Тогда, при первой встрече, непривычно было смотреть на Смирнова, одетого в светло-серый, спортивного покроя костюм. Все казалось, будто он только что снял гимнастерку, ту самую, хлопчатобумажную, с привинченными к ней орденами. Снял на выходной, чтобы завтра снова надеть.

Совсем недавно Сергей Иванович ездил в Чехословакию на конференцию с докладом. В том городе - река Ваг. Долго стоял на берегу, вспомнил рухнувший мост и сливовицу, которой угощал Репта.

- У меня есть одно изобретение, - говорил мне Сергей Иванович, мягко окая. - По техническим показателям этот пресс высокого давления превосходит лучшие зарубежные образцы.

- Поздравляю!

- Рановато. Занимаюсь поисками завода для размещения заказа.

- Так это же легче, чем найти нефтеналивной эшелон на перегоне...

- Представь себе - труднее. Министерство приходится штурмовать, улыбнулся Смирнов. - Но гвардейцы на полпути не останавливаются!

Знаменитый "охотник" и теперь в постоянном поиске. ...А боевой награды за тот боевой вылет Смирнов так и не получил...

Под крылом земля и море

На полевом аэродроме, около Кропоткина, ко мне подошел оживленный Талыков.

- До чего интересно получаэтся. - он в некоторых словах букву "е" произносил как "э", - мы гоним фрицев по тем же местам, где прошлым летом отступали!

Действительно, нам очень часто приходилось прокладывать маршруты над теми же районами, где полгода назад с Мишей не раз приходилось проноситься на двух уцелевших штурмовиках.

Я посмотрел на планшет: до Ростова осталось менее 200 километров. Вот и Несмеяновка, где меня последний раз сбила зенитка... Я сказал Мише:

- Как только окажемся поближе к Ростову и выберется у нас свободный денек, попрошу у командира У-2, слетаем с тобой...

- Куда?

- На то самое место, откуда ты вывез меня в фюзеляже.

- Идея! - притопнул Миша каблуком. - Посмотрим, что там от твоего "Ильюши" осталось.

Но наш полк вдруг "повернули" на 90 градусов влево от того направления. Нужно было преследовать фрицев, отходивших на Таманский полуостров.

В марте мы уже базировались под Краснодаром. Немцы хотели задержать нашу авиацию на раскисших аэродромах. В Краснодаре они взорвали бетонированную взлетно-посадочную полосу и служебные помещения. Тогда нам на помощь пришли жители. Вереницы мужчин и женщин таскали с развалин битый кирпич, засыпали огромные воронки и утрамбовывали их.

Впервые за наступление мы начали летать с твердого покрытия, самолеты отрывались легко. Тогда я вспомнил случай, как еще на "точке номер три", под Грозным, мой ведомый старший сержант Илья Михайлов вернулся с задания с двумя несброшенными бомбами и как за это происшествие был наказан Холобаевым я. Командир полка не стал распекать молодого летчика, а спокойно сказал мне:

- В следующий вылет сверх полной нагрузки сам отвезешь на цель и две его бомбы.

И я надолго запомнил, как с грунтового аэродрома поднял лишних 200 килограммов, а здесь, в Краснодаре, - бетон. Увеличивая нагрузку, я стал поднимать в полтора раза больше бомбового груза. Вслед за мной начал брать такое же количество бомб майор Галущенко, увеличил нагрузку Михаил Талыков.

Летать приходилось не только над сушей, но и над морем. Появились для нас и новые цели - немецкие быстроходные десантные баржи, катера и прочие плавсредства.

До чего же неприятно на сухопутном самолете лететь над водой! Ведь плавучесть у бронированного штурмовика такова, что не успеешь покинуть кабину - мигом окажешься под водой.

Первым, кажется, это испытал младший лейтенант Петр Возжаев.

Летали на Темрюк - мощный опорный пункт немцев на побережье Азовского моря. Над целью у Возжаева что-то случилось с мотором. Возвращался он через море напрямик, чтобы хоть до плавней, где наши войска, как-нибудь дотянуть.

Но мотор заглох раньше, пришлось планировать на воду... Тучи брызг поднялись на месте приводнения. Летчик едва успел выпрыгнуть в воду, как кабина скрылась в бурлящем водовороте.

Возжаев был неплохим пловцом, но ватный комбинезон тянул ко дну. Летчик начал беспомощно озираться и, к великому удивлению, увидел позади себя торчащий из воды хвост штурмовика. Поплыл обратно, ухватился за стабилизатор, повис на руках. Вода по горло. Самолет, однако, больше не погружался - значит, уперся мотором в грунт.

Вода холодная, Возжаев начал быстро коченеть. "Безнадежные мои дела..." подумал он и тут же услышал гул штурмовиков. Два самолета начали кружить над ним. По бортовому номеру одного он определил ведущего группы - Талыкова. Вначале было обрадовался, а затем подумал: "Какой толк от того, что кружат? Ведь на воду для выручки не сесть, а виражами можно только привлечь внимание противника - из Темрюка все видно..."

Возжаев собрался с силами, освободил одну руку, помахал: "Улетайте!", но самолеты продолжали кружить. "Сколько же я буду так висеть? Надо снять с себя все лишнее и плыть, а там - что будет... В движении, может быть, согреюсь, глядишь, и на мелкое место попаду..." Попытался было одной рукой снять обувь и одежду - ничего не получается, и ноги судорогой сводит. Посмотрел на далекий берег и увидел: со стороны Темрюка несся к нему катер. Что же теперь предпринять? Достать пистолет и прикончить себя? Но патроны - в воде, наверняка будет осечка. А в это время от плавней, с другой стороны, шел наш катер. Он был дальше немецкого, но тоже сильно резал килем воду, оставляя за собой крутую волну. "Не успеть", - подумал Возжаев и услышал стрельбу. На немецкий катер пикировали два штурмовика, и тот начал делать крутые повороты, сбавляя ход.

Когда наш катер подошел к затонувшему штурмовику, моряки подхватили под руки летчика и на полном ходу направились к своему берегу.

Возжаев, заявившийся через несколько дней в полк, нам рассказывал:

- Братишки-морячки первым делом раздели меня до основания, двое спиртом растирают, третий внутрь льет... В общем, ИЛ-2 по плавучести занимает второе место, - заключил Возжаев свой рассказ.

- А на первом?

- Утюг.

...Вскоре после этого случая нам начали выдавать спасательные жилеты. Первому принесли майору Галущенко.

- Распишитесь, товарищ майор, вот здесь, - кладовщик подсунул раздаточную ведомость, поставив химическим карандашом "птичку" против фамилии штурмана полка.

Тот покосился на это снаряжение: точь-в-точь такой жилет, какие выдавали нам в Астрахани перед перелетом через Каспий, - с надувными шлангами. Галущенко швырнул жилет:

- Унеси на склад! - отрезал он.

Кладовщик растерялся, решил, что не угодил начальству.

- Если вам, товарищ майор, красный цвет не нравится, то я желтенький принесу...

- Какая разница, в чем пойдешь на дно морское? За это еще и расписываться! Унеси!

Разговор происходил без свидетелей, но в тот же день Николая Кирилловича вызвали "на беседу".

- Объясните, чем вызвано такое пренебрежение к спасательной технике?

- А почему вас это так заинтересовало? - спросил Галущенко.

Тогда летчики не робели при подобных беседах: сегодня жив, а завтра неизвестно.

- На вас глядя, рядовые летчики тоже отказываются.

- И правильно делают. Эту заграничную чертовщину ртом надуть - все равно что шину на полуторке. У морских летчиков жилеты с автоматами наполнения, а нам выдают это залежалое старье.

Протест Галущенко возымел действие. Нам доставили партию жилетов без надувных шлангов. В кармашке помещалась хромированная коробочка с маленькими отверстиями на донышке. (Кое-кто уже прикинул: для махорки хороша, пыль будет отсеиваться.) В коробочке порошок. Попадет на него вода - бурно выделяется газ, заполняет полость жилета. Стоит нырнуть, тебя тут же вытолкнет на поверхность, как пробку.

- Был бы на мне такой, - говорил Петя Возжаев, - да если не ледяная вода, то сам бы добрался до плавней.

- Лучше уж на катере, - возразил ему Талыков. Он какой-то несговорчивый в эти дни. Может, оттого, что сероглазую Ксению недавно осколком бомбы тяжело ранило? Увезли ее в тыловой госпиталь...