— Привет, — поздоровался Кассиан и преувеличенно пожал плечами. — Здесь только мы с другом. Если мы кому-то мешаем, то уберемся сию же се…

— Стоять, — нетерпеливо вмешался второй штурмовик. — Предъявите документы.

Андор не сводил глаз с Тивика. Но того едва ли можно было убедить подыграть и не делать резких движений. Тогда оперативник адресовал штурмовикам самую обезоруживающую из своих улыбок — вопреки закипающей в глубине души ярости. «Они строят оружие. Разрушитель планет!»

— Само собой, — сказал он. — У меня в перчатках.

Он кивком указал на скрытый кармашек. Такой поворот событий не стал для штурмовиков чем-то из ряда вон. Они видали и более странные потайные места. Воры — обычное дело на Кафрене.

Рука Кассиана коснулась холодного металла бластерной рукояти быстрее, чем кто-то из солдат успел отреагировать. Он вывернул запястье и дважды нажал на спуск, едва успев отвести взгляд, чтобы яркая вспышка энергетического разряда не ударила в глаза. Незаконно установленное заглушающее устройство — почти эффективное, но только почти — пригасило грохот выстрелов до низкого гула.

Миг спустя оба штурмовика лежали вповалку на земле. «Настоящее чудо, — подумал Кассиан, — что приглушенные бластерные лучи пробили их броню». Будь мир, в котором они жили, справедливей, это он сейчас валялся бы в грязи с дымящейся дырой на месте сердца.

— Нет… — затряс головой Тивик. — Что ты наделал?

Краем глаза Кассиан уловил новый отблеск белого и услышал чей-то искаженный голос у входа в проулок. Скоро сюда явятся еще солдаты, и уж эти будут стрелять, не раздумывая. Подхватив информатора под локоть, он поспешил вглубь тупичка и торопливо осмотрел стены. Ни других выходов, ни воздушных шахт или задних дверей, но до крыш не больше метра-двух. Кассиан был не мастак лазать по стенам, но эта задача ему вполне по плечу. Секунда-другая, и он исчезнет в лабиринте улиц.

Тивик быстро смекнул, что затевает его спутник:

— Ты свихнулся? Мне туда ни в жизнь не забраться. — Он вырвался из хватки оперативника, который не стал слишком упорствовать, и поправил перевязь. — Моя рука… — И он неуклюже повернулся ко входу в проулок.

Кассиан услышал шаги и далекий, искаженный окрик. Оглядев спутника сверху донизу, он пришел к выводу, что тот прав: без посторонней помощи информатору по стене не взобраться, да и о быстроте говорить не приходилось. Даже в самом лучшем случае штурмовики успеют их заметить и перекроют все пути к отступлению.

— Эй! — От былого напора в голосе Кассиана не осталось и следа. Он коснулся плеча Тивика — на этот раз гораздо мягче. — Успокойся. Ты хорошо потрудился. То, что ты мне сказал, — это правда?

— Сущая правда. — Тивик отвечал, как сконфуженный ребенок.

«Очередная плата».

— С нами все будет хорошо, — пообещал Кассиан. И в третий раз за день надавил на спусковой крючок бластера. Раздался слабый электронный визг, и до ноздрей донесся запах паленой плоти. Информатор осел на землю и, в последний раз застонав, словно ему привиделся дурной сон, затих.

«Тебя схватили бы, Тивик. И сломали. Ты бы все равно погиб. И никто из нас не доставил бы твое послание». Дрожащими руками Кассиан подтянулся и стал карабкаться по стене, цепляясь за трубы и перепачканные сажей балки. Услышав внизу голоса считающих трупы штурмовиков, он поспешил забраться на крышу и распластаться на ней всем телом. Не прошло и часа, как он уже сидел в челноке, уносящемся с «Кольца Кафрены». Лицо и борода до сих пор были влажными после того, как он прошелся по ним холодной губкой на пункте санитарного контроля — не только для того, чтобы смыть следы пота, но и чтобы взбодриться, привести мысли в порядок. Ему предстоит очень многое обмозговать, прежде чем он представит полученные известия на суд генерала Дрейвена и Разведслужбы Альянса. Он закрыл глаза и принялся мысленно сортировать имеющуюся информацию. Джеда. Луна паломников. Засушливый мир, тесно связанный с масштабным строительным проектом Империи. Но распознать эту связь можно только по отголоскам отдельных событий. Кайбер-кристаллы. Единственный относительно ценный природный ресурс, который добывают на Джеде. Империя вывозит их с планеты в неизвестном направлении. Пилот-дезертир с посланием для Со Герреры. Возможно, заслуживающий доверия. Но далеко не факт. Со Геррера. Формально — участник Восстания. Фактически же — не все так просто. Гален Эрсо. Знаменитый ученый, связанный опять же с грандиозным имперским проектом, о существовании которого в Альянсе пока не готовы говорить во всеуслышание. Человек, чье послание предположительно должен доставить пилот.

И оружие. Разрушитель планет. Ночной кошмар Галактики, разработанный, построенный и отполированный до блеска Галеном Эрсо и его дружками.

Кассиан даже представить не мог, что привезет с этого задания целую сокровищницу фактов, домыслов и связующих звеньев. Хватит, чтобы занять лучшие аналитические умы на недели — а то и на месяцы или даже годы.

И если повезет, этого хватит, чтобы не дать и самому себе снова и снова прокручивать в голове предсмертный стон человека, которого пришлось хладнокровно убить.

Бодхи Рук, сколько себя помнил, всегда испытывал неуверенность, и сегодняшний день не стал исключением.

Ему не причиняли вреда. Угрожали — да, отказывали в пище, воде и лекарстве от головной боли, из-за которой казалось, что тесная черепная коробка вот-вот сплющит его мозги, — верно, но обращались с ним скорее как с вещью, чем как с человеком. С ним почти не заговаривали, пока тащили через стылую пустыню Джеды, подхватив под обе руки и шагая столь торопливо, что с надетым тяжелым летным комбинезоном Империи поверх свободной форменки он едва мог за ними угнаться. Его подошвы касались песка лишь дважды за каждые три шага, что успевали сделать его конвоиры, так что раз в три шага он повисал у них на руках, и хватка этих рук становилась все больнее.

Но он переживет это, твердил себе пилот. Он сделал правильный выбор, нашел тех, кого нужно. И когда предъявит послание, все встанет на свои места. Его примут в свои ряды как хорошего, храброго человека.

Пленник мог лишь надеяться, что все будет именно так.

— Далеко еще? — спросил он.

Его обступили со всех сторон так плотно, что совершенно заслонили от окружающих пустошей. Пилот видел перед собой только бледное солнце, низкие горы, окаймлявшие долину, да осыпающийся монолит одной из великих статуй Джеды — угрюмое гуманоидное лицо, чьи губы за тысячелетия стесались до гладкого камня, или пару развалившихся ног, утопающих в пыльной, потрескавшейся низине. Когда налетал ветерок, глаза пленного застилали длинные темные пряди собственных волос.

— Знаю, вы осторожничаете, — заговорил он, стараясь воззвать к благоразумию похитителей. — Вполне разумно подозревать, что я могу оказаться шпионом. Парням вроде вас стоит их опасаться.

«Не наводи их на мысль о шпионах! — одернул он себя, но внутренний голос уверял: — Говори без утайки. Тебя спасет только честность».

Бодхи силился направить ход мыслей в нужное русло.

— Но… Но! — сорвалось с пересохших губ пилота. — Вы должны дать мне шанс. Не ради меня, но ради вас. Я хочу вам помочь…

Его конвоиры — пятеро борцов за свободу в поношенных одеждах местного покроя и с бластерными винтовками, запрещенными имперским законом, — грубо встряхнули его, отчего пилот пропахал ногами пыль. Никто не хотел встречаться с пленником взглядом. Вместо этого грязные, иссеченные шрамами лица рассматривали связанные руки Бодхи либо бескрайнюю пустыню вокруг.

Спустя какое-то время он снова подал голос.

— У вас есть семья? — обратился он к дородному верзиле, прятавшему нож в голенище сапога.

Наконец его удостоили мимолетного взгляда, хотя вряд ли пилоту от этого стало легче.

— А у меня есть семья, — продолжил Бодхи. Это было правдой лишь отчасти.

Революционеры безмолвно расступились, и пленный оказался в центре широкого полукруга. Угол обзора стал шире, и перебежчик разглядел впереди вторую группу похитителей: крошечные темные фигуры на фоне яркого горизонта.