У Дженни, между тем, от волнения вспыхнули щеки, становясь почти такими же яркими, как ее рыжие волосы.

– Пиши ответ живо! – скомандовала она, вцепившись обеими руками в плечо подруги и тормоша ее. – Ты что, ждешь, пока он спать пойдет и забудет про твое присутствие?

– Ты чего, ты с ума сошла, прекрати! – со смешком попросила Айви, которой чудилось, что рыжая вот-вот вытряхнет из нее остатки связных мыслей.

Когда Дженни наконец успокоилась, Айви стала набирать ответ, нервно покусывая губы.

«А можно чего-нибудь крепкое в чай добавить?» – отправила она, дополнив смелое предложение смущенно улыбающимся эмоджи.

– Ничего себе, ты даешь жару! – прокомментировала Дженни, неотрывно следя за экраном телефона в руках группи.

Айви расплылась в улыбке. Она и сама не верила, что могла написать нечто подобное рок-звезде, но в памяти была слишком свежа скованность, которую девочка испытывала во время первой встречи с Джонзи. Айви жаждала избавиться от никчемного стеснения, словно перестроиться на радио-волну без коверкающих песню помех. Поклонница хотела думать только о руках Уорлоу, когда они ласкают ее бедра, а не о том, насколько белые и тощие у нее ноги. Она хотела забыть о мыслях, как таковых, когда его горячее дыхание касалось ее груди, а не переживать, что не помешало бы иметь размер побольше. Если этим желаниям поможет воплотиться в реальность слишком смелое сообщение, так тому и быть.

Джонзи не возражал.

«Крепкое – так крепкое. Через десять минут жди в лобби».

Айви даже не осознавала, как широко улыбается, читая эти слова.

– Черт, – выдохнула Дженни, – Я всегда ору, что предпочитаю Фредди, но моя зависть сейчас могла бы поспорить. Уорлоу просто аморально сексуален.

– Или сексуально аморален… – мечтательно пробормотала себе под нос Айви и уже громче сказала, – будем на связи! Выспись хорошо сегодня.

Рыжая что-то возбужденно лепетала, но разум маленькой фанатки уже витал слишком далеко от салона вишневого Шевроле. Айви вышла из машины, осмотрелась по сторонам и стала переходить дорогу, направляясь к отелю «Бристоль» и навстречу мужчине, что просто обязан перевернуть ее жизнь вверх дном.

В номере пахло свежим постельным бельем и черным чаем. Все здесь указывало на присутствие человека, готового покинуть эту комнату на следующее утро. В раскрытом гардеробе расположились пара сумок и чемодан. Второй лежал рядом в распахнутом состоянии, обнажая свои внутренности в виде вороха одежды, ремней с пряжками и кипы документов, запакованных в смятый прозрачный файл. На комоде рядом с телевизором одиноко валялись расческа, гель для укладки и лак для волос. Напротив красовалась огромная постель, изящное убранство которой портил кожаный пиджак, темным пятном скрадывающий роскошь белого покрывала.

Айви сидела в одном из пары черных кресел у окна и обнимала небольшую красную подушку, подглядывая за занавешенные шторы. Ночные огоньки высоток Сан-Диего мерцали желтым светом, отражаясь в темных водах порта. Юная художница старалась не обращать внимания на зудящий порыв схватить любую бумажку и превратить этот городской пейзаж в эскиз. Она наскоро начеркала бы общую картинку, чтобы сделать из нее законченную работу уже дома, вспоминая, как она сидела в этом черном кресле и смотрела на Сан-Диего, пока Джонзи Уорлоу заваривал ей чай.

– Извиняюсь, у них тут ничего нет, кроме Липтона, – улыбнулся певец, ставя две белые кружки рядом с бутылкой Хеннеси на крошечный столик между креслами.

– Зато у них есть коньяк, – озорно хихикнула Айви.

Она изо всех сил старалась запихать свое смущение в такой угол подсознания, где от него не будет вреда.

– О да, – певец усмехнулся, откупоривая бутылку, – бармен не сразу понял, что мне надо. «Прастите, сэээр-р-р? Вы хатите бутилку каньяка целиком?» Нет, сынок. Захожу в бары, прошу, что мне не нужно, и убегаю – хобби такое. Мы в Уэльсе все так делаем.

– А говорил, что дразнить чужие акценты – грубо! – рассмеялась американка убедительной пародии.

– Ты меня учишь всяким плохим вещам.

Айви показалось, что она смеется слишком долго. Джонзи сражал тысячи девушек не только внешней привлекательностью и музыкальными талантами – среди его достоинств многие указывали умение вызвать улыбку. Певец знал, как насмешить, и завоевывал симпатии не только профессиональным сарказмом, что считался эталонным среди фанатов, но и любовью к ребячеству. Так, лидер Hellmade корчил морды под хип-хоп треки на передаче по MTV и устраивал гонки на офисных стульях в онлайн-влогах группы, собирая множество лайков. Он улыбался, и люди невольно вторили ему, он шутил, и окружающие немедленно проникались к нему. Смеясь, Уорлоу чуть морщил нос и опускал голову, и его смех не был громким, но непременно вызывал ответную улыбку.

– Из меня сегодня не лучший собутыльник, так что прошу прощения, – извинился Уорлоу, подливая Хеннеси в чай Айви, – связки под конец тура и без коньяка не в лучшем состоянии.

– Мне больше достанется, – улыбнулась она.

Голос мужчины и впрямь отдавал легкой хрипотцой. Айви внимательно посмотрела на Джонзи. Со сцены от него разило энергией, его пение проникало куда-то в грудную клетку, переполняя целиком, словно сливаясь с кровью слушающих. Но в желтоватом свете комнаты группи разглядела чуть покрасневшие глаза певца и впалые тени под ними. Гель на черных волосах скрывал, что те уже пару дней просят шампуня, а некая медлительность в движениях выдавала накопленную долгим туром усталость. Уорлоу все еще сильно задевал своей красотой, но его неожиданно открывшаяся слабость, спрятанная за стильной одеждой и фирменными шутками, тронула Айви до на мгновенье промокших глаз.

– Ты голодная? – внезапно поинтересовался Джонзи.

Девочка вдруг вспомнила, что последним ее перекусом был малиновый кекс, съеденный в очереди на концерт. В животе тут же заурчало. К тому же, пить алкоголь на голодный желудок никогда не считалось хорошей идеей.

– Немножко, – призналась Айви, отвечая на вопрос.

– А я очень даже.

Джонзи рассеянно оглянулся, почесывая плечо и будто что-то вспоминая, и двинулся к раскрытому гардеробу. Он присел и расстегнул одну из сумок.

– Мои вкусы очень специфичны. Ты не поймешь, – сообщил Уорлоу.

Он извлек бумажный пакет с эмблемой Макдональдса и пошvл обратно к столу.

– Больной ублюдок, – сдерживая смех, подыграла Айви, прекращая обниматься с подушкой и кладя ее рядом с креслом. – Ни за что бы ни подумала, что ты смотрел «50 Оттенков Серого».

– Пульт был дальше расстояния вытянутой руки. Я стойко перенес это.

– Ты мой герой, – рассмеялась девчонка. – Я вот так и не смогла.

Уорлоу улыбнулся, бросив на поклонницу короткий взгляд, от которого у нее усилилось желание выпить чаю с коньяком, чтобы сердце прекратило испытывать себя на аритмичность.

Комната наполнилась запахом дешевой картошки-фри, что певец достал из пакета и разложил на столике. Натюрморт дополнили чизбургеры, завернутые в хрусткую запачканную жиром бумагу.

– Вообще-то это мой ланч, но Кэр что-то налажала в графике, и я ни черта не успел, – сказал Джонзи, а Айви, как приличная всезнающая фанатка поняла, что речь о тур-менеджере Hellmade. – И не надо на меня так смотреть. Я люблю Макдак.

Девочка хихикнула.

– Я тоже люблю Макдак.

– Соус барбекю лучший! – округлил глаза Уорлоу, макая картошку в нахваливаемую им коричневую смесь. – Такого больше нигде не найти.

Айви распаковала чизбургер и с плохо скрываемым удовольствием впилась в него зубами. Происходящая сцена мало удивляла ее, пусть резиновый дешевый фаст-фуд плохо сочетался с вылизанным номером «Бристоля». Пусть валлиец слыл тем еще модником, носящим джинсы за сотни долларов и черные часы, цена которых равнялась стоимости семестра в Академии Карслейк Хайтс, мало кто мог обвинить Уорлоу в снобизме. Певец все еще появлялся на фотографиях в фанатских сообществах поедающим крылышки из KFC, и по всем сведениям проживал в своей старой квартирке на окраине Кардиффа и пользовался общественным транспортом.