На следующий день во фронтовой газете появилась заметка о подвиге сержанта Остапенко, который, "будучи тяжело ранен в голову и истекая кровью, привел поврежденный самолет на аэродром и совершил блестящую посадку".

Остап-пуля послал вырезку из газеты в училище своему инструктору.

Над Ногайскими степями

Линия фронта по-прежнему проходила по Тереку. Мы надолго засели на "точке номер три".

В конце сентября в 50 километрах западнее Моздока фашистским войскам удалось захватить плацдарм у населенного пункта Майского. Но в тот район штурмовиков не посылали - значит, наше командование вклинению противника на западном обводе линии фронта значения не придавало.

Мы часто летали в район Моздока, где, несмотря на большие потери, фашисты продолжали с севера таранить нашу оборону основными силами 1-й танковой армии.

Тревожили сводки Совинформбюро, в которых сообщалось о тяжелых боях в районе Сталинграда. Мы еще тогда не знали, что вокзал тринадцать раз переходил из рук в руки, что враг атаковал рабочие поселки заводов "Красный Октябрь" и "Баррикады", что полыхал город, а по Волге текла горящая нефть.

Хотя между флангами нашего Закавказского и Сталинградского фронтов был разрыв более чем в 200 километров, сталинградцы считались нашими ближайшими соседями. Нужно было помогать им активными действиями здесь, чтобы противник не смог перебросить резервы с Кавказа к Сталинграду.

Наша воздушная разведка обнаружила такой же большой разрыв между сталинградской и кавказской группировками противника. Тогда командование решило ввести в эту брешь 4-й казачий кавалерийский корпус генерал-лейтенанта Н. Я. Кириченко для нанесения ударов по тылам 1-й танковой армии Клейста.

К северу от Грозного, за Тереком, где предстояло действовать нашим казакам, раскинулись обширные Ногайские степи с редкими поселениями. В свободные минуты мы занимались изучением этого трудного для ориентировки района: там придется летать.

Усаживались перед вывешенной "немой" картой без надписей. Кто-нибудь наставлял указку на темные точки, извилистые линии, а мы на память называли странные наименования поселений, соленых озер, еле приметных речушек. Все это надо запомнить хорошенько, чтобы в полете меньше пользоваться картой.

Пришел к летчикам заместитель начальника штаба по разведке капитан Иван Филимонович Радецкий. Развернул на столе свою карту, расправил ладонями, склонился.

- Даю обстановку в Ногайских степях, - и сделал паузу. Кто-то из летчиков тут же спросил:

- Начнем с линии фронта?

- Никакой линии фронта, товарищи, нет... - ответил он и, прикрыв рот ладонью, без нужды откашлялся.

- Какая же это война без линии фронта? - последовал вопрос Феди Артемова. Вопрос был шуточный, так как Федя прекрасно знал, что когда наши войска отходили от Дона к предгорьям Кавказа, то линии фронта на наших картах тоже не было, а война шла, да еще какая! Может быть, мой заместитель ожидал, что Иван Филимонович ответит тоже шуткой. Но Радецкий только откашлялся и продолжал информацию.

- Противник небольшими силами занимает следующие населенные пункты...

Летчики торопливо вынули из планшетов синие карандаши.

- Отметьте: Абдул-Газы, Ачикулак, Махмуд-Мактеб, хутор Березкин... Там у противника отмечены кавалерийские подразделения...

- Неужели у фрицев тоже есть кавалерия? - удивился кто-то.

- По данным всех видов разведки, - продолжал Радецкий, - в Ачикулаке до четырехсот кавалеристов, батальон пехоты и тридцать танков. В остальных пунктах - небольшие пехотные подразделения...

Радецкий ничего больше не сказал. Мы же не на шутку забеспокоились: как бы не спутать с кавалерией противника наших казаков. Вражеские тупорылые, с высокими бортами грузовики мы научились отличать от своих полуторок, а как отличишь лошадей? Вся надежда была на авиационного представителя, которого послали с радиостанцией в пески к казакам. Он-то может подсказать летчикам, где свои и где противник, если, конечно, будем действовать у него на виду.

В один из дней к нам на аэродром пригнали большую машину-фургон, а рядом подняли высокую антенну на растяжках. Вместе с этой машиной прибыл штурман дивизии Василий Кривошеин. Собрал летчиков, начал объяснять:

- Это приводная радиостанция. С ее помощью из любого района можно точно выйти на свой аэродром.

- А на цель она тоже может вывести?

- Нет, не может: цель нужно отыскивать самим. "И то хорошо, - подумали мы. - Ведь после штурмовки иногда так закрутишься, что сразу и не сообразишь, в какую сторону лететь".

Кривошеин продолжал:

- Перед вылетом вам настроят самолетный приемник на частоту приводной, при возвращении не забудьте его включить. Тогда и делать вам нечего: удерживай стрелочку посередине - вот и все. Понятно?

- Понятно, - ответили мы, но у кого-то нашелся вопрос:

- А у противника такие станции есть?

- Конечно, есть...

- А если они на ту же частоту настроят?

- Тогда можно прилететь в гости... - улыбнулся штурман. Летчики недовольно загудели:

- С этой приводной к черту в лапы попадешь!

- Напрасно шумите, товарищи, - успокаивал штурман. - У нас с противником частоты не совпадают, да к тому же свою станцию вы сможете отличить еще и по музыке.

- По какой такой музыке?

- Поставим какую-нибудь известную вам пластинку, она будет музыкальным паролем нашей станции.

После такого разъяснения вдруг спохватился Петро Руденко:

- Тоди будемо ставить "Рио-Риту"! - предложил он, и все грохнули.

...Второго октября кавалерийский корпус генерала Кириченко из района Гудермеса двинулся на северо-запад по безводным Ногайским степям. Для скрытности он совершал переходы лишь по ночам. В десятых числах октября казаки, пройдя 150 километров, стремительным ударом разгромили вражеские гарнизоны в Абдул-Газы и в хуторе Березкин. Напоив коней, двинулись на Ачикулак.

Противник, обнаружив передвижение, кавалерии, начал спешно перебрасывать резервы. Тогда наш полк получил задачу штурмовать немецкие войска в районе Ачикулака.

Проложили маршрут, подсчитали расстояние - почти 200 километров получилось. Истребители полка Романцова сопровождать нас до конца не смогут. И то хорошо, если "протолкнут" через истребительные заслоны противника в районе Ищерской; этого района стороной никак не обойти.

...Третья эскадрилья в воздухе. Четверка штурмовиков впереди, две другие по бокам - уступом назад. Позади и выше нас повисли две пары истребителей прикрытие от "мессеров".

Летим низко, курсом на северо-запад. Пронеслись над мутным Тереком. Под нами поплыли песчаные барханы - не за что зацепиться глазом... Снизили высоту до предела.

- Слева "мессы", идем на сближение... - Это голос ведущего истребителей Васи Федоренко. Такой спокойный голос, будто сейчас ничего особенного не произойдет. А ведь начнется свалка.

Взглянул налево - на фоне белого кучевого облака четыре темные точки.

- Понял, понял, - отвечаю Федоренко, а сам прикидываю: четыре наших и четыре вражеских - выходит, один на один. Если хоть пять минут продержатся они в "карусели", то мы успеем уйти километров на тридцать, и не так-то легко нас тогда догнать и обнаружить.

- Тр-р-ройка, пр-р-икр-рой, атакую, - снова слышен голос Федоренко, раскатисто выговаривающего букву "р". Значит, уже сцепились.

А навстречу пески, пески...

На двадцатой минуте полета я заметил в стороне, у пересохшей речушки Куры, до сотни спешившихся конников. Завидев нас, они начали бросать вверх кубанки. Как же далеко забрались они по этим пескам!

А вот, судя по времени, тот самый хутор Березкин, из которого недавно казаки вышибли немцев. Только теперь я успокоился: летим правильно, через десять минут должен быть Ачикулак.

Истекает расчетное время - перешли в набор высоты. Так издали можно увидеть цель, да и бомбы у нас снаряжены взрывателями мгновенного действия из-за ударной волны низко бросать нельзя. А может быть, авиационный представитель нас заметит и подскажет, где наша цель?