- Что надо? - спросил он недовольно.
- Ты из Каменска?
- Оттуда.
- Там наши есть?
- Нет там наших... Немецкие танки вошли.
- Что же ты там делал один? - У Лиманского возникло подозрение: уже не паникер ли сбежал с поля боя?
- Последний приказ выполнял...
- Какой приказ?
- Объекты минировал.
- Так, значит, нет наших?
- Нет, говорю! - отрубил солдат.
Пока опешивший Лиманский раздумывал, что еще спросить, красноармеец поправил на груди автомат, тронул коня и перешел на рысь.
Лиманский вернулся к самолету. Техники уже погрузили на машину крылья и мотор. Осталось только поднять на прицеп фюзеляж. Но тут-то дело и застопорилось: подъемник при погрузке скользил по каменистому откосу и опрокидывался. Надо было стащить фюзеляж с косогора, но сил, чтобы стронуть его с места, не хватало. Оружейник Чучин на всякий случай уже заложил в кабину стокилограммовую бомбу, свалил туда и "эрэсы", а Танцюра нацедил в ведро бензин - для поджога.
Озиравшийся по сторонам Лиманский увидел выехавшую из ближней рощи подводу. Вслед за ней шла группа солдат. "Вот она и помощь!" - обрадовался он.
В телеге оказалось несколько солдат в окровавленных бинтах, а те, что были на ногах, - кто хромает, у кого рука на перевязи.
- Не найдется ли кого нам подсобить? - все же спросил техник.
- Что подсобить? - откликнулся один.
- Фюзеляж чуточку с места сдвинуть...
Посмотрели солдаты в ту сторону, куда показывал техник, один из них ответил:
- Чем же мы его двигать будем? - Хотел он, кажется, для убедительности еще что-то добавить, но покосился на молодую медсестру, промолчал. Придвинулся вплотную к Лиманскому и тихо, как по секрету: - На новый рубеж уже отошли. Это мы ползем, как вошь на гребешке. Мотайте и вы отсюда поскорее, а то фрицы накроют как пить дать...
Заспешил Лиманский к самолету. Слова, сказанные солдатом по секрету, подстегнули. Но почему там техники прекратили работу? Стоят, смотрят в одну сторону. А к ним в это время бежал по высоким бурьянам курсант-дозорный, размахивая руками.
- Из города сюда мчатся мотоциклисты... - доложил запыхавшийся стажер.
Лиманский распорядился:
- Машину подать ближе к дороге, фюзеляж поджечь по моей команде! - а сам побежал посмотреть.
На дальнем пригорке он увидел трех мотоциклистов в касках, цвет формы не наш. В колясках пулеметчики сидят. Теперь уже раздумывать некогда: махнул рукой: "Поджигай!"
В кабину запихнули чехлы, Танцюра выплеснул из ведра бензин, Чучин чиркнул спичкой. Тронулась машина, в кузов валились на ходу, цепляясь за борта.
Выехали на дорогу - мотоциклисты уже близко. Лиманский выглянул из кабины, подумал: "Сейчас секанут..." Крикнул техникам:
- Приготовить пистолеты!
Водитель начал набирать скорость. В это время позади сильно рвануло. За бугром, где оставили фюзеляж, поднялся бурый столб пыли. Фрицы, поравнявшиеся с местом взрыва, вильнули к обочине, соскочили с мотоциклов, залегли, а техники открыли по ним пальбу. На крутом повороте дороги грузовик скрылся за лесом.
Старший команды сидел в кабине и думал: "Опасность теперь миновала. Возвращаемся все же не с пустыми руками: крылья и мотор тоже в дело пойдут..." Но в это время сильно забарабанили по крыше кабины, водитель притормозил.
- Что там еще? - спросил через открытую дверцу Лиманский.
- Двух курсантов недосчитываемся.
- Проверить еще раз!
Пересчитали по головам - двух недостает. Как раз тех, кто был в дозоре.
Остановились, выслали к повороту дороги разведку: может, отставшие в суматохе следом бегут? Увидели: на малой скорости ехали три мотоциклиста, вслед за ними - с десяток бронеавтомобилей...
- Газуй! - крикнул Лиманский водителю.
Грузовик рванул на Лихую...
Вскоре навалились густые сумерки. Водитель фар не включал - нельзя нарушать светомаскировку. Ехали медленно. А у старшего команды на сердце будто кошки скребли. То, что весь самолет не удалось вывезти, - не такая уж беда, а вот двух человек из команды потерял...
Было за полночь. Сидевшие в кузове техники клевали носами. Вдруг на дороге перед машиной, как из-под земли, выросли две фигуры, оружием преградили путь. Шофер резко затормозил. Лиманский хотел было выхватить пистолет, но рядом стоял автоматчик в пилотке, - свой! - приказал:
- Мотор выключить, из машины не выходить.
Вскоре появились еще трое военных.
- Кто старший? - спросил один.
Лиманский подошел к нему, рассмотрел на петлицах три шпалы - подполковник, откозырял ему:
- Я старший...
- Документы... - сказал подполковник и отвел его подальше от машины. Откуда едете?
- Из-под Каменск-Шахтинского.
- Куда?
- В Шахты, на свой аэродром.
- В Шахты вам не проехать, - дорогу фрицы перехватили. Что в машине?
Лиманский ответил. Собрался было доложить подполковнику, что с ними приключилось, но тот его опередил:
- Машину разгрузить, - сказал он. - Для тяжело раненных.
Неожиданное приказание подполковника огорошило старшего команды. С кем другим он 6ы начал спорить, но перед ним стоял военный с высоким воинским званием. Лиманский почувствовал большую власть человека, который, по-видимому, командовал полком, а может быть, даже дивизией. Лиманский внутренне осознавал справедливость требования подполковника, но не мог он прямо так выбросить крылья, мотор и отдать машину. В своем полку он должен за все это, как и за людей, держать ответ.
- Прошу дать расписку на машину и техническое имущество, - сказал он.
- У меня нет канцелярии... Нет времени заниматься бумажками. Кровью завтра распишемся. Выполняйте!
- Есть! - сказал Лиманский. - А как теперь нам быть?
- Можете присоединиться к нам. Оружие имеете?
- Пистолеты.
- Авиаторов неволить вести бой не могу.
Начали разгружать машину. Хотели крылья оттащить подальше от дороги и только теперь разглядели лежавших повсюду солдат. Их было так много, что местами негде было ступить ногой. Ни костра, ни огонька от папиросы, ни говора. Было очень тихо.
Пришлось крылья и мотор свалить в придорожный кювет.
Лиманский понял, что эта масса людей была измотана боями и изнурительными переходами. Теперь спят перед прорывом. А как ему поступить? Если принять участие в бою, то он растеряет всех своих. Они обучены другому делу и принесут больше пользы в полку. Не зря же подполковник сказал: "Авиаторов неволить вести бой не могу".
Собрал он свою команду, посовещался и потом объявил:
- Как станет светать, будем пробираться на Шахты. А сейчас можно вздремнуть.
Улеглись рядком, около дороги. Уснули быстро - ведь среди своих.
Лиманскому снился сон. Будто он сидит в кабине грузовика, поторапливает водителя: скоро Шахты. На крутом повороте дороги увидел двух стажеров из команды, тех самых, что потерялись у Каменск-Шахтинского. Стоят голосуют. Обрадовался водитель, резко затормозил, а на ухабе так тряхнуло, что головой ударился о крышку кабины. Тут же грузовик со всей командой, с крыльями и мотором с грохотом покатился под откос.
Лиманский очнулся. Под ним тряслась земля, в рассветном небе волна за волной плыли немецкие "юнкерсы", свистели бомбы, грохотали взрывы. В пыли и гари метались солдаты, падали - снова поднимались. Лиманский еще плохо соображал, где он, что произошло. Вскочил, побежал, но тут же споткнулся упал в какую-то яму. На него сверху навалилось что-то тяжелое, придавило - не шевельнуться. Лежал так, уткнувшись лицом в горячую, издававшую удушливый запах землю. А она еще долго тряслась под животом, и был слышен вой бомб.
Потом все стихло. Груз, давивший сверху, зашевелился. Поднялся, увидел стоявших рядом Алексея Танцюру и самого рослого из всей команды курсанта-стажера Щетинкина. Все трое невредимы, а вокруг - исковерканное темными воронками поле, убитые...
Где же та часть, что готовилась идти на прорыв? Где остальные из аварийной команды? Втроем начали бегать по полю, увидели далеко отброшенные взрывной волной крылья штурмовика, а среди убитых своих никого опознать не удалось.
