— Что предлагаешь?
— Сначала осмотреть груз. Дальше решим.
— Годится, — Никита поддел щит саперной лопаткой и сунул голову в темноту. — Посвети...
Рокотов направил вглубь земляного убежища луч фонаря.
— Ящики какие то, — прогудел Никита. — Канистры... Мешок.
— Боеприпасы?
— Не похоже... Вон, ковер свернутый. Влад поставил под обрез щита свою лопатку, зафиксировав его в поднятом положении, отложил «Грозу» и протиснулся внутрь схрона.
— Это не ящики, — — через полминуты сказал Йиолог.
— А что?
— Коробки с видиками... В канистрах — самогонка, — Рокотов завинтил жестяную крышку емкости.
Филонов втянул ноздрями воздух.
— Точно. Но оружейным маслицем тоже попахивает...
— Чувствую. Может, перевалочный пункт?
— Вернее — передаточный, — зло сказал экс браконьер. — Наши им оружие, чичики — самогонку и аппаратуру.
— Даже так? — эта простая мысль в голову Влада почему то не пришла.
— Таких вариантов — сколько хошь...
— Я ясно, — биолог посветил на земляные стены и похлопал себя по карману. — Что ж, будем учить. Никитой, у тебя леска есть?
— Ну...
— Давай сюда.
* * *
Профессор Дитман зашелестел газетой, разыскивая указанную ассистентом статью, и по прочтении ее удивленно поднял брови.
— Они что, серьезно?
Ассистент нацедил себе полчашки кофе без кофеина, бросил пару таблеток заменителя сахара и уместился на самом краешке стула напротив профессорского кресла.
— Это официальная позиция их правительства...
— Русские — дикари, — констатировал Дитман. — Только они могут обвинять иностранное государство в таране собственной лодки и не предъявлять никаких доказательств. Я все больше и больше склоняюсь к мнению, что лишение их права голоса в Парламентской Ассамблее Совета Европы было правильным. Хотя, как вы знаете, полгода назад я не был столь категоричен...
Ассистент пожал плечами.
— Я работал с русскими. Нормальные люди... Энтузиасты, можно сказать. Деньги им почти не платят, но они не сдаются.
— Это неправильно, — наставительно сказал Дитман. — Каждый специалист должен получать достойную оплату за свой труд. Если русские готовы работать за гроши, то тем самым они стимулируют свое правительство к бездействию.
Ассистент вздохнул.
— А мы не могли ошибиться с оценкой данных?
— Ошибиться? — фыркнул профессор. — Нет, дорогой мой, не могли. Я сравнил записи самописцев с библиотекой эталонов. Это не взрывы и не столкновение двух субмарин...
— Тогда что?
— Мне сие неведомо. Может быть, русская подлодка налетела на камни. Первый удар — зацепили скальный пик, а второй — уже проехали всем корпусом по дну. Судя по карте, там глубина совсем небольшая. Ошибка штурмана вполне возможна...
— Но зачем эти дикие обвинения в адрес НАТО?
— Я же говорю — дикари, — уверенно ответил Дитман.
* * *
Через три часа, когда солнце было почти в зените, отряд сконцентрировался возле покрытой меловыми потеками скалы, поднимающейся вверх под углом в девяносто градусов.
Никита вытащил из ножен широкий тесак и несколькими ударами срубил куст белой малины, усыпанный сморщенными высохшими ягодами. За кустом обнаружилась нора диаметром около метра.
— Прошу, — проводник ткнул пальцем в темное отверстие. — Через двадцать метров будет пошире и повыше.
— А там никто не живет? — опасливо спросил Игорь Рудометов.
— А оружие тебе на что? — хохотнул Янут и погладил ствол гранатомета. — Может, пальнуть для острастки?
— Я те пальну! — отрезал Филонов. — Проход завалишь. Никого там нет...
— Точно? — недоверчиво скривился Лукашевич.
— Все, хорош пререкаться, — Рокотов забросил «Грозу» за спину: — Я пошел...
— Ползи до расширения прохода и там остановись, — посоветовал Никита. — Места всем хватит.
— А дальше? — Лукашевич повернулся к браконьеру.
— Цепочка пещер, — Филонов протянул Владу маленький фонарик. — Не боись, не застрянешь.
— Хотелось бы, — протянул двухметровый Лукашевич, своими габаритами напоминавший штангиста.
— Подсолнечного масла надо было с собой захватить, — серьезно посетовал весельчак Гречко. — Канистру, а лучше — две... Или вазелина побольше.
— Зачем это? — в голосе Лукашевича появились нотки подозрения.
— Тебя смазывать, чтоб в узкие отверстия пролезал, — хмыкнул снайпер.
— У нас что тут, — вмешался Рокотов, — концерт доморощенных юмористов? Тоже мне, Карцев с Ильченко...
Данила Лукашевич бросил испепеляющий взгляд на безмятежного Гречко.
Влад спрятал улыбку и на четвереньках полез в нору, подсвечивая себе фонариком.
* * *
Президент России быстро вошел в конференц зал, поочередно пожал руки собравшимся на совещание Секретарю Совбеза Иванцову, Главе Администрации, его помощнику Хомячкову, которого все без исключения называли просто Славой, вице премьеру Илье Кацнельсону, Главкому ВМФ Самохвалову, и уместился в кресле во главе небольшого стола из светлого полированного дерева.
«Штази» неожиданно вспомнил анекдот, рассказанный десять минут назад бывшим премьер министром по прозвищу «разведчик Максимыч», и чуть заметно улыбнулся.
Тут же спохватился и грозно уставился на притихших чиновников.
— Что с лодкой?
Кацнельсон и Самохвалов переглянулись. Илья Иосифович был назначен председателем Госкомиссии по расследованию причин катастрофы, а Главком ВМФ отвечал за спасательную операцию. Вопрос относился к ним обоим, и теперь каждый старался отвести удар от себя, подставив другого.
Помощник Главы Администрации Слава Хомячков искоса бросил взгляд на невозмутимого Стальевича, почесывающего свою жиденькую бороденку и оттого похожего на переевшего бананов ручного бабуина с местного пляжа.
— Кто первый докладывает? — осторожно спросил Кацнельсон
— Главком...
Адмирал флота Владимир Сергеевич Самохвалов откашлялся.
— Ситуация пока, как это ни прискорбно, остается без изменений. Попытки стыковки проваливаются... Есть мнение, что в результате удара о грунт аварийный люк и переходная камера девятого отсека «Мцеиска» треснули. И аппараты, закрепляющиеся на комингс площадке, качают воду из моря в море.
— Что вы намерены предпринимать дальше?
Главком ВМФ пожал плечами. Сказать было нечего.
— Другие возможности спасения экипажа есть?
Самохвалов опустил голову.
— Я ясно, — тихо протянул Президент. — Значит, все кончено?
— Владимир Владимирович, — вмешался Кацнельсон, отвечающий в правительстве за военно промышленный комплекс, — мы проанализировали акустические сигналы и можем почти со стопроцентной уверенностью сказать, что экипаж погиб в течение нескольких минут после взрыва. Даже если бы водолазы вошли в лодку, то живых там уже не обнаружили бы... Те шумы, что слышны изнутри корпуса, это не сигналы, а треск разрушающихся конструкций.
— Почему раньше вы этого не говорили? — набычился Штази.
— На подробный анализ требуется время...
— Но мизерные шансы все же есть?
— Увы... Давление и температура внутри «Мценска» таковы, что человек не выдержит больше пары часов. Придется признать, что наши попытки изначально были обречены на неудачу, — Илья Иосифович изобразил на своем лице вселенскую скорбь, свойственную представителям весьма определенной нации, шмыгнул носом и полуприкрыл выпученные глазки.
Президент побарабанил пальцами по столешнице.
Его опять подставили.
Сначала уверяли в том, что справятся собственными силами, потом искали мифическую «субмарину НАТО», якобы протаранившую «Мценск», затем воззвали о помощи к норвежцам и англичанам, а теперь разводят руками. Глава Государства потерял почти пять суток. «Мценск» утонул в субботу, пятого августа. А сейчас уже четверг. И за все эти дни, ожидая благих вестей с места аварии, Президент не давал интервью и не встречался с журналистами, намереваясь дать подробную и аргументированную фактами, а не домыслами пресс конференцию уже после вскрытия аварийного люка и извлечения хотя бы одного спасшегося моряка.
