- Смотри! – Петрович наклонился к Олегу и кивнул на печку. На белёном выступе стоял портрет Сталина.

- Рассаживайтесь! – продолжала командовать Дашка, – Марина, ты куда в угол уселась? Давай в центр, нечего скромничать. Олег, а вы рядом садитесь. А военные где? Почему не все?

- Я часового поставил, – смущённо ответил прапорщик, – Всё же боевая техника. А потом сменю.

- Все расселись? – Дашка достала откуда-то из-под стола бутылки, – Мужчины, разливайте! Олег, вы что-нибудь скажете?

Олег поднялся с лавки:

- Я хочу сказать… Честно говоря, я немного удивлён, что у нас всё получилось. Нет, не так – я рад, что у нас всё получилось! И это всё благодаря вам! Я хочу поблагодарить вас всех. Спасибо вам! За вас!

Олег поднял стакан, приглашая всех к трапезе, и залпом выпил. «Ох, и развезёт же сейчас!» - подумал он. – «Ведь целый день ничего не ел. А сейчас на пустой желудок…» Он стал торопливо закусывать. На странное дело – хмель в голову совершенно не шёл. Видимо, возбуждение последних дней было настолько сильным, что препятствовало действию алкоголя.

Тем временем над столом поднялся Петрович. Хитро улыбаясь, он начал издалека:

- На правах самого старшего из присутствующих я хочу предложить тост. Не секрет, что наша операция по подъёму танка была непростой. Нам пришлось столкнуться с трудностями как технического, так и организационного свойства. Но благодаря одному из присутствующих за этим столом все проблемы были благополучно решены. Кто же этот человек?

Все стали озираться по сторонам, а потом вопросительно уставились на Петровича. Тот, выдержав театральную паузу, торжественно продолжил:

- Этот человек – Марина Петровна Ветрова! Когда я первый раз увидел её, я подумал – что может эта молодая и наивная девушка? Зачем она поехала с нами? Но когда потом я увидел, как она управляет бульдозером, я подумал – она не так проста, как кажется на первый взгляд. А уж когда она пошла к командиру части и попросила боевую машину… Я сам отставной военный, и знаю, сколько времени согласовываются такие вопросы, если вообще согласовываются. У Марины Петровны это заняло полчаса. Поэтому я со всей ответственностью заявляю: Марина Петровна, вы – выдающаяся женщина!

Маринка готова была провалиться сквозь пол. Все дружно подняли наполненные стаканы, но Петрович остановил:

- Это ещё не всё. Пользуясь случаем, я хотел бы поблагодарить человека, организовавшего весь этот пир. Даша, идите сюда!

Вся красная от смущения Дашка неохотно вышла из кухни. Петрович продолжил:

- А теперь, собственно, тост. За женщин! Мужчины пьют стоя!

Все мужчины дружно поднялись. Зазвенели стаканы. Когда все сели, Маринка наклонилась к Олегу:

- Вы тоже считаете меня выдающейся женщиной?

- Я считаю, что нам уже можно перейти на «ты», - немного подумав, ответил Олег.

- Но для этого вроде бы надо вместе выпить? – предположила Маринка.

- А мы тут чем занимаемся? – удивился Олег.

- Третий тост! – поднялся прапорщик, – За тех, кто не вернулся! За всех погибших на войне. Не чокаясь!

Все молча поднялись и несколько секунд постояли, держа перед собой наполненные стаканы. Выпили. Прапорщик несмело затянул:

На поле танки грохотали,

Солдаты шли в последний бой…

- Отставить ущербное пение! – внезапно рявкнул Петрович и запел сам:

Броня крепка, и танки наши быстры…

Все дружно подхватили:

И наши люди мужества полны…

Вместе со всеми Маринка пела:

Когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин

И первый маршал в бой нас поведёт.

Удивительное дело – люди сегодня впервые встретились, а сейчас поют хором, и верится: прозвучи приказ – встанут как один из-за стола и пойдут в бой. Маринка глядела в лица сидевших за столом, и её осенило – вот она, идеология провинциальной России, безо всяких кавычек! И она тоже одна из жителей этой провинциальной России – одна из равных, такая же, как все. То ли выпитая водка, то ли пение хором, а может, плечо Олега рядом, а скорее – это всё вместе наполнили душу Маринки каким-то особым, до этого ей незнакомым чувством. Если бы её спросили, она не смоглаописать его словами, но одно сказала бы определённо – чтобы испытать это чувство, сюда стоило приехать! Всё это мгновенно сложилось в её сознании, и она подхватила с новой силой припев:

Когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин…

Олег с удивлением покосился на неё – в его представлении современные политики Сталина должны недолюбливать: культ личности, массовые репрессии и всё такое. Сам он до последнего времени считал, что его вся эта политика не касается. Но сейчас понял – касается, и самым непосредственным образом. Наверное, единственным, по чьему приказу он пошёл бы в бой, был именно Сталин – остальные как-то мелковаты. И если рядом будет Марина… Странно, о Люське он почему-то не подумал – её он в этой обстановке представить просто не мог. И она наверняка не поймёт его радости. А эти люди, сидевшие рядом с ним за столом, понимают! Он взял бутылку и налил себе водки, потом покосился на пустой стакан Марины:

- Налить?

- Немного, – она показала пальцами.

- За что пьём?

- За тебя! – Маринка вскочила, чуть не опрокинув стол, – Народ! Мы забыли выпить за Олега! А ведь это он всё это затеял! Если бы не он…

Глаза у Маринки стали влажными, дыхание перехватило. Она быстро наклонилась к Олегу и поцеловала его в щёку. Все собравшиеся одобрительно зашумели и зазвенели стаканами. Маринка выпила водку и попыталась вилкой поймать огурец. Но он ловко ускользал, и Маринке пришлось взять его рукой. К ней подошла Дашка:

- Ты как?

- По-моему, я пьяная!

- По-моему – тоже! – согласилась с ней Дашка, – Пойдём, я тебя у себя уложу.

Она помогла Маринке выбраться из-за стола и повернулась к Петровичу:

- Владимир Петрович, вы тут командуйте, а мы пойдём.

Петрович кивнул, а Олег задумчиво смотрел, как Маринка пытается надеть куртку.

9.9.

Когда Маринка проснулась, Дашка уже хлопотала на кухне. Маринка осторожно заглянула к ней:

- Доброе утро!

- Выспалась? – обернулась к ней Дашка, – А я уже детей развела по садам и школам, мужа на работу выпроводила.

- А меня чего не разбудила?

- Отдыхай, сегодня ещё набегаешься.

- Мне же ещё надо солдат полковнику Зубову вернуть! – спохватилась Маринка.

- Пусть ещё немного поспят, – остановила её Дашка, – А ты чаю пока попей.

Пока Маринка одевалась и умывалась, Дашка сделала чай. Она задумчиво глядела, как Маринка после вчерашнего жадно хлебает из чашки, и в конце концов печально вздохнула.

- Чего грустишь? – не выдержала Маринка.

- Завидую я тебе. Вот ты завтра уже в Москве будешь, а я здесь останусь. И опять всё одно и то же. Летом – огород, осенью – заготовки, зимой – Новый год. И так каждый год одно и то же. Тоска! А вот у тебя настоящая жизнь!

Маринка уставилась на неё. Совсем недавно она тоже так думала, вспоминая родительский дом и огород. Ей тоже хотелось настоящей жизни – чтобы била ключом, кругом были интересные люди, не было нужды в деньгах, и вообще… И она думала, что эта настоящая жизнь возможна только в Москве. Но последние два дня эту уверенность поколебали. Она спросила:

- Ты хочешь в Москву?

- Ну… - Дашка растерялась, – У меня тут дети, муж, родители в соседнем селе. Я же не могу всё это бросить…

- Тебе сколько? – уточнила Маринка. Выяснилось, что они ровесницы. Только когда Маринка ещё училась в институте, Дашка уже родила дочку. И сейчас у Дашки свой дом, муж, дети, а у Маринки – бойфренд с непонятными перспективами, съёмная квартира и попытки сделать карьеру в политике. А ведь тоже хочется ощущения крепкого тыла и спокойной жизни! Маринка глянула на внушительную батарею банок маринованных помидор на полу - про осенние заготовки Дашка сказала не для красного словца. Ну нет, на такие подвиги она не способна! Всё-таки они с Дашкой очень разные, и каждая на своём месте. Конечно, хотелось бы свой дом, мужа, семью, но без вот этого повседневного быта. Маринка поднялась: