— Ню-рю-ху-ху. — словно из ниоткуда появился Коро-сенсей за спинами школьников и, указав своим щупальцем куда-то в сторону, спросил: — Еши-кун, а то, что ваши противники убегают — это так и задумано?

— А ну стоять-бояться! — тут же отлип от Таро Тсуна и с воинственным кличем сиганул на Такеши, который по-тихому пытался уползти. К шатену тут же подбежал Карма, в руках которого были его излюбленные инструменты: горчица, васаби, а так же кляп и прочие нужные, по мнению Акабане, вещи. Уже через пару минут со стороны злобно хихикающих чертят и одной жертвы послышался громкий, полный страдания крик.

Бесполезность и опасность побега тут же просекли и остальные бывшие Хранители, поэтому перестали трепыхаться и позволили одноклассникам Тсуны их вполне профессионально связать.

— Итак, что бы с вами сделать? — сверкая маниакальной улыбкой спросил шатен, медленно приближаясь к бывшим Хранителям. Джотто, до этого лишь наблюдавший за действиями своего потомка, лишь вздохнул, но не стал никак ни препятствовать, ни отговаривать Тсуну от того, что он задумал. Примо, как никто другой, знал, что после такого тяжелого сражения парню нужно отвести душу и немного подурачиться, чтобы расслабиться. Хранители Первого поколения так же наблюдали за происходящим: кто с одобрительной улыбкой, кто с ледяным спокойствием, кто с пониманием.

— Ню-рю-ху-ху, кто мог знать, что у Еши-куна есть настолько темная сторона? — будто разговаривая с самим собой произнес Коро-сенсей, но на его слова все, кто был рядом закивали, продолжая наблюдать за действиями их одноклассника, — Они с Кармой-куном хорошо поладили.

— Тсунаеши-кун, нам и этих забрать? — совершенно неслышно подкрался к подросткам Бермуда, мысленно посмеиваясь над их занятием. Тсуна на миг остановился, задумавшись, но помотал головой из стороны в сторону:

— Нет, не надо. Я отпущу их. — твердо взглянув на то место, где должны быть глаза Бермуды, скрытые под бинтами, ответил Тсуна. Сзади послышалось перешептывание одноклассников, в котором ясно чувствовалось удивление, Хранители Первого поколения посмотрели на Тсуну с одобрением, Десятого же с недоверием и надеждой, а Джотто с нескрываемой гордостью. Однако Тсуна, улыбнувшись, в ту же секунду засунул в нос Гокудере тюбик с горчицей и выдавил его, загубив прекрасный момент прощения врагов своих…

«Демон!» — снова синхронно подумали все присутствующие.

***

Джотто едва заметной тенью перемещался по уже бывшему полю боя. Он скользил задумчивым взглядом по фигурам одноклассников его потомка и пытался понять, кто мог быть тем человеком, что залечил все раны Тсуны и его союзников. Тот свет и коконы, в которые он превратился — это, без сомнений, было пламя Посмертной Воли. Невероятно мощное и сильное, подобное которому сам Примо встречал лишь однажды.

Елена… Она обладала таким пламенем. Ее за доброту, сострадание и желание, во что бы то ни стало защищать слабых, прозвали Сердце Семьи*. Она всегда умела сглаживать углы в Семье, предотвращать конфликты и заставляла каждого чувствовать себя, как дома. Однако не только в этом была ее сила, но так же после тяжелых сражений кокон ее пламени окутывал каждого раненного, исцелял его и восстанавливал силы. Возможно, кто-то из этих подростков может быть ее потомком или даже реинкорнацией, так думал Джотто, продолжая всматриваться в лица одноклассников Тсуны.

Хрупкая, красивая девочка попалась ему на глаза. Она стояла в кругу своих подруг и, прикрывая рукой ротик, тихо смеялась. Ее чуть спутанные волосы мягко ложились на ее плечи, а широко открытые глаза — сияли. Но не это привлекло внимание Примо, в этой девочке было что-то невероятное, мощное, но в то же время скрытое от простого глаза, незаметное. Именно то, что и искал Джотто — девочка с запечатанным пламенем.

Она, наверное, даже не поняла, что сделала. Тогда, во время битвы, это был ее свет и ее кокон пламени, полностью исцеливший Тсуну. И это она крикнула тогда: «Еши-кун!», что активировало ее силу. Ее зовут Канзаки Юкико, и она, без сомнения она — новое Сердце Семьи. Но сейчас, видя ее улыбку и безмятежное лицо, Джотто не решился раскрывать ее предназначения, пусть эта девочка снова живет обычной жизнью, а когда придет время она сумеет защитить свою Семью…

***

Однако не только Джотто занимался разглядыванием одноклассников Тсуны, выискивая кого-то определенного. Занзас хмурым взглядом скользил по подросткам под тихие и не очень смешки офицеров. Он искал ту девчонку с хвостиками, которая так приглянулась ему во время сражения. Занзас был почти уверен, что она станет новой Хранительницей мелкого, и потому размышлял, как бы ему забрать ее в Варию так, чтобы мелкий не возражал.

Ее аура убийцы заинтересовали мужчину, а дерзкий, полный жажды крови взгляд — покорил его. Но кроме того, эти мелкие новые Хранители (пусть они еще сами об этом не знали) сумели высвободить большое количество пламени, смешивающегося друг с другом, хоть это было и случайно. В них сокрыта огромная мощь, даже большая, чем в тех предателях, которые унаследовали лишь кровь Первого поколения, а не их стремления и цели.

Но, возвращаясь к мыслям Занзаса, можно сказать, что он более чем заинтересован не только девчонкой с хвостиками, но и остальными ее друзьями и, возможно, даже всем классом в целом. Если их натренировать, как следует, то из них выйдет отличный отряд, по силам не уступающий Варии.

— Ши-ши-ши, интересно, а стоит ли сказать боссу, что это не девчонка, а парень? — совсем тихо спросил Бельфегор капитана, растягивая губы в искренне веселой улыбке.

— Не… — так же тихо ответил Скуало, беззлобно посмеивающийся над своим боссом.

***

— Но как там оказался Бермуда-сан? — уже дома спросил Таро, сидя за столом и с удовольствием уплетая ужин, приготовленный братом. Готовил Тсуна действительно потрясающе!

— Ну… — протянул шатен, — Я задумывал нечто подобное с самого того момента, как узнал, что отец собирается вытащить Мукуро из тюрьмы. Об этом мне в общем-то сообщил сам Бермуда-сан, с которым я уже давно имел более дружеские, чем деловые отношения. Он не мог в тот момент посадить отца в тюрьму, потому наш папаша делал все чужими руками и обвинить его в чем-то не представлялось возможным, ведь доказательств никаких не было. Тогда мы и придумали этот план. Суть его заключалась в том, чтобы сделать вид, что побег Мукуро удался, а затем обвинить отца в содействии по побегу опасного заключенного и посадить его на нижний уровень Виндетты. Однако я понимал, что это бы не сломило его, а, напротив, еще больше разозлило, и он начал бы мстить. — Тсуна вздохнул и поморщился, — Для него я стал ошибкой, досадным недоразумением, на которое он уже махнул рукой, уже не ожидая ничего от, по его мнению, слабого, сломленного, ни на что не способного бывшего кандидата. И если бы эта самая ошибка победила его, причем полностью разгромив, он наверняка бы был сломлен. В этом и заключался мой план. Однако как и всякие другие планы он не прошел так гладко, как задумывался. И… — парень запнулся и взглянул в глаза внимательно слушающего его Таро, который сидел уже некоторое время, подперев щеку рукой, и с умилением следил за ним, — А впрочем неважно, главное — мы победили. И сейчас я не хочу думать о всем том, что могло бы произойти и как мы рисковали. Сейчас я хочу отдохнуть и наконец поговорить со своим братом не о планах или мафии, а о чем-нибудь… семейном.

Тсуна сказал это, слегка смущенно отвел взгляд в сторону и завел руки за спину, скрепляя их в замок, ведь для него было непривычно говорить такое. И хотя он сделал это, он понятия не имел, как и что говорить. Однако и Таро не спешил первым прерывать возникшее молчание, он наслаждался уже тем, что мог видеть Тсуну, слышать его голос и даже разговаривать с ним. Ведь до этого если и представлялась возможность увидеть братишку, то мельком или издалека, так, чтобы ментальные блоки Иемитсу не сработали или шатен сам не заметил его.

Таро медленно встал изо стола и подошел к замершему все в той же позе парню. Тсуна лишь краем глаза заметил перемещение старшего брата и не придал этому большое значение, потому что пытался избавиться от смущения и придумать, как начать разговор, так непривычный им обоим. Поэтому шатен не сразу понял, что находился в плотном кольце из рук, и его прижимают к теплой груди. Он замер, боясь пошевелиться, через некоторое время нерешительно расцепил свои руки и немного неуклюже обнял брата в ответ.