− Ты слишком самоуверен.
− Я так понимаю, нужных грамот вам не вручили, − угадал Колин, что было совсем не сложно. - И присланы вы оценить меня, не так ли? Поверьте, сэкономить, выйдет вам дороже. Но если считаете, что ваш белобрысый приятель справится сам, пусть выходи и докажет - он лучше. Полюбопытствую, что предпримите, если обгадиться?
− Не испытывай моего терпения, − грозно предупредил Исси, хотя понимал, этим унгрийца не проймешь.
− Тогда пожелайте младшему Гусмару удачи. Женщины любят рисковых.
Маммар заиграл желваками...
− Ты наглец, каких мало, − выдавил из себя поединщик.
− Признаться меня всегда умиляла попытка говорить там, где сказать особо нечего. Хаго о кеньи, хага а тии, − прибег Колин к старому эгле. - Мой меч, моя правда. Ну или по современному − возьми меч и докажи свою правоту. Отличный совет, не находите?
Посланник инфанта куснул губу. Слова унгрийца с одинаковым успехом можно отнести и к нему.
− С вашего позволения, саин. Если вам более нечего сказать, разве что нудить о испорченности молодого поколения, мне пора.
ˮОн меня в старики записал!ˮ - немного ошалел Исси от вызывающего прощания с ним.
Тем же вечером, в Предмостье, Маммар аф Исси встретился с одним из подручных Виллена Пса. Справиться кое о ком.
− Твой ли это парень не скажу. Но работал один. И очень я бы хотел посмотреть, кому такая работенка не в напряг. Последний раз шестерых.
− Всех?
− Оставляет одного. Передать, мол, за Гарая счет ведет. Но карманы выворачивает с педантичностью шушеры с канала.
Исси толкнул к собеседнику серебрушку. Не отвлекайся.
− Послушать, на каждый случай разный человек. Лицо никто толком не разглядел, в темноте-то, и не запомнил. Оружие, да. Шнепфер. Ну и шкуры лупит с ночных, что яичко в Пасху.
− Шнепфер не примета. Мало ли у кого ретивое взыграло.
− Не скажи. Железяка тяжеленная. Ей махать, здоровья сколько потребно? А умения?
− Гривы вифферу таскает мальчишка. И мне необходима ясность, он руку приложил или кто другой. Чересчур умный.
− Может подставной? Вроде тебя? А что? Нанял баротеро, тот и зарабатывает ему форс.
− Знаком или знаешь такого?
− Сам нет.
− А поспрашивать?
Псарь замялся. За ,,поспрашиватьˮ могли отправить ,,рыб пастиˮ. Глубоко и насовсем.
− Имя не требуется. Только да или нет.
− Они не любят когда вокруг их ходят и нюхают.
− Боишься? - Маммар добавил вторую монету. Новенький нобль.
− Не боюсь, но побаиваюсь. Потому и жив.
ˮСсышь ты, а не побаиваешься,ˮ − остался недоволен Исси встречей.
После содержательного разговора с серебряно-черным, Колин рассчитывал по скорому покинуть дворец. Не успел. В последний момент, остановили, чуть ли не ухватив за полу плаща. И пригласили пред ясные очи гранды.
− Для утреннего чая поздновато, − плелся Колин за слугой, исходя желчью досады.
Но попал унгриец отнюдь не в розовую комнату и вовсе не чаем его собирались травить. И пресловутого торта с кремовыми розами ему не предложили. Неужто учли - не любит.
ˮПо-моему день безнадежно загублен,ˮ − опасался Колин оказаться правым. В такой компании на раз-два.
Присутствовали трое. Латгард, слегка помятый, взъерошенный и недовольный. Гранда, бледней рождественской снежевиночки и недовольная. Фрей Арлем задумчивая, внимательная и недовольная.
Унгриец огляделся ненароком отыскать где-нибудь притаившихся Лисэль, Аннет или остальных из чайного трибунала. Никого не оказалось. Что и странно и обнадеживает, меньше маяться.
− Эсм, я так же обеспокоен пропажей Тамаса аф Дорсета..., − попробовал Колин отыграть первым. Здесь как в контратаке. Главное сбить темп неприятеля.
Полное непонимание. Ни Сатеник, ни фрей не извещены о пропаже новика из дворца. Разве что канцлер. Со своими настроениями Старый Лис сегодня справлялся просто отвратительно. Но виной ли тому запропастившийся виконт Рияр? Очень сомнительно.
ˮВот те на! Всем плевать и на этого беднягу,ˮ − неудачная попытка несколько обескуражила Колина. − ˮЧто тогда? Поединок с Гусмаром и личная встреча с нерядовым представителем инфанта?ˮ
В данном случае, не ошибся.
− О чем вы столь долго любезничали с саином Исси? - нелюбезна с унгрийцем гранда. И причина нелюбезности, прослеживалась. Отсутствие подробностей переговоров с поединщиком. А подробности ей нужны. Все подробности. Как говорится, от буквицы первой строки до последней точки.
− Он посчитал мое мнение о Габоре аф Гусмаре предвзятым.
− И вы его переменили? Мнение?
− С чего мне его переменить? Нет, конечно.
− Откроете секрет почему?
− Расхождения в способах предупреждения непоправимых последствий и невосполнимых утрат....
Канцлер восхищаясь унгрийцем, мотнул головой - во, заплел!
− .... Самый очевидный, извинения баронессе Аранко...
− А неочевидный?
− Там тоже ничего архи сложного, но и он не принят к рассмотрению.
− Значит, не срядились? - накрыл канцлер приступ сентиментальности. Молодость, молодость....
ˮВот и первопричина беспокойства. Договорился я или нет? Ладно канцлер. Ему за это платят. Много. Понимаю гранду. Сугубо личная заинтересованность. А фрей? ˮ − здесь унгриец не продвинулся в рассуждениях не на пядь и предположил самое простое. − ˮЕсли только по долгу и зову сердца,ˮ − и был не так уж неправ. Про долг и сердце.
− Договоренность это всеобъемлющее соблюдение интересов участников переговоров, − развел руками Колин.
Облегчение и просветление у гранды. Не пойми что с фрей и стариком.
ˮАй-яй-яй! - спохватился унгриец, озорно зыркнув на Старого Лиса. − Упустил маленькую поправку. Для наилучшего взаимопонимания.ˮ
− Саину Исси нечего мне предложить. Во всяком случае, сегодня.
Теперь хорошо. Троекратное ,,торгаш!ˮ только что не ощущалось тактильно. В качестве оплеух.
− И чего же вы ждете от саина Исси? Завтра или в последующие дни? - насторожено выпытывала гранда у Колина.
Насторожен и канцлер, и как не покажется странным фрей. Колин посетовал на свою невнимательность. Не уследил за Арлем на совете. Не она ли подсмотрела поданный им сигнал? Сам же от подозрений отказался. Доносительство противно Писанию. А Канон Веры для исповедницы - свет в окне.
− Персонально от Маммара аф Исси ничего, − не затягивая, пояснил унгриец. − Но и кроме него достаточно лиц пекущихся о наилучшем способе разрешения осложнений с поединком.
− То есть переговоры всего лишь отложены? - продолжала выяснять Сатеник, прекрасно понимая, к чему новик клонит. Но ей нечего предложить из обозначенного Поллаком. Ни сейчас, ни позже. А вот ,,унгрийской скотинеˮ похоже показательно плевать, кто выложит ему баронство на блюдечко.
ˮНе пожалела бы маркграфства!ˮ − колотилось её сердце переполненное отчаянием. От пустого обещания легче не делается. Маркграфства-то нет. Ничего нет.
− А лично вы, за поединок? - фрей не настолько наивна, не видеть заинтересованности унгрийца в предстоящей схватке с Гусмаром, и не настолько несведуща кто стоит за альбиносом. Поллаку сильно повезет, если он, ,,отправившись за шерстью, сам стрижен не останется.ˮ
− Как всякий мужчина под этими благословенными небесами, − не отказывается Колин решить конфликт оружием.
− Речь не обо всех, а о вас.
− Я не исключение.
Фрей хочется сказать красиво и поучительно, но она запаздывает с поиском подходящей моменту красивости. Унгриец, не удовольствовавшись коротким ответом, дал более развернутый.
− Не нахожу в том предосудительного, настаивать на признании саином Габором неправоты и принесения извинений эсм Аранко, а в случае отказа доказать ошибочность его упорствования. За неразумность должно нести ответственность.
Намерения унгрийца, прозвучав достаточно миролюбиво, оставляли широкое.... широчайшее поле для домысливания. Неразумность в чём? Ответственность перед кем? И само собой чем? Разобраться, камешек к камешку в будущее баронство, поскольку Гусмар никаких извинений не принесет. Ни публично, ни с глазу на глаз, ни письменно, ни устно. Ни в мыслях, ни в холерном бреду. Отсюда, покаяние Габора маловероятно и сие обстоятельство унгрийца устраивает. Свое он, так или иначе, взыщет.
