- Мне… нужна помощь, - решаюсь произнести я нетвердым шепотом.
Дуку подходит ко мне и, приглаживая пальцами бороду, читает текст еще раз.
- Получатель Мудрости – это я, - сообщает он. – Так распорядился Коррибан. Если речь о вещи, которую я не держал в руках, но о существовании которой прекрасно знал, и которая имела важное знание в происходящем, то такая была лишь одна – голокрон Дарта Плэгаса. Мол говорил, что заботился о том, чтобы никто не получил то, что не должен, и потому избавился от этого носителя информации. Тебя устоит такое объяснение?
Он называет это объяснением? Ясности почти не прибавилось.
- А все остальное? – вынужден ответить я вопросом на вопрос.
Граф качает головой:
- Это твой поиск истины, Скайуокер, тебе это выяснять. Я только берег, от которого ты можешь оттолкнуться, а уж доплывешь до другого или нет, зависит только от тебя.
Как мне понимать это? Просто упрямство, потому что он и Мол вынуждены были разбираться во всем с абсолютного нуля, а я, выходит, прошу преподнести мне все на подносе? Или хорошо завуалированное отсутствие ответа как такового?
- Ты не знаешь или просто не хочешь мне говорить? – резко требую я объяснения, но Дуку идет в контратаку:
- А ты о Коррибане забыл или не хочешь помнить?
Странный вопрос – разве есть какая-то разница? Но я не успеваю ничего ответить, когда граф добавляет:
- Иди за мной! – и жестом приглашает меня следовать мимо заправочного пункта в город.
Дрешде выглядит достаточно нетипично как для города, опустошенного тысячелетие назад. Серые постройки заметно обветшали, местами полностью разрушилось больше половины здания, но разбитые, оголившиеся, покрытые трещинами стены скрыты за строительными лесами. Старые, проржавевшие металлоконструкции уходят ввысь в низко нависший туман.
- Куда мы направляемся? – интересуюсь я.
- Туда, где все началось для нас, - отвечает Дуку, не сбавляя уверенного шага. - Может, что-то всплывет в памяти.
Свинцовое обложное небо на горизонте становится ржаво-красным, а затем начинает стремительно темнеть. И когда мрак падает на постройки за лесами, с их стен слущивается покрытие, на голом сером дюракрите проступает ржавчина. Наступает Тьма. Но и когда полоса алого мрака доползает до нас, граф не замедляет темпа ходьбы. Мы уходим с главной дороги в переулок, где ничего нельзя различить в темноте. Мне кажется, на Коррибане нет смысла использовать фонари – свет в любом случае привлекает порожденных им тварей, а в таком случае лучше сразу держать в руках оружие. Я активирую световой меч. Впереди среди металлоконструкций ничего не видно, но под ногами на дороге различимы пятна зеленой жидкости.
- Пойдем иным путем, - решает Дуку, но я не согласен на это.
Подав ему знак рукой, я не спеша тихо двигаюсь вперед, по следу зеленых капель, которых становится все больше. Я дохожу до расплывшейся лужи зеленой жидкости около сетки забора. Что-то продолжает капать на землю, откуда-то сверху. Я медленно поднимаю голову, держа перед собой клинок, служащий источником света, и внезапно вздрагиваю. На меня смотрит голова неймодианца! Именно голова, потому что практически ничего не осталось от остального расчлененного тела, развернутого и разобранного на фрагменты, висящие на растянутой по забору и над ним колючей проволоки. Все вокруг забрызгано зеленой кровью. И все равно при этом мне показалось, что на стеклянных глазах освежеванного неймодианца вздрогнули мигательные перепонки.
Я по неподдающимся логике причинам не могу оторвать взгляд от шокирующего своей жутью и омерзительностью зрелища. В этот момент кто-то касается моей ноги, и я едва не вскрикиваю. Резко обернувшись, я вижу серый скрюченный комок плоти у своих ног, который, медленно разворачиваясь, поднимает на меня желтые глаза и тянет ко мне тонкие деформированные конечности. Когда бледное существо запрокидывает назад крупную раздутую голову, изуродованную скоплениями черных струпьев, оно едва достает мне до пояса, но почему-то уродец маленького роста вызывает у меня усиление тревоги. Пытаясь схватиться за меня тощими кривыми руками, дергая кривой раздувшейся головой, он издает такой громкий высокий крик, словно ребенок, зашедшийся истерическим плачем. Я взмахиваю клинком, разрубив тварь пополам, но алый свет выхватывает из мрака темные силуэты еще целой оравы таких низкорослых монстров. Они обступают меня, хватаются цепкими искривленными пальцами за накидку и сапоги и оглушительно вопят. И пока я пытаюсь расправиться с ними, они едва не валят меня с ног. Упав на одно колено, стиснув зубы от головной боли, которую усилил их визгливый ор, я наугад тычу клинком в синюшно-серую массу их уродливых тел. Я практически ничего не вижу и не чувствую, когда истошные крики, наконец, стихают. Поднявшись на ноги, я ловлю себя на мысли обернуться назад, но, вовремя вспомнив, что там видел, удерживаю себя от этого. И все равно мне не по себе, словно чей-то взгляд сверлит мою спину, когда я ухожу прочь от забора, на котором распят расчлененный неймодианец. Граф Дуку стоит в темноте и молча наблюдает за мной. Я очень хотел бы узнать, видел ли он в точности все то же, что и я, но еще больше – почему иная реальность выкинула против меня именно таких низкорослых тварей.
- Это что, призраки убитых мной юнлингов преследуют меня? – шепчу я, словно говорю это только самому себе.
- Это тебе виднее, Скайуокер, - невозмутимо изрекает граф.
Я все понимаю… кроме его неуместного спокойствия! Это неправильно, чертовски неправильно, будь оно неладно!
- Но ты же видел их тоже! – срываюсь я.
- Реальности могут пересекаться, наслаиваться друг на друга, - отвечает он, не меняясь в лице. - Странно, что у тебя такая слабая память в столь юном возрасте – что же ты будешь делать, дожив до моих лет?
Я опускаю голову, в горечи кусая губы.
- Я бы умер молодым.
Дуку вздыхает. Его лицо красноречивее любых слов говорит о том, какой глупостью он считает мой ответ. Наверняка от молодых он слышал нечто подобное сотни раз и ему не очень-то интересно, почему я тоже сказал так. А ведь у меня есть причина. Но правильно сейчас будет молчать о ней и просто следовать за графом. Пока я еще могу верить, что он знает, куда идет.
Вскоре мы подходим к одноэтажной постройке. Это некогда была забегаловка – я вижу несколько столов через мутные битые окна. Большая часть стекол заколочена досками или заклеена бумагой. Поверх широких плоских досок и клочьев старой бумаги сделана неаккуратная надпись красной краской: «Здесь была дыра. Но ее больше нет».
Не желая дольше оставаться на темных улицах, я спешу открыть двери и войти в помещение. На затянутой грязной и пыльной пленкой барной стойке я нахожу листовку какой-то другой кантины. На ней изображен неймодианец, держащий в руках бутылку неизвестного мне напитка. «Грошик угощает кортигским бренди! Хотя бы раз в жизни Вы обязаны попробовать, что пьют вуки!». Я ощущаю странное дежавю. Да, если быть честным, в последнее время я часто прикладывался к стакану, но этого бренди не пил никогда. Откуда же мне знакомо это?
