- Не так, подальше от основания... Таня переместила руку, но теперь она при каждом движении натягивала кожу, что тоже было неприятно. Он вспомнил, насколько согласовано дрочили они с Сергеем друг друга, учитывая чувствительность головки члена.

- Не так, - сказал Павел досадливо.

- А как? - невинно спросила Таня, остановившись.

- Развяжи руки... Таня распустила узел, на его правой кисти, и Павел своей рукой переставил Танину ладошку так как надо, и несколькими движениями обозначил как она должна двигаться.

- Ага, - удовлетворенно сказала Таня, и все пошло гладко. Павел сначала заложил руку за спину, потом подумал, и положил ладонь Тане на попку. Таня посмотрела на него, но ничего не сказала. Круглая гладкая попа, он ее еще не трогал. Упругая и мягкая. Таня сменила руку, и Павел переместил свою ей между ног. Да, да! Он смотрел на Ирку, лапал Таню, в то время, как его член обихаживали без его помощи. Такого он себе никогда не представлял. Он мял Танину пипку в руке, прижимался ладонью к упруго-твердому лобку, гладил пальцами губки. Тане, похоже, это нравилось. Ирка, глядя на всю эту картину, приоткрыла рот, вся в удивлении, завороженная, переминаясь с ноги на ногу, что делало ее еще более привлекательной. Она выглядела на удивление... живой, что ли... у нее было выразительное ТЕЛО.

- Дай я, - сказала она и подошла. Таня выпрямилась, и передала член из рук в руки подруге. Ирка крепко обхватила его, помяла в руках, - Такой твердый! - сообщила она Тане, которая тем временем вышла на Иркино место, и, понимая, видимо, что Павла интересуют ее интимные места, потянулась, повернулась, поглядывая на Павла хитро, и расставила ноги. Ух, и хороша же она была! Длинные загорелые ноги, удивительно соблазнительная пипка, выставленная напоказ (для него, Павла!), узкая длинная талия, полушария грудей, о которых уже было сказано достаточно, и Иркина сильная рука, быстро (быстрее, чем это делала Таня), жадно и с удовольствием (это чувствовалось) массирующая (как это еще сказать?) Павлов член, отчего наслаждение, концентрирующееся в его (члена) теле, растекалось вдоль позвоночника звенящим зудом, и накапливалось в груди и животе, стесняя дыхание. Павел бесстыдно, сознавая свое право, схватил Ирку за пипку, более округлую, чем у Тани, непохожую на нее, но столь же приятную в руке. Ирка работала рукой все быстрее, быстрее даже, чем это делал обычно сам Павел. Павел, однако, делал паузы, когда наслаждение становилось уж слишком невыносимым, а Ирка строчила как швейная машинка, что, впрочем, понятно, она ведь не чувствовала того, что чувствовал Павел. Павел крепился, стараясь поддерживать расслабленное состояние, но волну удовольствия от одного движения Иркиной руки догоняла следующая волна, не давая напряжению спасть. Павел, не в состоянии сдерживаться, зажмуривал глаза, открывая их только когда вспоминал, что он теряет зрелище красующейся перед ним безо всего Тани, из его груди временами вырывался стон, вызывавший у него некоторый стыд, а у девчонок, похоже, радость. Рука между Иркиных ног спазматически сжималась, но Иру, похоже, это возбуждало еще больше. Ирка сжимала свою руку все сильнее, Таня, с блестящими глазами выставляла свое юное богатство перед Павлом и так, и этак, польщенная горящим взглядом Павла, и его частым дыханием, срывающимся при каждом новом ее повороте... Павел уже мало, что соображал. В этой стадии, когда он был готов вот-вот спустить, он просто сжимал крепче руку на головке, чтобы не сразу кончить. Ирка, естественно, этого не знала, и Павел висел на краю блаженной пропасти уже несколько минут. Если бы он делал это сам, то он конечно не удержался бы от того, чтобы кончить немедленно, но сейчас его никто не спрашивал... Все свое тело он сейчас ощущал, как один сплошной член, готовый выстрелить, наслаждение, сосредоточенное обычно в головке, наполняло все его тело, дышал он как-то через раз, колени его судорожно сжимались, откуда-то из глубин чего-то поднялась волна, она все поднималась и поднималась, росла выше всякого вероятия, как цунами, и... Павел выстрелил, что отозвалось в его голове колокольным звоном, он чуть не вывихнул привязанную к столбу руку, в непроизвольной попытке согнуться. Когда он обычно кончал, он сжимал руку вокруг члена и останавливал движения, а Ирка продолжала с силой водить тугим кольцом пальцев туда-сюда, это вызвало в Павле такой взрыв экстаза, что он боялся не перенести его, он замотал головой, пытаясь выдавить из себя "Не надо!", но только сказал "Н-н-н", и со следующим выстрелом просто заорал "А-а-а-а-а!!!", и не переставал орать, пока Ирка продолжала в бешеном темпе дрочить содрогающийся член. Наконец, после, наверное, двадцати выстрелов, он обрел способность говорить, и выдохнул:

- Хватит!.. То есть, в тот момент, когда он это произнес, он вновь почувствовал в члене ощущение начала (ему случалось спускать по два раза без перерыва и раньше), но Ирка уже остановилась. Павел огляделся. Ирка смотрела на него восхищенно (может, и правда, в этом что-то есть?), Таня с удивлением и брезгливостью смотрела на свой живот, на котором белели крупные капли. Надо же, прямо до нее добил! Красивая все -таки девочка Танька. Ирка, оглядев ее, хихикнула, и успокоительно произнесла:

- Ничего, говорят, это для кожи полезно. Таня хмыкнула и ответила:

- Я все равно лучше пойду окунусь. И подобрав одежду, не одеваясь, вышла вон. Ирка, отвязывая Павла спросила с уважением:

- Ты всегда так кончаешь? Павел остолбенел от бесстыдства Иры, но честно отрицательно помотал головой. Он собрался надеть штаны, но Ирка остановила его:

- Ты чего? Тут же рядом! Все -таки они определенно купаются голыми. Ирка собрала свою одежду в комок, и сверкнув голой попой в солнечном луче, выбежала. Павел постоял, скатал свои манатки тоже, и пошел следом. Поначалу он стеснялся (это после всего-то!), но купаться голым оказалось приятнее и веселее. Холодная вода прочистила ему мозги, он стоял по пояс в воде, и смотрел, как Ира и Таня носились друг за другом по берегу, визжа и хохоча, поворачиваясь к Павлу самыми неожиданными ракурсами. В первую очередь Павел воспринимал их как без трусов, настолько непривычно было для него это зрелище. Ловил взглядом моменты, когда Таня или Ира оказывались к нему лицом, с расставленными ногами, впивался взглядом в круглые пипки (а с расставленными ногами они были круглыми, а не треугольными), (жаль, Лены нет!), Член его, снова вставший, колыхался в воде, вызывая мысли о том, что вот сейчас надо бы поиграть еще, и он поймает Таню, и поставит ее так, и этак, и по-другому, а может, лучше еще разок пойматься? Только заранее договориться, как они будут стоять, и Павел вынужден был отвернуться к реке, чтобы выйти из воды в приличном виде. Неожиданно на плечо ему упала капля, затем еще одна. Павел оглянулся, две обнаженные тонкие фигурки на берегу смотрели, задрав головы вверх. На небе, подползая к солнцу, расположилась во всю ширь противная серая туча. Вот и поиграли! - подумал Павел. Девчонки торопливо собирали одежду. Все -таки, пока они добежали до дома, они успели основательно вымокнуть.

***

Бабы Кати не было. На столе лежала записка, что она пошла в деревню и будет только вечером, дальше следовали указания, что есть на обед. Неторопливо пообедав (причем Таня оказалась весьма хозяйственной), Павел и Таня разошлись по комнатам, Павел вынул из чемодана особо ценную книжку с описанием морских узлов, кусок веревки, и, забравшись на чердак, расположился на кровати. Было темновато, пришлось включить свет (хорошо, что он вчера починил все!). Узлы, однако, ему не давались. Перед глазами у него крутилась обнаженная фигурка Тани, гладкая грудь Иры, торчащая из-под задранного платья пипка Лены, в ладонях жило ощущение вчерашней и сегодняшней удач. Решившись, он выпростал из штанов член, и, уставившись в дощатый потолок, занялся Этим. Вдруг послышался скрип лестницы. Идет, что ли, кто-то? Вот блин! Он испуганно спрятал член в штанах, и схватил книгу. В двери показался силуэт Тани в дождевике.