- Первокурсники, сюда! – громадная фигура высилась прямо около паровоза, размахивая руками. Подойдя ближе, я смог получше рассмотреть великана. Несмотря на всю свою внушительность, этот мужчина средних лет выглядел весьма добродушным, и я моментально проникся к нему симпатией.
- Меня зовут Хагрид, я хранитель ключей и лесничий школы волшебства и чародейства Хогвартс, - пояснил великан громким басом. – По древней традиции, первокурсники проходят свой первый путь в Хогвартс по воде, на лодках. Вперёд за мной.
Мы погрузились в небольшие лодочки, в каждой по три человека, заскользив в них по чёрной глади огромного озера. Отсюда замок ещё больше поражал своим великолепием. Все как один мы застыли в немом восхищении. Свет факела выхватил из темноты лицо Андромеды Блэк. Карие глаза удивлённо распахнулись. Теперь она казалась простой девчонкой, вовсе не той маленькой барышней, которой я встречал её в саду поместья или в вагоне Хогвартс-экспресса. Восхищение перед замком, перед чудом и волшебством делало первокурсников единым целым, стирая все границы и различия, что были между нами.
Сложно описать те чувства, что довелось мне испытать, когда я впервые вошёл в замок. Казалось, он предстал из моей детской мечты, из глубокого сна, от которого я боялся проснуться. Кто-то рядом громко восхищался поставленными в ряд рыцарскими доспехами, громадными статуями. Каменные стены украшали огромные горящие факелы и портреты, люди, на которых двигались и разговаривали.
- Добро пожаловать в Хогвартс! – крикнула мне с портрета добродушная светловолосая волшебница, подняв вверх большой палец. Я робко махнул в ответ, но останавливаться времени не было – быстрым шагом великан вёл нас к лестнице, на которой стояла высокая строгая женщина в зелёной мантии и остроконечной шляпе.
- Первокурсники сюда, - сухо позвала она. – Моё имя – профессор МакГонагалл, и сейчас я проведу вас всех в Большой зал, где состоится ваше распределение по факультетам. На время учёбы факультет станет вашим вторым домом, прошу вас отнестись к этому очень серьёзно и соблюдать дисциплину. После, когда каждый из вас займёт своё место за столом своего факультета, состоится пир. Следуйте за мною.
Повинуясь властному тону профессора МакГонагалл, мы гуськом двинулись за нею в сторону Большого зала. При входе в большие дубовые двери свет слепил глаза. Толпа восторженно ахнула. Зал был наполнен миллионами свечей, парящих под самым потолком, изображавшим звёздное небо.
- Он специально заколдован так, - пояснила мне темноволосая девочка с красивыми раскосыми глазами. – В точности отражает небо над Хогвартсом. Чудесно, правда?
Я рассеянно кивнул, осматривая огромные дубовые столы, принадлежавшие, как я понял, четырём факультетам. Ученики хлопали, приветливо встречая нас, но МакГонагалл вела нас к большому преподавательскому столу, чуть возвышавшемуся и стоявшему поперёк остальных. Волшебники в красочных мантиях, сидевшие за ним, тоже хлопали, правда, чуть сдержанней, чем сами студенты. В большом кресле посреди стола восседал и сам Дамблдор, приветливо улыбавшийся каждому и радостно глядя на новых учеников сквозь очки-половинки.
МакГонагалл выстроила нас в шеренгу, и только тогда я заметил ещё один предмет, находящийся теперь прямо перед нами. Им оказался высокий табурет, на котором лежала самая обыкновенная, весьма потрёпанная на вид старая шляпа. Сердце моё кольнуло волнением. Неужели нам предстоит что-то сделать с неё, быть может, вытащить из неё кролика, как делают это фокусники в цирке? Я оглянулся на других первокурсников, взволнованных не меньше меня, и хотел было уже спросить у темноволосой девочки назначение шляпы, как та, зашевелившись … запела чуть скрипучим, но довольно приятным голосом.
Откроет Хогвартс двери
В день первый сентября,
И юных чародеев
Вновь с песней встречу я.
Сердца ваши открыты,
И мысли не дурны,
Но что из вас получится
Знать не можем мы.
Семьёй второю станет
Один вам факультет.
Какой же? Только я
Дам каждому ответ.
Позвольте же сначала
Немножко рассказать
О славных чародеях…
Ну что ж, пора начать.
Рыцаря не было бесстрашней,
Чем Годрик Гриффиндор!
В бою как лев он дрался,
Отважен и силён.
А друг его наилучший,
Салазар Слизерин,
Хитёр и изворотлив,
Не всеми был любим.
Умнее не было колдуньи,
Кандиды Когтерван.
Ведь в честь её все оды пели
Все мудрецы из разных стран.
А сердце Хельги Пуффендуй
Одной лишь добротою билось.
Протянет каждому ладонь,
И ради каждого трудилась.
Много подвигов свершили,
Много сделали добра,
И вот все вместе порешили -
Для магов школа что нужна.
И основали они Хогвартс,
И каждый лично выбирал,
Кого учить, за ряд достоинств,
Которых больше уважал.
«Учить я буду смелых!»–
Гриффиндор вскричал.
Всего более на свете
Страх Годрик презирал.
«Пусть подвиги и славу
Ученики найдут.
Друзьям всегда помогут,
Врагам пощады не дадут!
Бесстрашье и отвага –
Нет доблестей нужней.
Всех храбрецов Британии
Я сделаю сильней.
Им магия поможет
Найти свой верный путь,
В веках прославив имя,
Время обмануть».
«Зря тратится отвага
Без тонкости ума.
Не зря же нам, друзья мои,
Дана и голова!»
То молвила Кандида,
Гриффиндору попеняв:
«Без мудрости, сэр Годрик,
Не обойтись никак!
Учить я буду умных,
Кто разумом живёт,
Готов познать кто мудрость,
Кто в книгах видит прок!
Открою им все тайны,
Что знаю я сама.
Ведь нет богатств нужнее
Знаний и ума».
С улыбкой её слушал
Коварный Слизерин.
А слово взяв, колдунью
Он нагло укорил:
«О, милая Кандида!
Какой от книжек толк?
И умнику любому
Хитрец ведь даст урок!»
Чтоб величия добиться
Есть разные пути.
Идут прямыми чаще
И гибнут храбрецы.
Сидят мудрые на месте,
Пером кропая сотни строк.
Но маги из иного теста
Змеёй к величью делают бросок.
Пойдут на всё с той целью в сердце:
Обман, и подкуп, и шантаж…
Быть хитрым – непростое дельце…
В награду – мир весь будет наш!»
Он говорил об этом
И было слов не счесть.
Но восклицанье Хельги
Его прервало речь.
«О чём Вы говорите?
Не против я ума!
Отвага благородна,
А хитрость всем нужна!
Но меркнут все достоинства
Без сердца теплоты!
Затмить ничто не может
Любви и доброты!
Трудолюбивых, чистых
Телом и душой,
А также тех, кто сможет
Работать над собой,
Тех с радостью приму я
Под своё крыло.
Ведь больше всех ценю я
Честность и добро.
На том и порешили.
И Годрик, занеся
Над старой шляпой палочку,
Промолвил, чуть шутя:
