Держась стены и прячась в её непроглядную тень, довольно быстро добрался до колокольни. Вход от посторонних накрепко заперт. Что паршиво − изнутри. Дверь не поддалась грубому нажиму. Унгриец попробовал просунуть альбасету в щель, определить нахождение засова, но так ковыряться можно до утренней зорьки. А у него еще дела в городе. Колин озадачено отступил, оглядывая стены. Кладка не очень ровная и при необходимости, проявив старание и терпение, вполне по силам подняться. Но это сколько ему придется карабкаться? Выход из затруднительной ситуации нашелся. Вернее нашелся вход. На высоте вытянутой руки приглашающе чернел квадрат, достаточный протиснуться сквозь него. По слабым бликам угадывался витраж. Устранять препятствие деликатно, опять же нужно время. Почему этой нематериальной дряни в ответственный момент острейшая нехватка? И всегда так, и никогда по-другому.
Колин поддел раму. Не открыл, а выковырял. Хрястнуло дерево, хрупнуло стекло и звонко осыпалось. Вычистив, вышкрябав осколки, пролез в узкую дыру, стараясь не упустить ни подозрительного малейшего звука. Капала вода. Скрипело дерево. Возились и шебуршали в куче прелой соломы мыши. Заунывно цвиркал сверчок. Далеко-далеко, в недрах храма, гундели голоса. Распевно читали Полнощную.
− ...и святое имя твое возносим к чертогам твоим... Дай нам надежду...
ˮИ колбасы, и сыра на дорожку,ˮ − дополнил Колин, скулящих монахов.
Отряхнулся. Прочихался. Попривыкнув к темноте, здесь она гуще и черней уличной, начал подниматься. На каменных маршах лежали едва различимые фиолетовые пятна света, проникающего в редкие узкие стрельчатые оконца. Ступени широки и первые пролеты достаточно удобны для восхождения. Начиная с четвертого не очень, а камень сменило дерево. Старые доски и плахи надсадно хрипели и скрипели. Прикоснуться к перилам нечего и думать, шатки и рассыпались от ветхости. В последней трети и держаться не за что, слева лестницы обрыв.
Подъем заканчивался перекладинами коротенькой, в рост, лестницей на площадку колокольни. От высоты и красоты ночного города захватывает дух. В берегах крепостных стен волнуется темное море крыш. Среди них торчат рифы дворцов и церквей. Вскипают буруны садов и парков. Проваливаются глубины площадей и рынков. Огни, застывшие и движущиеся, похожи на глаза невиданных рыб. Одни приготовились схватить зазевавшуюся жертву, другие плывут в поисках желанной добычи.
Колин впрыгнул на ограждение, оттуда, с выходом силой, взобрался на балку с колоколом. Всадником уселся сверху. Способность видеть при плохой освещенности позволяла рассмотреть структуру дерева. Дуб за века высох до звона, кое-где покрылся сетью трещин, но ничуть не уступал по прочности граниту. Унгриец, альбацетой (беда и выручка!) выковырял круглую ямку в самом центре трещин, углубил шероховатости следов распила и теса. Проскреб нужные стёки к металлическому хомуту, державшему колокол. С предосторожностями извлек из сумки склянку с кислотой и не откупорил. Резко, не сжечь пальцы и одежду, перевернул вверх дном и установил в подготовленное углубление. Обугливая дерево, проникая во все пороки, кислота медленно, потянулась к колокольному держателю. Колин прикинул скорость истечения жидкости и реакции с металлом. Трудно говорить о точности завершения задуманного. Но тут ничего не поделаешь, приходилось полагаться на мало внятную интуицию.
− В конце концов, не все пророчества сбываются в срок.
Колин спрыгнул с балки и напоследок полюбовался красотами ночного города.
В ,,Мечи и Свиристелкуˮ он вошел, буквально следом за Эсташем и Бово. Им еще не подали заказа.
− Подтягивайся! - проорал вилас на весь зал, всполошив половину сидящих. Скарам нож по сердцу и серебристо-черные и их друзья. - Рассказывай-рассказывай, для чего тебе понадобилось драконить белобрысика?
− Гусмар-старший беспокоится? Мертвецы не венчаются с грандами?
− Вообще ни на ком не венчаются, − подключился к разговору обычно молчаливый Бово. И ведь до чего верно подметил!
− Инфант настоял мне разобраться с этим, − признался Эсташ без всякого настроения к поручению.
− Разбирайся, − согласился Колин.
− Разберусь.
− А почему ты?
− В некотором роде мы состоим в знакомстве.
− Начнешь отговаривать?
− А ты позволишь себя отговорить?
− Послушать послушаю, но нет, уговоры не помогут.
− А что поможет? - задал вопрос Бово.
ˮТоже антипатия к альбиносу? Или страхует приятеля от неудачи?ˮ
− Нет не излечимых болезней, есть несовершенные лекарства, − мудрёно ответил Колин.
− Значит, поединок? - никак не мог включится в задание Эсташ.
− Кто-то сомневается?
− За мной гарганега! - пообещал Бово.
ˮЗначит антипатия,ˮ − решил для себя унгриец. Можно ли из озлобленности виласа на альбиноса что-то выгадать для себя, оставил выяснять на потом.
Дипломатия и торговля требуют таланта. Ни того ни другого у Эсташа не имелось. Поскупилась природа-мать наградить своего сына деловой хваткой, обходительностью и изворотливостью. Посему действовал с дилетантской прямолинейностью стенобитного тарана.
− Прими совет. Отступись.
− Не услышал цены. Раз уж ты призван вести со мной переговоры.
− Какой цены?
− Чему, − поправил Колин. - Исходу поединка.
− Спятил? Или перепил?
− В своем уме и не пил не глотка. Гарганегу еще не заказывали.
− Не похоже.
− Тем не менее, сколько предложат за белобрысика?
− Нисколько.
− Какая жалость. Или вы не оговаривали подобный ход дел? Или в случае твоего фиаско на переговорах, ко мне заявится Маммар аф Исси? И запоет совсем по-другому.
− Угадал, − нехотя проворчал Эсташ. - Все серьезно, парень. Все очень и очень серьезно!
ˮПо другому никак,ˮ − согласился Колин, но вслух согласия не высказал.
− Он так им нужен? Младший?
− На мальчика возлагают большие надежды.
− Даан или все-таки папаша?
ˮА ведь Гусмару на руку заполучить гранду в невестки. Такой простор для действий! - удивился Колин многоходовости интриги. Но сколько бы он не восхищался, прозорливости и продуманности Гусмара-старшего, ему с этого ни полгроша. Удручающее обстоятельство.
− А есть разница?
− Лучше знать за ранее.
− Не лучше, − разозлился Эсташ твердолобости приятеля. − Не лучше.
ˮЯ прав. Брак предрешен. Узнать бы поточнее, кто вознамерился засунуть Габора в постель гранде? Единолично Гусмар или дуэтом с Кинригом. Или еще существуют примечательные люди, способные мыслить масштабно, и измышлять невиданное.ˮ
− Давай начнем с того, Гусмар-младший не так и плох как надеются многие, − намек Эсташа явно для Колина. − Имею ввиду искусство меча. Характером весь в папашу, сволочь, но дерется отменно. − Вилас стукнул кулаком по столу, заострить внимание новика. − Мэтр Жюдо работает с ним персонально. Натаскивает на драку. На драку! В ней он хорош, а не во всяких там галантных нежностях!
− Так неплох или хорош?
− Способный ученик, − тут же последовал комментарий Бово.
− Или богатый?
− И богатый тоже. У Габора прирожденный дар. Жюдо это признает. За альбиносом три покойника и они не чета твоим девяти. Настоящие бойцы. За ним присматривает Исси. За ним и за Туском аф Коббом.
− Тоже белобрысый?
− Очень смешно!
− А я смеюсь?
− А станешь?
− Так что там с Туском?
− Еще хуже белобрысого, − опередил с ответом Бово. - Рыжий.
− Тогда сам бог велел проверить младшего Гусмара.
− Мне казалось ты меня услышал?
− С чего бы тебе такое показалось.
− Потому что считаю тебя...
− Только без дружбы..., − запротестовал Колин.
− Что?
− Без дружбы, говорю. Странно было бы заяви ты сейчас, что делаешь этого по дружбе.
− Действительно..., − согласился Эсташ. - Было бы странно.
− Посуди сам. Отступлюсь и ты не пригласишь меня за свой стол, не взирая на наше теплое приятельство. Посчитаешь зазорным пить с человеком, не обнажившим клинка, когда такая возможность сама напрашивалась.
