Я не могу сдержаться и фыркаю, смеясь. Мне нравится видеть, как больно этому козлу. Это греет мне душу. Я бы выцарапала им всем глаза, если бы могла.

Американец поворачивается ко мне и приподнимает бровь. И я принимаю вызывающий вид:

— Ты собираешься убить меня?

Он смотрит на всех, стоящих поблизости. Они ловят каждое слово.

— Не сегодня, — говорит мужчина.

Это не очень-то обнадеживает.

Я перекрещиваю руки на груди:

— Куда мы идем?

Я не перешагиваю порог, хотя уже вижу грязную улицу снаружи. Каждая клеточка кричит мне, что нужно уносить отсюда ноги.

— Это прекрасное маленькое местечко, которое я называю «Заткнись» и «Не Задавай Вопросов». Иди уже, — он жестом указывает на открытую дверь и в его голосе слышится сталь. — Оставайся рядом со мной. Тебе не понравится, если мне придется тебя догонять.

Зловещие слова, но я его не боюсь. «Разве может случиться что-то ещё хуже? Хуже, чем застрять здесь и сосать члены незнакомцев? Закончить жизнь в неглубокой могиле?» Я чувствую, что это мой единственный вариант. Невозможно угрожать тому, кому нечего терять. Час назад я боялась за свою жизнь, но если пойду с этим человеком, я, так или иначе, потеряю её. Перепуганные взгляды Августины в мою сторону были реальны. Она думает, что я уже мертва.

Мне нужно что-то сделать. Открытая дверь так близко, и это вызов, которому я не могу сопротивляться. Я делаю несколько шагов за человеком в костюме. Он высокий и гладко выбрит. Я бы даже назвала его достаточно красивым, если бы он не пришел в бразильский бордель, чтобы купить меня. А так как он здесь, у него абсолютно точно есть сексуальные отклонения.

Когда мы выходим на улицу, шквал ощущений обрушивается на меня. Узкие улочки в тесных бессистемных трущобах. Ночной воздух прохладный и свежий с тонким запахом мусора. Я чувствую, как трепещет ветер мои волосы, и чуть не давлюсь слезами. Побег и свобода настолько близко, что я могу потрогать их руками. Я вся дрожу, и пальцы моих ног сворачиваются на грязной замусоренной мостовой.

— Замерзла, дорогая? — спрашивает американец, укладывая свою большую руку мне на плечи.

В конце улицы я вижу такси, ожидающее нас, к которому он меня подталкивает.

Я спотыкаюсь и высвобождаюсь от его руки:

— Не прикасайся ко мне.

Когда я поворачиваюсь, то вижу, как Рикардо двигается вперед. Его рука в кармане куртки. Американец явно использует меня, как отвлечение. Прежде чем я до конца понимаю, что происходит, рука американца с пистолетом направляется в лоб Рикардо.

— Нет, — тихо говорит американец, сосредоточиваясь на лице американца. — Даже не думай об этом, если не хочешь, чтобы твои мозги оказались на асфальте. Брось его на землю.

Я замираю на месте, наблюдая за мужчинами. Первая мысль, пришедшая мне в голову, была о том, что, если бы у меня был пистолет, у меня была бы сила. Просто размахивая пистолетом, можно заставить делать человека что угодно. А я так устала быть не с той стороны пистолета. Однажды я буду тем, кто держит оружие, а кто-то будет плакать и просить меня не причинять вред. А я подумаю об этом.

Мне нужно быть быстрее. Американец настолько быстр, как смерть. Он двигается быстрее, чем я могла бы представить.

Я умру, если пойду с ним.

Рикардо медленно лезет в карман, достает пистолет и роняет его на землю, не сводя глаз со ствола, направленного на него. Я вижу, как американец наклоняется, чтобы подобрать пистолет, и весь магазин пуль осыпается на землю. Еще два быстрых движения, и от пистолета отделяется еще какая-то запчасть. Он остается лежать на земле как расчлененное животной. Так же, как и Рикардо.

Минуту я смотрю на это и бегу. Бегу так, будто все бесы мира хватают меня за ноги. Не к такси, как хочет американец, а вниз по улице к трущобам. Дома здесь узкие и тесно стоящие, как и улицы. Затерявшись в лабиринте, чтобы уйти от бордельного громилы и американского психопата, я окажусь в безопасности.

Я ринулась вниз по переулку, хлопая босыми ногами по бетонной мостовой.

— Эй! — орет американец в след. — Стой!

Я не останавливаюсь. Я не дура. Поворачивая к усыпанной мусором аллеи, я бегу, как никогда раньше. «Я свободна» – это вспыхивает в моем мозгу с каждым ударом ноги об асфальт. «Я свободна! Свободна!»

Грубые руки хватают меня за талию и грубо тянут в сторону так сильно, что я падаю на землю, а сверху на меня хлопается мужское тело, сдавливая мои легкие. Я задыхаюсь от шока, пока крупный и плохо пахнущий мужчина давит на мое тело своим. Его рука движется к моей шее и прижимает её плотно к земле. Я начинаю бороться. И через мгновение пистолет прижимается к моему лбу.

Это не американец, а кто-то другой.

Два пистолета у моей головы за ночь. Если бы я была в фильме ужасов, то сейчас бы кричала, как глупая героиня. Смех вырывается из моего горла и превращается в рыдания.

Мужчина держит руку на моём горле так, что мой желудок бунтует. Он бормочет что-то по-португальски и говорит что-то другу, который вытек из ближайшей тени. В их болтовне я вылавливаю слово «Гомес». Эти люди работают в борделе. Они вернут меня.

«Не свободна».

Громкий хлопок звучит в моих ушах. Человек надо мной сползает на землю. Второй хлопок, и я поворачиваюсь. И его друг тоже оседает на землю. Я шокировано моргаю, и моя грудь тяжело вздымается, пытаясь накачать воздух в легкие.

Американец шагает с дальнего конца переулка, кидая мне раздраженный взгляд, пока перезаряжает пистолет и накручивает длинную тонкую штуку на его конец. Возможно, глушитель.

— Полагаю, что я должен поблагодарить тебя за помощь в избавлении от этих типов, но всё, что мне хочется сделать – это придушить тебя за твою тонкую шею. Можем мы закончить с этим дерьмом и наконец убраться отсюда? Я так же сильно люблю атмосферу этих трущоб, как сильно устал. Я хочу есть, мыться и послать эту ночь к чертям. Так что мы можем свалить уже, пожалуйста? — его голос перегружен сарказмом. — Или есть еще пара тупиков, которые ты бы хотела посетить голая и босая?

Мгновение я безучастно смотрю на него и качаю головой:

— Я в порядке, спасибо.

— Есть еще гениальные планы побега? — спрашивает мужчина, снимая глушитель с пистолета, и прячет его обратно в пиджак. — Я бы предпочел не проводить всю ночь в поисках твоей задницы, Рэйган.

Стервозная реплика готова сорваться с моих губ, когда я понимаю...

— Откуда... откуда ты знаешь мое имя?

— Я многое знаю о тебе. Что же ты думаешь, я ищу блондинок в трущобах Рио-де-Жанейро, потому что мне не с кем трахаться?

Он жестом указывает туда, откуда пришел.

— Пошли. Счетчик тикает.

Мужчина снова прикасается ко мне.

Поднимаясь боком, чтобы он не смог коснуться меня, а только к моей куртке, я смотрю на двух покойников у моих ног. «Я должна что-то чувствовать, глядя на них? Ужас, что они умерли у меня на глазах? Что в них стрелял этот человек, пока я была здесь?» Нет, всё, о чем могу думать – я была так близка к возвращению в бордель.

Этот мужчина знает мое имя. Он искал меня. Мое сердце глухо стучит внутри. Один. Два.

Возможно, меня не все забыли.

— Кто ты? — спрашиваю я, перешагивая через мертвое тело.

— Зови меня Дениэл.

Дениэл

Рэйган смотрит на меня так, будто я собираюсь её убить или затащить в такое место, рядом с которым бордель Гомеса покажется Диснейлендом. И я не виню её. Если бы она знала, в каких ещё направлениях я работаю. Она ничего обо мне не знает, кроме того дерьма, которым я фонтанировал, чтобы покрасоваться перед Гомесом. Судя по нему, я бы привел её в свой гостиничный номер и держал бы там, пока от неё ничего не осталось. Вряд ли она поверит, что единственное место, куда я собираюсь её отвести – это посольство США. Так что вместо того, чтобы тратить время на споры, я ухожу. Действия сильнее слов.

Скорее всего, такси уже давно нет, а даже если бы и было, там слишком близко к борделю Гомеса. И он слишком заинтересован в её возвращении. Мысль о том, почему его не интересовала её продажа на пару ночей, не укладывалась у меня в голове. Ведь Рэйган не единственная блондинка в радиусе ста миль. Я даже не уверен, что у неё единственная киска, усыпанная звездами. Хотя она чертовски красивая, и возможно, вернувшись в бордель, она могла бы завоевать репутацию у экспатов, которые любят домашнюю еду. Но я платил не за то, чтобы думать. А за то, чтобы сделать.