–А я сразу поняла!– проговорила Минга, перехватившая её взгляд.– Только вы воюете сейчас, поэтому не до нежностей. У нас тоже так, – печально вздохнув, добавила она, в свою очередь, посмотрев на Грошика.

Юллин рассмеялась. Стремление Минги во всём подражать взрослым иногда переходило все мыслимые границы. Уверовав в то, что между Лохмотем и эльмой есть некая сердечная связь, она тут же придумала и себе нечто подобное, сделав своим избранником Грошика.

–Не торопись взрослеть, – она ласково потрепала девчушку по волосам. – Будь самой собой, единственной и неповторимой. Сделай себя такой, чтобы не ты подражала кому-то, а кто-то подражал тебе. И тогда всё придёт. Само. Понимаешь?

Увидев неуверенный кивок девочки, она достала из своего мешка срезы и протянула их Минге.

–Держи. Вот этот, – она показала рисунок пристани, – можешь повесить на стену в комнате. Этот, – эльма взяла портрет Ивии, – лучше никому не показывать…

–Можно? – подошедший Кун, протянул руку и взял срез. Немного посмотрев на него, он вздохнул и вернул его эльме. – Правильно делаешь, что отдаёшь. У нас такая развесёлая жизнь последнее время, что можем и не сохранить. А там, в Заводи, им самое место будет. Пока мы не вернёмся…

–Вы ж вернётесь? – спросил Грошик, внезапно ухватив знахаря за рукав. – Обещайте, что вернётесь! Иначе, я сам пойду вас искать!

–И я!– сквозь слёзы вторила ему Минга. – Вместе пойдём, да? – она взяла Грошика за руку, и тот не выдернул свою, как сделал бы ещё день назад, а крепко сжал её ладонь, будто уже зовя её в дорогу.

–Конечно, вернёмся! – огромный огр вырос над ними. – У меня там дело осталось. Какими бы не были Йорро, они были воинами. И такой поганой смерти не заслужили. Надо за это спросить кой с кого…

–Ну, а мне сами небеса велели, – усмехнулся вышедший из-за спины Олбирана Лохмоть. – На службе как-никак…

–А ты? – спросила Минга эльму.

–Куда ж я денусь! – улыбнулась ей эльма. – Вы ж там без меня таких глупостей натворите! – под общий смех добавила она.

Почувствовав, что-то в руке Юллин опустила взгляд и увидела третий срез, который она ещё не отдала Минге.

–Держи,– протянув его Минге, сказала эльма. – Этот пусть просто у тебя лежит…

Минга неожиданно убрала руки за спину и отрицательно закрутила головой.

–Не возьмёшь? Почему? – удивилась Юллин.

– Не нравится. Там люда нет, – ответила девчушка.

–Так на рисунке пристани тоже никого нет…

–А вот и неправда. Там сразу никого не было. А здесь? Был люд – и нет люда. Одна цепь осталась….

–Что?! Что ты сказала?!! – встрепенулся Кун и ухватил Мингу за плечо.

–Я про картинку, – растерянно посмотрела на него девочка.

–Да, да про картинку! Повтори!

–Нет на ней никого. Пустая она какая-то. Только цепочка…

–Вот!!! – заорал Кун и, схватив эльму свободной рукой, вдруг неожиданно запрыгал по древеснику, увлекая за собой остальных.

–Что с тобой? – смеясь, прокричала эльма.

–Не понимаешь? – так же смеясь, ответил ей знахарь. Он также неожиданно остановился, приблизил лицо к эльме и прошептал: – Вспомни слова Минги. Вспомни, где живёт ниммон. И вспомни, что мы ищем. А теперь сложи всё вместе.…Догадалась?

–Да! – с замиранием сердца, прошептала эльма и, всё ещё не веря себе, боясь ошибиться, почти беззвучно проговорила. – Цепь-в Безлюдье!

Клеймо

Валваль была не в духе. Уже два дня она не открывала лавку, хотя и не ездила торговать в Заводь. Слободчане, потоптавшись немного у закрытой двери, расходились, а она так и сидела у окна, глядя на пустынную дорогу. В придомной громко смеялись Таверь и Тит, двое слободских парней, которым Кемач поручил охранять сестру. В другое время Валваль наорала бы на них, но сейчас её голова была занята другим. Мысли вертелись вокруг того богатства, которое должно было свалиться на неё в виде затайки Зубаря, Минги и выродка-арлая. К сожалению, всё, что Кемач найдёт у беглецов, он заберёт себе. Лишь на таких условиях, он согласился пуститься в погоню.

«-Ну и пусть!» – думала Валваль. «В мужниной затайке тоже кой – чего найдётся. Мингу клеймить и на торговище сразу, за молоденькую девку предустьевские богатеи много толлей отвалят. А Падшего воина властям в Абелине сдать. Тоже не поскупятся, небось. Тогда можно и в Предустье насовсем перебраться. В Заводь неохота, уж больно там тягот денежных много. Ничего, в Предустье тоже торговища есть и Кемач поначалу поможет, если что. Знакомства – то полезные, поди, остались. А потом и сойтись можно с каким-нибудь купцом побогаче. Вдова как-никак…»

Она усмехнулась, вспомнив, как околпачила Зубаря, да и своего отца тоже. Невысокая, но с ладной фигурой, она была не дурна собой и отбоя не знала от женихов. Однако местные не привлекали её. Хотелось чего-то другого, незнакомого, даже в чём-то опасного и для неё и для остальных. Всё это она нашла в Зубаре. От него прямо веяло загадочностью и какой-то скрытой жестокостью, как будто внутри него дремал кровожадный зверь. ( Уже потом она узнала, что в Обители, он дезертировал из войска Властителя, а затем убил стража и был вынужден бежать в Заречье, где примкнул к кодле её отца.) Быстро отвадив других, она стала прикладывать все силы, чтобы приманить Зубаря к себе, но он только смеялся, глядя на её усилия. Но и он сдался, когда Валваль сообщила ему, что ждёт ребёнка. Это не было ложью. Но портить свою фигуру родами она не собиралась. Перед глазами стояла её расплывшаяся, вечно всем недовольная мать, и Валваль очень не хотела становиться похожей на неё. Поэтому тогда она вытравила плод. Но теперь…теперь уже пора. Заманить купчика в сети и родить наследника, которому достанется всё. И даже больше, чем всё, учитывая, что Кемач тоже до сих пор был одинок. Пусть и остаётся таким, она уж об этом позаботиться…

Испугавшись последней мысли, она вздрогнула и, обернувшись, прислушалась. Нет, всё было по прежнему: также гоготали её балбесы охранники, раздавалось сопение аноп, стоящих в стойлах и клёкот домашней птицы, разгуливающей по двору. На слободку постепенно опускался вечер, вот уже и Мирюшка, вечный поводырь рогалей, показался на Песчаннике, гоня впереди своё разномастное воинство. Валваль опять усмехнулась. Большая часть стада принадлежала ей, хотя всего три рогалихи и два могучих рогаля были именно её. Остальные были залогом в лавке, и у многих уже давно вышел срок. Но Валваль пока не требовала привести животину к ней в скотник. Пусть прежние хозяева сами покормят свою скотинку, но вот молоко, которое давали рогалихи, делилось из расчёта кружка – бывшим хозяевам, три кружки – Валваль. Каждое утро к ней заезжал салинский маслобой и скупал все излишки. Да и приплод от рогалих тоже был её. Именно мясом она и торговала в Заводи. Конечно, не последнее место в её денежных вливаниях занимали товары, привозимые с Зовущего. Но теперь, похоже, этому прибытку пришёл конец. Что натворили на острове выродок с товарищами неизвестно (и натворили ли вообще), но по лицам бывших приспешников Зубаря, Валваль поняла, что соваться на остров большого желания ни у кого больше не было. « – Ничего», – думала лавочница. – «Возьмём за шкирку этого Падшего и потрясём. Выложит всё как миленький. Может, и нет на Зовущем никакой опаски. Тогда подумать,… крепко подумать придётся, кого оставить на этом промысле. Эх, жаль, Выпи нет больше,…и за это выродок тоже ответит. Никто ж не говорил, что Падших воинов нужно приводить к властям живыми и здоровыми, можно, поди, и покалеченными сдавать».

За размышлениями она не заметила, как пролетело время. Светило уже почти скрылось за верхушками лесных деревьев. Кемача и остальных пока не было. Она шуганула Тита, зашедшего с зажжённой лампой, и, дождавшись пока тот выйдет, стала готовиться к ещё одной беспокойной ночи. В её снах толли звенели, падая из набитых мешков, коленопреклонённый люд целовал подол её платья, но всё это было каким-то зыбким, расплывчатым и постоянно норовило исчезнуть, заставляя Валваль, всполошено вскакивать, унимая бешено стучащее сердце. Вот и теперь очередной морок растворился у неё перед глазами, и она проснулась. Присев в постели, Валваль потянулась к кувшину с холодным, горьковатым, немного хмельным напитком, что приносил ей Нешка, местный медовник в зачёт своего долга. Но её рука дрогнула на полпути и Валваль замерла, вся превратившись в слух. Прямо за окном кто-то ходил. Вскоре к шагам прибавилось бормотание. Вслушавшись, Валваль почувствовала, как волосы на её голове встают дыбом. -Оставь мою дочь в покое,-простонал тот, кто скрывался в ночи. –Иначе сожгу…жгу…жгу…