Следующий совместный «взрыв» произошел в 1970 году. Была положена на музыку «Сучка с сумочкой», написана «Орландина», а кроме того, Алешин шедевр – «Деревенская» («Свет прольется над землей»). «Сучку с сумочкой» очень любили тогда еще совсем маленькие дочери Сережи Есаяна – Варя и Лиза. Жили они все в квартире Сережиной мамы Серафимы Теодоровны. Вера Есаян рассказала, как однажды Алеша пришел их навестить, когда Серафима Теодоровна была дома. «Ну, что вам спеть?» – спросил Алеша. «Сучку с сумочкой, дядя Алеша, сучку с сумочкой», – запищали девочки. Произошел ужасный конфуз.

Хронологически дальше следуют Алешины «Эпиталама Геннадию Снегиреву» и «Облака», а потом их совместное «Молчание» (1971-72 год), написанное, когда Анри поехал в Москву сразу же после Алешиного туда переезда.

Анри всегда говорил и говорит, что писать песни его научил Алеша, объяснив некоторые важные принципы. Научил хорошо. В том же, 1972, году Анри подарили изданную фирмой «Мелодия» пластинку «Лютневая музыка XVI–XVII веков». Анри все ходил и мурлыкал эти несколько мелодий. И вот из отсутствия друга родились три прекрасные песни: «Зеленые рукава», «Лебедь» и «Рай». Алеша был их первым и самым лучшим на свете исполнителем. Когда он их пел, я видела на глазах у людей слезы.

С созданием песни «Рай» связана малоизвестная история. Песню эту Анри не выдумал из головы, он ее увидел. Увидел он ее в мастерской у нашего ленинградского друга, художника Бориса Аксельрода – Акселя, – который тогда выполнял на заказ мозаичное панно для бассейна. Анри ему помогал и колол камушки для мозаики. Однажды мы целой компанией пришли к Акселю в мастерскую. На полу лежало огромное панно с изображением синего неба со звездой, там было еще золотое солнышко, вокруг по краю размещался им освещенный золотой город, а на переднем плане был зеленый газон с цветами и – ну, и дальше, – как в песне. Анри пришел домой и исчез у себя в комнате. Минут через пятнадцать он вышел с листочком в руках. «Вот послушай», – сказал он и напел мне «Рай». Я тогда же отпечатала пять экземпляров под копирку. Панно же в бассейн не попало, и, где оно сейчас, никому не известно.

В 1973 году учинился настоящий фейерверк. «О всеобщей инфляции», «Пасмурный день», «Матримониальная», «Вернись, вернись», «Романс», написанный на день рождения Аси Муратовой, «Фараон». «Прощание со степью» было написано специально для Льва Николаевича Гумилева. Сережа Есаян, друживший со Львом Николаевичем и исподволь печатавший в журнале «Декоративное искусство», где он был редактором, куски из будущей книги «В поисках вымышленного царства», пригласил нас на ужин. Сфера интересов Гумилева была известна. Анри с Алешей раздобыли энциклопедию, отыскали в ней всех этих турок, торок, кераитов и меркитов, добавили немного Жуань-Жуани и конской упряжи и, помирая от смеха, сочинили песню. После ужина Алеша взял гитару и сказал: «Лев Николаевич, а мы для вас песню сочинили». Но петь он толком не мог – трясся от хохота. Сын двух великих поэтов сидел с невозмутимым лицом. Уже потом он сказал Сереже: «Ваши друзья ужасные хулиганы. Но очень талантливые».

Наконец, в конце 1973 года, перед самым нашим отъездом из России, была написана «Тайна». Алеша приехал в Ленинград прощаться с нами и пел со слезами на глазах «храните золото любви». Так мы и уехали со смертью в душе и с этой удивительной песней в памяти, не зная, увидимся ли когда-нибудь.

Увиделись. Начиная с 1977 года история переплетается с географией: происходят встречи и пишутся песни в Париже, Тивериаде, Лондоне. В 1977 году мы с Анри съехались в Париже, он из Тивериады, я – из Штатов. Алеша спел нам «Живые улитки», «Нантского узника» и «Дело плохо», написанные им в Москве, и они вместе сочинили «Прославление Олега Соханевича», «Мы лучше всех» и «Агон Мусагета и Гастронома». Все родившиеся в последующий период дети нашего круга с увлечением распевали:

Еще через два года, опять в Париже, сочинилась песня об эмиграции «Вальс-жалоба Солженицыну».

В 1980 году Алеша навестил Анри в Тивериаде. В результате возникли «Полчаса тишины», «Симпозион», «Песня о независимости», «Буколика», «Олимпийское проклятие», «Невинная песня» (С соседом я пропил последнюю рубашку). Немного спустя в Лондоне они написали «И ночь и день». Алеша вспомнил об этой песне в 1990-м году и написал Анри такое письмо:

(Опубликовано целиком в «Верпе», 2005, стр. 366–367)

Песня была написана на мотив песни Алешиной крестной дочери Лены Лозинской «Ах, милый мой// Как ты хорош», а Ночь, День, Сон и Смерть – это известные скульптуры Микеланджело. Все идет в ход: и песня подруги, и итальянский ренессанс, и все оживает и звучит. Настоящее артистическое братство.

Братство, содружество, соавторство – назовем, как захотим. Алеша был гением соавторства. У него был особенный дар: привлекать к себе людей. И не только привлекать, а и вовлекать, и вдохновлять, как бы заражать своей талантливостью. Он создавал вокруг себя особую художественную атмосферу. Вспомним хотя бы несколько пьес, поставленных им в сквотах с минимальными ресурсами. Он умел организовать людей. Из хаоса создавал космос.

Уже в начале 60-х на Греческом проспекте велась игра. Ставили часы, задавали тему и писали на время: Алеша, Енот, Славинский, Анри, не помню, еще кто. Вокруг него все начинали писать стихи. Юра Сорокин отрывался от своих пуговиц и сумок и писал, а впоследствии бросил рукоделие и стал совсем поэтом. Вспомним, что самые первые песни Алеши тоже были написаны в соавторстве с Дышленко и Ентиным. Вспомним опубликованный в «Верпе» «Дифирамб» по случаю визита Кати и Сармы. Он подписан: сочинение магистров и бакалавров изящных искусств и высоких художеств Хвостов: Алисы и Алеши и Вити и Лёни. Сережа Есаян сочинил несколько стихов. А сколько пьес! С Юрой Галецким, с Лёней Ентиным, с Анри… А музыкальное сотрудничество! Камиль Чалаев, Лёня Федоров, Толя Герасимов играли, пели, записывали, придумывали вместе с ним – и список, конечно же, можно продолжить. Я уже говорила о том, как он умел преображать и усваивать существующие музыкальные темы. «Великий перекройщик» называет его Камиль Чалаев. Да не поймут меня неправильно! И Пушкин, и Шекспир использовали существующее и делали его своим. Алеша брал щедро и отдавал еще щедрее.

Его дружба с Сережей Есаяном и Анри стоит особняком. Начавшись в 60-е годы, она продолжалась всю жизнь. Это было редкое бескорыстное содружество, братство трех необычайно одаренных единомышленников.

Когда они собирались, начинался фейерверк остроумия, веселья и плодотворной деятельности. Как будто один лишь вид друг друга вдохновлял их к тому, чтобы сочинить, нарисовать, придумать. Слово «поэт» от греческого «пойэо» в исходном смысле означает «делаю, творю». Они все время что-то делали, когда собирались вместе. Сережа рассказывал, как он рисовал иллюстрации к басням А.Х.В.: