Ямамото же видит в Тсуне спасителя, которому обязан жизнью и, находясь рядом, ждет момента, чтобы вернуть долг. И, хотя бейсболист никогда плохо не отзывался о шатене, он также не пытался подружиться или хотя бы пообщаться. А ведь Тсуна был великолепным собеседником! Он был начитан, знал много интересных вещей, мог поддержать любой разговор, но из-за своей стеснительности и скромности никак не мог подойти первым и заговорить.
Единственным человеком, с которым Тсуна чувствовал себя свободно, был Кея. С ним можно было не только поговорить на самые разнообразные темы, но и просто посидеть в уютной тишине. Однако Хибари, как и все остальные, не знал об отношениях в семье Савада. Тсуна не хотел вмешивать друга в это, отчасти потому, что тот ничем бы помочь не смог. Забрать шатена к себе жить — Нана заявит в полицию, ведь она «примерная и заботливая» мать. Тсуну вернут, и его жизнь снова станет прежней, а может быть и еще хуже, но у семьи Хибари начнутся проблемы.
Были сотни причин, почему шатен не мог никому поведать о своих отношениях с Наной, оставалось только ждать, когда же кто-нибудь заметит это сам. Надеждой Тсуны стал Реборн. Репетитор живет с ними под одной крышей и вынуждает мать постоянно играть свою роль, но рано или поздно она сделает ошибку. Киллер заметит это, или возможно, он уже заметил, и тогда вся правда раскроется, Тсуну спасут, и он наконец заживет счастливой и спокойной жизнью!
— Эх… Это лишь мечты… — тихо произнес Тсуна в тишине спящего дома.***
А в это время Реборн сидел на высокой ветке дерева и наблюдал за спящим городом: одной из его обязанностей, помимо тренировок Тсуны, была охрана семьи Савада. Однако сейчас его мысли были заняты вовсе не защитой дома, они сосредоточились на самом ученике.
Парень был явно способный, и это не мог не заметить наметанный глаз киллера, но было кое-что, что не давало Реборну покоя. Тяжелая, давящая атмосфера за обеденным столом, странные взгляды Тсуны, обращенные к матери, его реакция на ее голос, отсутствие каких-либо семейных фотографий — все это заставляло Реборна не просто заинтересовываться происходящим, но и всерьез задумываться о реальных взаимоотношениях Савад.
Начать хотя бы с того разговора, что состоялся в день прибытия киллера. Тогда, после ужина, Нана попросила Тсуну помочь ей с посудой. Она сказала это мягким, немного усталым голосом, но парень дернулся от него так, словно его кнутом ударили. Он неловко развернулся и будто с опаской взглянул на мать. Создавалось ощущение, что он не ожидал чего-то. Может быть, самой просьбы, может, интонаций, а может, и своего имени в такой мягкой форме «Тсу-кун».
Реборн не был дураком и сразу определил, что парнишка играет, что на самом деле он не такой уж и неуклюжий, каким хочет казаться. Да, Тсуна часто падает, особенно с лестницы, но неосознанно приземляется всегда так, чтобы получить наименьший урон. Такое умение циркачи и каскадеры вырабатывают годами, ведь это сводит на минимум риск серьезной травмы.
Но в таком случае возникает вопрос, почему на теле шатена так много синяков? Но вот тут и выплывает самая большая странность. Синяки-то вовсе не от встречи с асфальтом или любой другой поверхностью, они имеют совершенно другую природу. Тогда очевидно, что Тсуну кто-то избивает! (Реборн не в счет, оставленные им самим или его тренировкой синяки он узнает когда угодно и где угодно).
Вот только, кто может избивать парня? В его ближнем окружении только два человека: его мать и Хибари Кея. Многие бы подумали на ГДК, ведь он постоянно карает нарушителей дисциплины и вполне может в свободное время практиковаться на несопротивляющейся тушке. Но…
Так же Реборн не отрицал, что и Нана может скрываться за маской. В своей жизни киллер многое повидал и прекрасно знал, насколько могут быть коварны и непредсказуемы представительницы слабого пола. У нее мог быть свой мотив, тогда бы это объясняло очень многое. Например, почему шатен так реагирует на ее голос и на ласковое «Тсу-кун». Каждый раз, когда мать зовет его, у Тсуны появляется такое выражение лица, будто его линчевать сейчас будут.
Все эти наблюдения приводили Реборна к тому факту, что его ученик боится собственной матери. А отсюда следовал вывод, что Нана вовсе не та, за кого себя выдает. Но знает ли об этом Иемитсу? Очевидно нет. Он расписывал свою жену как прекрасную, любящую мать и потрясающую женщину, значит он не в курсе. Это осложняет дело. Ведь Иемитсу ни за что не поверит, если рассказать ему, кем на самом деле является Нана, пусть даже и сообщит ему об этом его друг - Реборн. В таком случае киллеру оставалось только наблюдать и тщательно собирать информацию и подтверждения своей теории, чтобы потом предъявить все это Иемитсу и спасти… Да, спасти Тсуну.
***
С той самой ночи Реборн буквально стал тенью Тсуны, следовал за ним повсюду, отмечая, с кем тот общается, как ведет себя с ними, но особенное внимание киллер проявлял в доме Савада. Нана улыбалась, много и вкусно готовила и, вроде как, заботилась о сыне, но она ни разу не прикоснулась к нему. Обычно такие матери, какой она хочет казаться, часто обнимают своих детей, даже если те упираются, ласково ерошат их волосы или целуют в лоб. Но Нана, как впрочем и Тсуна, держала дистанцию «на вытянутые руки». Парень вообще, как только оказывался слишком близко к матери, едва не отпрыгивал, как ошпаренный. А когда они оба считали, что Реборна нет поблизости, то не разговаривали вовсе и даже не смотрели друг на друга.
Недавний приезд Бьянки сильно подсобил киллеру в сборе информации. Ядовитый Скорпион быстро влилась в повседневную жизнь семьи Савада, и со стороны могла показаться, что все вполне счастливы, однако… Нана с улыбкой приняла девушку и согласилась предоставить той жилье, но выражение ее лица было вовсе не таким радостным, как она пыталась показать.
Тсуна же отнесся к Бьянки с опаской, будто ждал от той какого-то подвоха помимо киллерства, но поймав ласковый взгляд от матери тут же заулыбался девушке и всячески делал вид, что рад ее видеть в доме. Реборн видел эту фальшь и от Тсуны, и от Наны, про себя отмечая все недочеты их игры. Так же киллер заметил, что в окружении шатена не было ни одной девушки, даже с одноклассницами тот не общался и старался их избегать.
Гораздо теплее Тсуна принял мальчика по имени Фуута. Ребенку требовалась защита, потому он и пришел к шатену. Удивительной способностью де ла Стеллы было составление рейтингов, которые всегда оказывались верными, за что Фууту и преследовал кто-то из мафии.
Народу в доме Савада сильно прибавилось: Ламбо, Фуута, Бьянки и девочка по имени И-пин, которая прибыла немногим позже теленка — все они поселились именно здесь. За столом теперь стало более оживленно, да и давящую атмосферу разбавили веселые крики Ламбо и нравоучения китаянки. Тсуна, казалось, посветлел и стал чаще улыбаться, особенно когда присматривал за детьми и рассказывал им сказки на ночь.
Почти каждый день, после школы, в гости к шатену приходили Гокудера и Ямамото. Вместе парни делали домашнее задание или просто общались на разные темы, как самые обычные друзья-подростки. Нана же всеми силами делала вид, что ее нисколько не заботит, что ее дом превратился в проходной двор, и теперь здесь ошивается кучка малолетних убийц. Но то и дело ее взгляд леденел, отчего Тсуна едва не подпрыгивал, начиная озираться.
Знает Нана о мафии, или же нет… Этот вопрос долгое время мучил Тсуну, но ни к какому конкретному ответу парень так и не пришел. С тех пор, как в дом Савада пришел Реборн, у парня появилась надежда. Надежда на то, что киллер сможет разглядеть истинное лицо Наны, которое она прячет под маской. Надежда, что Реборн скинет маску с него самого, и Тсуне уже не надо будет прятаться, не надо будет падать и выставлять себя неуклюжим, чтобы скрыть побои матери. Эта надежда придавала ему сил, помогала улыбаться и смеяться рядом с… Да, рядом с друзьями.
Тот самый внутренний свет, который так старательно гасит Нана, все еще горит в шатене, даже более того, он становится все сильнее с каждым прожитым днем. Тсуна обладает невероятным внутренним стержнем, ведь он все еще может улыбаться, несмотря на все то, что делала с ним жизнь. Возможно, во многом стоит благодарить Кею, ведь он всегда поддерживал Тсуну, заботился о нем, конечно, в весьма своеобразной форме, но все же.
