Надежда на это таяла. Шамал сказал, что Тсуна впал в кому, а Мукуро показал страшные, полные страданий воспоминания ученика. Невольно у меня возник вопрос: как он до этого вообще мог смеяться? Пережить столько и не утратить внутренний свет может далеко не каждый, если вообще хоть кто-то.

На Иемитсу, в одночасье узнавшего о предательстве жены и тяжелом состоянии сына, было больно смотреть. То, что случилось с Тсуной, произвело на него очень сильное впечатление, и теперь он боялся даже на несколько часов оставить сына. Он не покидал палату и спал рядом с кроватью Тсуны на неудобном стуле. Единственный раз, когда он вышел за пределы комнаты, был вечером следующего дня после боя Дождя. Тогда мы вдвоем направились на встречу с Варией, чтобы прекратить Конфликт Колец. Но уже покидая палату Тсуны, Иемитсу настоял на том, чтобы все Хранители находились рядом с его сыном и были готовы в любой момент отразить атаку.

По-моему, караулить свое Небо хотели все Хранители и близкие Тсуне люди. Однако каждый раз с болью в сердце я уходил координировать поиски Наны или раздавать приказы относительно безопасности периметра больницы, вместо того, чтобы быть рядом с моим Тсуной. «Если не я, то кто?» — так я оправдывал себя, хотя в глубине души и понимал, что просто не могу смотреть на полностью замотанного бинтами ученика. За эти несколько дней, что прошли с момента нападения, я заходил к Тсуне всего два раза, причем первый был, когда Иемитсу прибыл в Намимори, а второй, когда в палату пробрался Бельфегор.

Когда Принц и прибывший чуть позже Скуало предложили, в своем стиле конечно, союз, я тут же ухватился за их предложение. Во-первых, с их силой у нас появлялось гораздо больше шансов победить Нану, а во-вторых, за составлением плана атаки я мог проводить бессонные ночи. Три дня я не смыкал глаз, ведь каждый раз перед внутренним взором начинали проноситься картины воспоминаний Тсуны и виды его израненного тела. И хотя усталость брала свое, я по-прежнему не мог даже думать о сне.

Все мои мысли были рядом с учеником, ровно как и сердце. Теперь я понимал, что чувствую к нему, но не мог ничего ему рассказать. Тсуна спал и, по словам Мукуро, нашедшего в его сознании тень Кровавого Тумана, не мог проснуться в ближайшее время. Единственное, что мы могли сделать, чтобы спасти его — это победить Нану. Непростая задачка, особенно учитывая то, что с большой вероятностью у нее под контролем находится босс Варии. Но ради моего карамельного чуда я, как и все Хранители и близкие Тсуны, готов на все, даже совершить невозможное.

Жди нас, мой драгоценный ученик, мы обязательно спасем тебя…

End Pov Реборн

***

Pov Тсуна

Темно. Я все еще в этой странной комнате без пола, потолка и стен. Мои руки жестко зафиксированы цепями, которые полностью лишают движения и сил. Я не знаю, как долго я уже нахожусь тут. Быть может, день, неделю или всего час? Мои мысли путаны и бессвязны. Порой я слышу какие-то голоса, и тогда в моей груди будто разгорается огонь! Но в следующий миг все гаснет, и я уже не знаю, почудились мне полные доброты и любви слова или нет.

«Дечимо…» — вдруг снова услышал я чей-то голос. В нем все так же звучала бесконечная доброта и нежность, но были еще нотки печали, волнения и силы. Мое сердце забилось чаще почему-то, а в голове стал нарастать гул. Насколько мне позволяли цепи, я огляделся, но кроме темноты ничего не увидел. Разочарованный, я снова повис на своих оковах, решив, что все это галлюцинации моего уставшего разума.

«Дечимо…» — снова раздалось отовсюду, и я встрепенулся. Мне не послышалось! Кто-то действительно звал меня! Но почему он так странно называл меня? Что это слово вообще означало?

Я снова стал вглядываться в непроглядную тьму, невольно вспоминая, как оказался здесь. Кажется, кто-то из дорогих мне людей пытался меня спасти меня, но… Я нахмурился, ведь моя память снова подводила меня. С тех пор, как я попал в эту комнату, я стал замечать, что ее темнота будто меня пожирает изнутри. Мои эмоции, мысли, чувства, память — все это постепенно исчезало. Наверное, я должен был бы бояться, но почему-то ничего, кроме безразличия я не ощущал.

«Дечимо…» — голос стал громче и настойчивей, а у меня в груди потеплело. Не знаю, кто этот человек, что зовет меня, но я бы хотел знать, почему мне так приятно слышать его голос. Как бы я хотел, чтобы он был здесь!

Словно в ответ на мою мысль, темная комната постепенно начала светлеть, а недалеко от меня появился какой-то маленький огонек. Он был красивого оранжевого цвета, и, приглядевшись, я заметил, что он еще и переливается всеми цветами радуги. Почему-то я не был удивлен, увидев его, мной это воспринялось, как нечто обыденное, но от того не менее радостное. Я буквально чувствовал тепло, исходящее от него, и от этого хотелось улыбаться.

Вдруг в голове зашумело сильнее прежнего, а комната стала стремительно темнеть. Я вздрогнул, понимая, что огонек сейчас исчезнет и ощутил… страх. Да, я испугался. И это было странно, ведь это чувство я потерял едва ли не первым, когда оказался здесь. Внезапно я понял, что часть моих эмоций вернулась, а голоса, что я слышал лишь изредка стали звучать громче.

— Джудайме, пожалуйста, вернись…

— Тсуна, только держись…

— Экстремально борись!

— Сынок, прошу тебя, очнись…

Все они кричали мне не сдаваться, их голоса сливались в один, а я не мог вспомнить, кому они принадлежат. Их отчаянные, но полные заботы и любви слова достигли моего сердца. Я слушал их взахлеб и не мог насытиться, что-то светлое и бесконечно большое начало распространяться в моей груди. Но комната все сильнее погружалась во тьму, заставляя голоса замолкать. Нет!

Я бился в оковах и кричал, я молил голоса остаться. Мне было тепло и радостно, пока я слышал их, но чем тише они становились, тем больше меня охватывал страх и могильный холод. Слезы отчаяния потекли из моих глаз, когда я понял, что еще мгновения, и я снова останусь один посреди нескончаемой тьмы. Я собрал все силы, что остались во мне и вложил их в крик, надеясь, что он достигнет этих голосов:

— Прошу, останьтесь! Не бросайте меня одного!

На миг комната вспыхнула и своим светом ослепила меня. Огонек, что до этого был едва ли больше моего кулака, стремительно увеличивался в размерах, пока не достиг в высоту роста взрослого человека. Я с непониманием смотрел на это, испытывая странное чувство дежавю. А в это время огонек стал принимать очертания человека, и я увидел перед собой красивого мужчину в черном плаще и тем самым огоньком во лбу.

— Наконец, я смог пробиться к тебе, Дечимо, — с облегчением выдохнул он. Я же только и мог, что хлопать глазами, не в силах вспомнить имени этого мужчины. Кажется, он являлся ко мне раньше, когда я только попал в эту комнату, однако он почти сразу же исчез, будто что-то вытолкнуло его отсюда. — Ты прав, Дечимо, та, кто захватила твой разум, смогла закрыть от меня твою душу, — прочитав мои мысли, сказал он. И в этот момент в моей голове надоедающий шум превратился в воспоминание. Я понял, кто этот мужчина, — он был Примо Вонгола!

— Джотто! — вслух воскликнул я, чувствуя, как чужая воля постепенно отпускает меня, а чувства возвращаются. Призрак Первого Вонголы улыбнулся и слегка кивнул, блеснув радостью в глазах.

— Дечимо, ты должен выбраться отсюда, — сказал он через секунду, но я лишь покачал головой. При всем желании мне это не удалось бы, ведь темнота комнаты лишает меня всякой связи с реальным миром и поглощает мои чувства и мысли. Удивительно, что сейчас мой разум не затемнен ее силой. Цепи же не дают даже вздохнуть полной грудью, не то, чтобы попытаться вырваться, — Ты не прав, тебе не нужна сила, чтобы покинуть это место, — сказал Джотто, а я с изумлением и надеждой посмотрел на него. — Тебе нужно только услышать голоса, что зовут тебя и идти на них, всем сердцем пожелав вернуться. Твоя решимость вновь оказаться с Семьей поможет тебе.

Я потянулся в цепях, ощущая в сердце ноющую боль от расставания с дорогими мне людьми, и что есть силы, пожелал увидеть их. Их лица, улыбки, глупые потасовки. Я хотел снова услышать их голоса и смех, и почувствовать то прекрасное чувство полной защищенность, что появлялось, когда он был рядом. Мой любимый репетитор… Из моих глаз брызнули слезы, когда я вспомнил его и отца. Я так хотел быть рядом с ними! Я так хотел вернуться к ним! Я так любил их обоих, пусть и разною любовью, и скучал! Я…