиметра.

Один фолиант раскрытым лежал рядом с чернильницей. Она писала про свои исследования.

Дни тянулись до жути быстро, исследования заходили в тупик. В ярости сжигая черновики, она заливала их остатками кофе. Садилась за фолиант и писала.

Она несколько раз выходила на их след, но раз за разом терялась.

Это случилось августовским утром. Красные линии расползлись уже по двум стенам, соединяя предыдущих обладателей Даров.

Маркером она вывела информацию на обоях.

Поттеры. Годрикова Впадина. Мантия.

Озарение было внезапным. Случайным.

Предки Певереллов. Как долго она составляла эту родословную. На неё ушли практически все силы.

Хогвартс. В Дурмстранг она больше не вернётся — директор решил, что после нападения на родителей её тоже могли убрать.

— В Хогвартсе безопаснее, — сказал он тогда. — Диппет не допустит твоей смерти.

Восемь этажей неизвестности и многочисленные подземелья встретили её. Она впервые за долгое время расчесала волосы. Снова стала той Джейн из Дурмстранга.

Она выходила из своей личной комнаты и следовала за однокурсниками. Да, деньги решали многое. Она сидела на парах, иногда делая глоток из кружки с кофе. Ловила на себе недоумённые взгляды, даже не думая на них отвечать.

Абрахас Малфой. Именно с ним она делила парту.

Светловолосый парень из Слизерина. Она увидела его в Большом зале в первый день. Он молчал. В серых глазах было что-то неуловимое, заставившее сесть напротив.

Он выглядел идеально, как и она. От него пахло кофе, почти как от неё. Крепким кофе.

Её отвлекли. Парень с чёрными волосами. Тёмные глаза, подёрнутые дымкой, взирали на неё как на привидение. Словно он её знал. Словно он уже изучил её. Такой же идеальный, как и Абрахас.

Блондин сел рядом с ней, как только она оказалась на первой паре. Молча кивнул и отвернулся к окну. Он не говорил с ней. Прекрасно. На следующей паре она сама к нему подсела.

Он был похож на старосту Дурмстранга. Отличием был лишь взгляд. У Антонина глаза были насквозь пропитаны спокойствием и пониманием. Безразличием. В светло-серых глазах Абрахаса была одержимость. Они были похожи на затягивающий туман.

Молча тянулись недели, месяцы. Джейн распускала волосы, переступая порог своей комнаты. Скидывала идеально выглядящую на ней форму, заменяя её мешковатой пижамой. Садилась за черновики и искала Воскрешающий камень.