- Информативные ответы?

- Иногда. Так о чем вам рассказать?

- Обо всем. Похоже, вы тот человек, с кем мне лучше всего поговорить, не с Брейтом. Он послал меня сюда. Насколько я могу судить, вы единственный, кто владеет теорией".

- Теорией? - спросил он разочарованно, чувствуя, как сердце у него опускается.

- Ну, концепцией, - сказала она. - Той идеей, что в случае существования межзвездной цивилизации людям, возможно, предстоит себя квалифицировать, прежде чем вступать в контакт. И соответствующий тест, вероятно, будет иметь не технологический характер, подобно развитию средств передвижения быстрее света, а социологический...

- Подобный умению общаться с чужой культурой, скажем, дельфиньей, прервал он ее грубо. - Вам это рассказал Корвин?

- Я слышала об этом раньше. Я полагала, что автором теории является Брейт.

- Нет, - ответил Мэл. - Это моя теория, - он посмотрел на нее. - Вы не смеетесь?

- А надо? - она внимательно следила за движениями дельфинов. Внезапно он ощутил острую ревность к дельфинам за то, что они удерживали ее внимание, и это чувство толкнуло его совершить действие, на которое иначе у него не хватило бы смелости.

- Слетаем вместе на материк, - сказал он, - и пообедаем. Я расскажу тебе о них все.

- О'кей, - она оторвалась от дельфинов и посмотрела наконец на него, и он был удивлен, увидев ее нахмуренной. - Я что-то многого не понимаю, прошептала она. - Я полагала, что интересоваться мне следует Брейтом. А оказывается - вами и дельфинами.

- Может быть, мы проясним это за обедом, - сказал Мэл, не совсем понимая, что она имеет в виду, впрочем, не слишком огорчаясь. - Вертолетная площадка находится на северной стороне.

Перелетев на вертолете через Капурано, они зашли в кафе полюбоваться видом кораблей на фоне лазурного моря. Вокруг них за столами слышался вежливый испанский говор венесуэльцев.

- Почему я должна смеяться над твоей теорией? - спросила она вновь, когда они уселись и принялись за еду.

- Большинство людей видят в этом попытку прикрыть общую неудачу работы станции, - сказал он.

Ее круто изогнутые брови поднялись. - Неудачу? Я полагала, у вас тут устойчивый прогресс.

- И да, и нет, - ответил он. - Еще до смерти д-ра Найта мы столкнулись с явлением, названным им "барьером среды", или, проще, БС.

- БС? - переспросила она.

- Да. - Мэл потыкал вилкой креветку в своем морском коктейле. - Вся эта наша работа вырастает из работы д-ра Джона Лилли. Ты читала его книгу "Человек и дельфин"?

- Нет, - ответила она, чем вызвала его удивленный взгляд.

- Он был пионером в области исследований, касающихся изучения дельфинов, - сказал Мэл. - По-моему, первое, что тебе надо было сделать, прежде чем ехать сюда, это прочесть эту книгу.

- Первое, что я сделала, - сказала она, - так это попыталась узнать хоть что-нибудь о Корвине Брейте. Откровенно говоря, без всякого успеха. Вот почему я здесь, полагая, что он, а не ты, тот человек, кто реально работает с дельфинами.

- Поэтому ты меня спросила, много ли я о нем знаю?

- Да, - ответила она. - Но расскажи мне лучше об этом барьере.

- Тут немного рассказывать, - сказал он. - Как и большинство других больших проблем, эту достаточно просто сформулировать. Первым исследователям, изучавшим дельфинов, показалось, что успех рядом, и до установления связи с дельфинами - рукой подать, надо только научиться интерпретировать издаваемые ими звуки в диапазоне восприятия человеком и выше, и научить дельфинов человеческой речи.

- И выяснилось, что этого-то и нельзя сделать?

- Они смогли. Они это сделали - или настолько близко, что практически нет разницы. Но тут они столкнулись с тем фактом, что наличие связи не означает понимание, - он посмотрел на нее. - Вы и я говорим на одном языке, но понимаем ли мы однозначно смысл, вкладываемый в слова другим?

Она смотрела на него секунду, затем медленно покачала головой, не отрывая глаз от его лица.

- Именно в этом, по сути, и состоит проблема общения с дельфинами, только все, конечно, серьезней. Дельфины могут разговаривать со мной, а я с ними, но мы не можем понять друг друга настолько, чтобы об этом стоило говорить.

- Ты имеешь в виду интеллектуальное понимание, да? - сказала Джейн. - Не просто механическое?

- Да, именно так, - ответил Мэл. - Мы договариваемся по поводу обозначения слуховых или иных символов, но не об их смысле. Я могу сказать Кастору: "Гольфстрим является сильным океанским течением", и он согласится, но никто из нас не имеет ни малейшего понятия, какой же смысл реально другой вкладывает в сказанное. Мой образ Гольфстрима - это не образ Кастора. Мое понимание слова "сильный" связано с фактом, что мой рост 6 футов, вес 175 фунтов, и я могу поднять вес, равный моему собственному. Кастор соотносит его с тем, что длина его тела составляет 7 футов, он может развить скорость до 40 миль в час, а что такое вес он вообще не знает, поскольку его 400 фунтов полностью уравновешиваются весом вытесняемой им воды. И поднимание чего-либо также не входит в круг его понятий. Мой "океан" отличен от его, и наши понятия того, что представляет собой течение, могут совпадать, а могут и полностью отличаться в значении. И до сих пор мы не можем найти способов наведения мостов над пропастью, разделяющей нас.

- Дельфины столь же добросовестно ищут понимания, как и вы?

- Я верю, что да, - сказал Мэл. - Но я не могу этого доказать. Невозможно доказать что-либо убежденным скептикам, прежде чем я научусь у дельфинов тому, что до настоящего времени не было достоянием человеческого разума. Или прежде чем дельфины продемонстрируют, что они сумели овладеть некоторыми видами интеллектуальной деятельности человека. А вот здесь-то сплошные неудачи из-за, как считаю я и считал д-р Найт, смысловой бреши, которая является прямым результатом БС.

Она сидела и смотрела на него. Он был, вероятно, болваном, рассказывая ей все это, но уже давно, со времени сердечного приступа у д-ра Найта, случившегося 8 месяцев назад, ему не с кем было поговорить, и слова сами сыпались с языка.

- Мы должны научиться думать, как дельфины, - сказал он, - или дельфины должны научиться думать, как мы. Почти шесть лет усилий, но ни одна сторона не преуспела, ~ тут он добавил одну мысль, которую предполагал держать при себе. - Боюсь, финансирование будет прекращено в ближайшее время.

- Прекращено? Фондом Виллерни? - сказала она. - Но почему?

- Потому что мы топчемся на месте вот уже долгое время. Боюсь, время прошло и никогда не вернется. Шесть лет назад дельфины вызывали общий интерес. Сегодня они забыты

- Вы не можете быть уверенными в том, что исследования никогда не возобновятся.

- Но я чувствую это, - сказал он. - Это часть моей концепции, что способность установить контакт с внеземной цивилизацией реальна для нас, людей. Мне кажется, мы получили этот единственный шанс, и если мы его упустим, то больше он нам не представится. - Он мягко стукнул кулаком по столу. - Хуже всего то, что я знаю - дельфины стараются изо всех сил пройти свою часть пути. Если бы я только мог понять, что они делают, как они пытаются заставить меня понять.

Джейн сидела, продолжая смотреть на него.

- Такая уверенность, она на чем-то основана?

- Вы когда-нибудь видели челюсти дельфина? - спросил он - Они вот такие длинные. - Он развел руки в стороны для иллюстрации. - И каждая пара челюстей содержит 88 острых зуба. Более того, дельфин типа Кастора весит несколько сотен фунтов и способен плыть со скоростью, почти невероятной, с точки зрения человека. Он может с легкостью убить вас, размазав по борту бассейна, если не предпочтет разорвать зубами или переломать все кости ударами хвоста. - Он посмотрел на нее угрюмо. - Несмотря на все это, несмотря на то, что люди ловили и убивали дельфинов, даже мы убивали их на ранних этапах исследований, неизвестен ни один случай нападения дельфина на человека, а ведь дельфины с легкостью используют зубы и силу против врагов в море. Аристотель в IV веке до Рождества Христова говорил о "мягкой и доброй" натуре дельфинов.