- Ты такой умный! – Пурген умильно поглядела на него снизу вверх и нежно погладила по руке. Солидол не понял, что это было, и продолжил:

- Поскольку решена задача анализа, то мы можем решить и задачу синтеза. Для этого существует генератор контента. Он использует тот же словарь и библиотеку профилей, что и анализатор. Генератор работает так: задаётся один из сюжетов, объём, профиль или несколько профилей целевой группы – и вперёд! В результате получается готовый текст. Ну там есть ещё более тонкие настройки – количество персонажей, эпоха и так далее, но это уже детали.

- То есть вы сами можете генерить графоманию? – спросила Пурген.

Солидол улыбнулся – быстро усекла!

- Да! – гордо подтвердил он. – Но это так – побочный продукт. Главное – это анализатор контента.

- Ну и как тексты-то получаются? – всё никак не успокаивалась Пурген. – Если анализатору подсунуть – он какую оценку поставит?

- А, обратный тест Тьюринга! – обрадовался Солидол. – В среднем получается 5-6, до шедевров ещё далеко. Но генератор контента – не главная наша задача. Главное – это анализатор.

- Я ему ещё предлагал сделать программулину типа вируса, - Пурпоз никак не мог пережить, что обделён вниманием. – Чтобы она распространялась по сети, попадала в компы юзров и там постоянно анализировала контент. Как увидит, что юзер плодит графоманию – тут же грохает файл. Вот тогда проблема графомании была бы решена на корню.

- Я же тебе говорил – это технически невозможно, - возразил Солидол. - Во-первых – объём большой получается. Ты хоть представляешь, сколько один профиль занимает? А во-вторых, это требует большой вычислительной мощности. У нас-то серваки с трудом справляются, а у большинства юзеров компы вообще колом встанут. А главное – тут же приедут из подразделения «К» и возьмут за жабры. Вирусы – это стрёмно.

Пурген с открытым ртом переводила взгляд то на Солидола, то на Пурпоза.

Глава 6.

После работы.

В конце рабочего дня Солидол осторожно намекнул:

- Новичкам как бы принято проставляться.

Пурген намёк поняла:

- Где и когда?

- Не, ребята, я пас, - вздохнул Макрон. – Здоровье не позволяет.

- А с этим я и сама не пойду! – кивнула на Пурпоза Пурген. – Он меня одним взглядом изнасилует.

- Ой, да больно надо! – смутился генерал.

- Чё, я один остался? – спросил Солидол.

- Больше достанется. Пойдём, буду вливаться в ваш дружный коллектив.

Вышли на набережную. Погода радовала.

- Пиво пьёшь? – спросила Пурген. Солидол кивнул.

- Подожди здесь, - она кивнула на гранитный парапет и отправилась к ближайшему магазину. Вернувшись, она протянула бутылку пива, а из кармана достала пакетик орешков.

- Небогато, - оценил Солидол. – Где расположимся?

- На сколько заработала, - не смутилась Пурген. – А расположимся здесь.

Она уселась на тёплый гранит, достала из кармана вторую бутылку пива и ловко поддела крышку пряжкой от лямки своего комбинезона. Солидол посмотрел на пыльный гранит парапета, потом на бутылку, которую держал в руках.

- Давай открою! – Пурген протянула руку. Процедура с пряжкой повторилась. – Ну, за знакомство!

Солидол осторожной чокнулся бутылкой. Надо было что-то сказать.

- Ты до нас в отделе флуда работала?

Пурген кивнула.

- И сколько ников вела?

- Пять, из них два мужских. Но это тяжело – можно запутаться в женском и мужском роде. Я настолько привыкла, что по жизни стала говорить: «Я сделал. Я пошёл». Парни плохо обо мне думали. А потом ничего, втянулась. Это как в театре – в роль надо вжиться. Но тут проще – тебя воспринимают только по твоим словам. Внешность, одежда, интонации значения не имеют.

- Одним из ников была сопливая птушница?

- С чего ты взял?

- По словарному запасу, построению фраз, ещё много по чему. Боевые алгоритмы – это моя работа.

- Ну и как у меня получается?

- В конфе, наверное, прокатило бы. А по жизни переигрываешь. Явно на птушницу не тянешь, высшее чувствуется.

Пурген бросила на него быстрый взгляд и отвернулась.

- Я угадал? – Солидол попытался настаивать.

- Ты, как твоя софтовина, постоянно сканируешь контент, - не спросила, а утвердительно заявила Пурген. – Сейчас-то ты зачем ко мне в душу пытаешься пролезть без мыла? Ты не на работе, тебе это не оплатят.

- Зачем ты так? – обиделся Солидол.

- А ты зачем? – сердито спросила Пурген. – Почему нельзя просто общаться?

- Я и общаюсь.

- Давай о чём-нибудь другом.

- О чём?

- Давай о работе, - предложила Пурген. – Мужики на работе говорят о бабах, а на отдыхе – о работе. Вы меня уже обсудили?

- Ещё не успели, - слегка покраснел Солидол.

- Да ладно заливать! Этот коротышка с меня своих сальных глазёнок не спускал. Спорим, его первая фраза была: «Я бы вдул!» А у дедули мой имидж вызывает культурный шок. Он там ещё не говорит: «А вот в наше время…»? Хотя нет, ему ещё рановато. А что ты сказал – отгадать?

- Вообще-то мы на работе ещё кое-чем занимаемся.

- Тебе нравится твоя работа? – неожиданно спросила Пурген.

- Работа как работа, - пожал плечами Солидол.

- Уничтожать чужие рукописи. Да, ничего особенного.

- Мы санитары Сети. Как говорит капитан: «Есть такая работа – Сеть зачищать». Мы как ассенизаторы – говно убираем. Да, трудно остаться чистеньким, но кто-то это должен делать, чтобы другим легче дышалось.

- Спасаешь мир?

- Ты теперь тем же занята. Ну и как – не западло ещё?

- Я первая спросила. Не увиливай. Неужели тебе не жалко людей, чьи тексты вы грохаете?

Солидол редко задумывался над тем, что эти мегабайты текстов насочиняли реальные люди. В его представлении это была некая безликая сила, и если ей не противостоять, то она весь мир заполонит своей бредятиной. Впрочем, иногда ему приходилось сталкиваться с живыми графоманами. К счастью, они так и не поняли, кто он такой. Но от общения с ними у Солидола остались самые мерзкие впечатления.

- Нет, не жалко! – решительно ответил он. – Как правило, это неадекватные люди, одержимые сверхценной идеей. Их можно было бы пожалеть за их убогость, но на самом деле это очень пронырливые, завистливые и мстительные существа. Ты говоришь – мы давим их контент. Да они сами с удовольствием задавят тексты себе подобных, потому что всех пишущих они рассматривают как конкурентов.

- Но ведь бывают же и нормальные писатели? – продолжала настаивать Пурген.

- Вот их-то мы и защищаем. Это только говорится, что талантливая вещь сама пробьётся. А на самом деле это примерно то же самое, что бросить золотую монету в сельский нужник и ждать, когда она сама всплывёт на поверхность.

- И всё-таки в этом есть что-то подлое – вот так вот тайно, анонимно… Почему нельзя просто писать разгромные рецензии, если произведение бездарно? Авторы открыто выкладывают свои тексты, идут, так сказать, с открытым забралом?

- Рыцарство? Кодекс чести? – усмехнулся Солидол. – А ты знаешь, что вычурный псевдоним – уже верный признак графомана? Рецензии? Ты слышала типовую фразу: «Рукописи не рецензируются и не возвращаются»? Это было придумано ещё до Сети. И ловушки для графомании не Макрон придумал – это тоже стандартная редакционная практика. Просто он её усовершенствовал и систематизировал. Так что не надо про подлость.

- У тебя на всё есть ответ.

- А у тебя? – Солидол пристально уставился на неё. – Зачем ты пришла в отдел? И не надо прикидываться дурочкой!

Пурген молча поёрзала под его взглядом, но он продолжал ждать ответа.

- Я не знаю, - наконец выдавила она. – Наверное, я просто хочу быть на острие, на переднем крае, получать драйв. Как-то так. Ладно, пора по домам. На горшок и в постель.

Она поднялась с парапета, взяла свою пустую бутылку и аккуратно опустила её в урну.

- Что, мамка заругает? – Солидол ненавязчиво попытался выяснить состав её семьи.

- Не провожай, не заблужусь, - обернувшись, ответила Пурген.