Мешки опровергли представления Алёны о них, как о запыленных и грубых холщовых тряпках. Это были самые настоящие маски для грубых сексуальных игр. Полностью непроницаемые они имели лишь пару отверстий для дыхания. Кожаные ремешки плотно стянули маски на головах искателей острых ощущений, и пустота обволокла Алёну густой скрипучей пеленой. Пропали звуки, пропал видимый мир, мозг погрузился в звенящий гул тока крови по капиллярам. Только белый шум в ушах и прикосновение аккуратных рук. Бережно провожают прямым коридором. Поворот. Остановились. Тактично, но настойчиво нагибают, заводят и усаживают на стул. Руки за спинку. Щелчки застегиваемых на запястьях наручниках чувствуются физически. Хлопок по плечу - отсчёт пошёл. Время в вязкой тёмной пустоте остановилось. Единственным ориентиром его течения остался внутренний голос монотонный и далёкий:
"...тринадцать, четырнадцать..."
Надо успокоиться. Перед внутренним взором рисуется идеалистическая картина зелёного луга. Топот сотен маленьких копыт белоснежных барашков по мягкому чернозёму вибрацией взлетает по ногам и взрывается внизу живота сонмом бабочек.
...пятьдесят шесть, пятьдесят семь...
Вибрация усиливается. Мягкая зелёная травка нещадно попирается натиском мчащего к водопою табуна лошадей.
...семьдесят один, семьдесят два...
Грохот гусеничных траков вспарывает безмятежную зелень бескрайних просторов. Откуда-то издалека доносятся истошные крики, заглушаемые механическим грохотом.
...восемьдесят девять, девяносто...
Затёкшие руки, освобождённые из кандалов, безвольно повисают вдоль тела. Едкие колючки проникают в кончики пальцев с притоком крови. Тугие застёжки долго не поддаются, и маска больно стягивается с Алёны. Жадный глубокий вдох прохладного воздуха.
-- Вот блин, натуральная печка, - капли пота росой проступили на лбу у девушки, лицо раскраснелось.
-- Ты в порядке? - Влад участливо заглядывает ей в глаза. Сам же выражает крайнюю степень беспокойства, но явно не самочувствием девушки.
-- Это ты в порядке ли? Ты выглядишь странно. Ты как наручники снял? И почему такой напуганный? И что это за странный грохот? - Алёна так и заваливала бы бойфренда вопросами, если бы он не встал и молча не потянул её к стене со старым узбекским ковром. Дверь, скрытая под ним, имела в себе небольшое окно, запираемое изнутри задвижкой. Видимо, раньше это помещение использовалось в качестве кассы. В проём просовывались документы, деньги, шоколадки. Но, к примеру, коробка конфет уже превысила бы габаритные возможности отверстия и пришлось бы девочкам кассирам остаться без вкусного чая.
Влад приложил палец к губам. Задвижка заскользила по направляющим. Узкий коридор, по которому Алёна навещала санузел, по-прежнему был слабо освещен, что в этой, тупиковой части, мешало разглядеть хоть что-нибудь.
- Что? Я ничего не вижу, - Алёна подходит вплотную и вглядывается в размытый красной лампой кровавый полумрак.
- Да вон же, возле туалета, видишь?
- Нету там ни... - душераздирающий вопль влетает из открытого окошка и прерывает девушку на полуслове. Вслед за ним, неестественно вывернутая мышечным спазмом, впрыгивает окровавленная рука. Тщетная попытка схватить скрюченными судорогой пальцами отпрыгнувшую от неожиданности Алёну сопровождается разочарованным визгом. Конечность начинает мотаться из стороны в сторону, будто раздавленный дождевой червяк на асфальте. Скрюченные пальцы хаотично хватают все до чего дотянутся.
- Влад, сделай что-нибудь! - истошный крик Алёны вывел Влада из оцепенения. Задвижка безжалостной гильотиной врезается в беснующуюся плоть снова и снова пока конечность не остаётся внутри комнаты, а хозяин руки за дверью.
- Что это? Что это, Влад? - у Алёны начинается истерика, её бьёт крупной дрожью.
- Я не знаю! - адреналин овладевает телом парня. Его глаза полны необузданной ярости. Побелевшие от непомерного давления пальцы сжимают окровавленную оконную задвижку.
- Остановите! Хватит! Я не хочу! - слёзы влажным потоком размыли водостойкую тушь, разбавленные комочки которой образовали под глазами девушки грязные разводы.
- Заткнись! И успокойся! Они нас не слышат! - Влад переворачивает комнату вверх дном. Грубый тон бойфренда немного приводит девушку в чувства.
- Откуда ты знаешь? - всхлипнула Алёна.
-- Вот откуда! - Влад пнул отрубленную конечность, - Там за дверью не человек. Вернее, уже не человек. Я от наручников избавился почти сразу, и маску снял тут же. Хотел смухлевать и по-быстрому выход найти. Чтобы потом поглядеть, как ты будешь биться в истерике от своей беспомощности в поисках выхода, а я б тебе, как маленькой девочке, показал очевидное и простое решение - твой герой. - Влад грустно ухмыльнулся и облокотился на комод рядом с дверью. - Но не об этом сейчас. В дверь постучали почти сразу же. Я сначала не понял откуда. Ковер неслабо так звуки глушил. Еле нашёл эту чёртову дверь! Задвижку сдвинул, а там вот он, - парень кивнул в сторону ампутированной культи. Охранник. Моих лет парень. У них смежная с этой комната. Говорит мне: "Надо выбираться! Беда". А что за беда, спрашиваю. Он ответить не успел. Его просто как волной по коридору смело потоком этих тварей. Его у меня на глазах раздирали, Лёпа, - в глазах Влада стояла вода, готовая рвануть полноводным потоком по щекам.
Дверь завибрировала барабанной дробью, так похожую на разрывающую плоть земли гусеничную армаду из медитации Алёны. По коридору началось движение, глухой стук ботинок, скрип каблуков по кафелю.
- Там кто-то есть! Влад, там люди! - Алёна бросается к оконной задвижке и распахивает её настежь, - Помогите! - её истошный крик тонет в яростном нечеловеческом рёве окровавленных и изуродованных людей. Они кидаются к ней как на зов. Бьются о дверь, словно слепые, пытаются укусить, расцарапать, разбить головой непреодолимую преграду.
- Закрой, дура! - в мгновение ока Влад оказывается рядом, откидывает Алёну в сторону и судорожно задвигает маленькую преграду между относительно безопасной комнаткой и смертоносным коридором. - Ты чё творишь? - Влад навис над ней как хищник над жертвой. Наполненные гневом глаза парня забегали как сумасшедшие. Девушка прикрылась рукой, страшась, что Влад её ударит. Звон разбитой рамки фотографии, грохнувшейся на пол со смежной дверному проёму стены, привлёк внимание обоих. Из-за непрекращающегося грохота в дверь, ребята не заметили, что в комнату ломятся ещё и из соседней комнаты.
Влад выхватил пистолет из кобуры и выстрелил в то место, откуда недавно упала фотография. Две маленькие дырочки в стене, кажется, остановили неведомую угрозу. На секунду оглушённая Алёна испытала покой, как будто всё закончилось. Два круглых отверстия зияли чёрной неизвестностью на фоне белоснежных обоев. Висящая рядом бра тусклым светом блеснула отражением в набухающих чёрных волдырях, которые, прорвавшись гнойными нарывами, засочились ярко-красными струйками по белоснежной скатерти стены. Трещина тонкой змейкой проскочила промеж алых подтёков. Стена рухнула. Гипсовая пыль больно врезалась в глаза и мягким покрывалом укрыла тело пожилого человека в форме охранника. Буква о в фамилии Строкин, вышитой на груди, филигранно пробита ровно в центре. Голубая рубашка пропитывается кровью. Печальный белоснежный саван гипсовой муки впитывает остатки жизненной силы и тяжелыми ошметками кровавой грязи сползает на пол.
- Ты убил его! Ты убил человека, Влад! - шёпот Алёны заглушил даже грохочущий лязг многострадальной двери. Она обхватывает голову руками и начинает тихо и протяжно выть.
-- Это не я. Он сам! - не верит своим глазам парень, -- Это не я! Слышишь! Не я! - он изо всех сил трясет девушку, как тряпичную куклу, - Не я! Не я! Не я!
Глухой кашель пустил только осевшую пыль в новый танец под тусклым светом комнатной люстры.
- Парень, - обессиленный шёпот утонул в общей истерии, творящейся вокруг. - Парень! - приложенное усилие заставило охранника снова закашляться, из уголка рта проступила кровь. Влад подхватывает мужчину под голову.
