Я улыбнулась и поцеловала его. Он листал иллюстрированный журнал Le Film Français, я просматривала комментарии, посвященные «мученику» дня. Ничего оригинального. Похоже, ему лучше там, куда он попал, Бог гордится им, мы все должны им гордиться. Гордиться, что он «умер за правое дело» в 21 год.

Другие комментарии вызвали у меня больший интерес. Будто бы Абу Бакр аль-Багдади угодил в засаду, устроенную «Фронтом (Джабхат) ан-Нусра». «Фронт ан-Нусра» остается главной вооруженной террористической организацией в Сирии, связанной с «Аль-Каидой». Эту бригаду часто ошибочно отождествляют с ИГИЛ, или ДАИШ (это арабский акроним организации «Исламское государство»)[11]. В определенный период между ними существовали сердечные, даже гармоничные отношения, но с тех пор все изменилось. Теперь они преследуют разные цели и даже разных противников. Историческим врагом «Аль-Каиды» остается Запад – крестоносцы. ИГИЛ же стремится создать исламское государство, суннитский халифат на территории между Ираком и Сирией. Сначала необходимо отстранить от власти тех, кто прямо или косвенно объявляет себя шиитом, начиная с правящего клана, который состоит из этнического меньшинства алавитов[12], а затем свергнуть шиитские власти Ирака. Вернуться к средневековым временам, установить воинствующий ислам, сражаться верхом, силой захватывать территории, – вот методы и амбиции «Исламского государства». «Аль-Каида» разделяет эту идеологию, однако она сначала хочет ослабить западные силы, продемонстрировать свое могущество и ударную силу, как во время террористических актов 11 сентября 2001 года. Грубо говоря, ИГИЛ, по моему мнению, стремится уничтожить всех еретиков в своей географической зоне, в то время как «Аль-Каида» сосредотачивает свое внимание в основном на неверных.

Когда мне приходится брать интервью у джихадиста, я расспрашиваю о его амбициях, интересуюсь, закончится ли следующий эпизод вожделенным завоеванием Востока. Часто я получаю примерно один и тот же заученный ответ:

– «Исламское государство» доберется до Соединенных Штатов, чтобы объявить им войну и подчинить их воле Божьей. Затем мы уничтожим все границы, и земля превратится в одно огромное государство, обращенное в исламскую веру и живущее по законам шариата.

Создав территориальную основу своей утопии, ИГИЛ преуспел там, где «Аль-Каида» потерпела поражение. Пока «Аль-Каида» скрупулезно создавала повсеместно свои ячейки, ИГИЛ не только вел войну, но проводил настоящую политику и формировал армию из фанатиков, в Сирии официально, в Ираке неофициально. Первоначально эта армия состояла из суннитов, враждебно настроенных к американскому вторжению в Ирак, затем ее ряды пополнили иностранные боевики.

Параллельно террористическая организация широко использовала свое излюбленное боевое оружие: сетевую пропаганду. До сих пор порывы сдерживались из-за неприглядных изображений талибов, уединенно живущих в афганских горах. А вот появление новых солдат джихада 2.0 попало в самую точку. YouTube заполонили сверхжестокие видео. «Исламское государство» поражает умы тысяч западноевропейцев, обескураженных быстротой действий и исполнением угроз. «Обещания увлекают только тех, кто к ним прислушивается»… К сожалению, это горькая правда в отношении молодых джихадистов. Будучи плохо осведомленными, большинство уезжает в район боевых действий с намерением выложить в Интернет свое фото, где они запечатлены в солдатской форме. Там они проникаются определенной уверенностью, что получат право покрасоваться в твиттере или фейсбуке, делая столь справедливыми и предостерегающими знаменитые слова Энди Уорхола[13], сказанные им в 1968 году: «В будущем каждый человек получит право на 15 минут славы». Я родилась в начала 1980-х годов. Это было не самое плодотворное десятилетие в музыкальном плане. В 1997 году я усовершенствовала свои музыкальные вкусы благодаря легендарному альбому хип-хоп-группы IАМ «Школа корыстолюбивого микрофона» (L’école du micro d’argent.). Я до сих пор помню наизусть каждое слово из этого музыкального НЛО, состоящего из 16 названий. Песня «Братишка», в которой говорится о нравах самых юных, неподвластна времени:

В то время уже стоял религиозный вопрос. Однако он не влек за собой каких-либо внешних репрезентационных или поведенческих знаков. Некоторые вчерашние «братишки» стали джихадистами. Легкие деньги, оружие, наркотики – все это больше не поражает их воображение. У них другая мечта: завоевать уважение и признание. Стать «героями». Играть в войну и воевать – это совсем другое, чем стать каидом квартала и давать выход своей энергии на игровой приставке PlayStation. Но внимание! Существует несколько категорий джихадистов. В последнее время отъезды в страны Леванта совпали со случаями одиночной радикализации. В частности, я имею в виду молодую девушку из Нормандии, которая полагала, что в одиночку нашла все ответы на свои жизненные вопросы в Интернете. Через несколько недель христианка, принявшая ислам, уехала, чтобы пополнить ряды исламистских бригад. Я рассматриваю свой тулузский аватар Мелани Нин как сверхчувствительную особу, которая стремится не господствовать, а подчиняться, чтобы найти смысл своего существования. Как и многие другие молодые люди, вне зависимости от эпохи и социальной среды, она страдает от боли, которую ей причиняет жизнь.

Позднее, ночью

Милан заснул. В его комнате, где царит приглушенная, нежная, как и он сам, атмосфера, я ворочаюсь в кровати. Мы не стали закрывать ставни, и свет уличных фонарей заливает комнату поэтическим светом. Этот привычный ночной пейзаж сопровождает мою бессонницу, не прогоняя вопросы, преследующие меня.

Я осторожно встаю. Милан спит как ангелочек. Мое подсознание влечет меня в гостиную, к демону, скрывающемуся за экраном Retina. Мой страждущий корреспондент прислал три новых послания. Столько я явно не ожидала. Я закуриваю сигарету. Первое послание он отправил в половине третьего дня по местному времени. Странный выбор для отчаянного боевика. В это время он должен находиться в районе боевых действий. Или где-нибудь еще. Мне очень трудно представить его сидящим в интернет-кафе в разгар дня и отправляющим послание незнакомой девчонке.

– Салам алейкум, сестра. Как поживаешь? Хочу тебе сказать, что я в твоем распоряжении, если ты хочешь поговорить. Я в уголке.

В уголке? В каком еще уголке? Но у меня нет времени на раздумье, поскольку следующее послание вызывает у меня не меньший интерес:

– В котором часу ты будешь на связи, чтобы мы смогли поговорить? В самом деле, у меня есть для тебя автограф… Машалла.

Так называемый «автограф» – это фотография, на которой он запечатлен вооруженным до зубов. Такой гламурный… Через плечо у него перекинута огромная штурмовая винтовка М-4. Голова повязана черным платком с белыми надписями «Исламского государства». Он держится прямо, выпятив грудь. Он улыбается. Наивная, я думала, что все это нереально. Он не знает меня. А если я шифруюсь под личностью Мелани? А если я шпик, следящий за ним? Или журналист, ищущий надежную информацию из солидных источников? Нет, Абу Билель нисколько не волнуется. Он думает, что рыбка попалась на крючок. Судя по уверенному тону его посланий, он нисколько не сомневается, что ей не удастся вырваться. Часто ли он так действует? Сейчас, вероятно, 4 часа утра. Я надеялась получить ответы. Но вопросов становилось все больше.

Часто говорят, что журналисты – это собаки, постоянно ищущие вкусную косточку. Безусловно, в тот момент я испытывала определенное возбуждение от возможности понять психологию убийцы. Этого убийцы. Я восхищаюсь теми, кем движет вера. Я завидую силе, которую она им придает. Вероятно, она образует бесценную опору, позволяющую идти вперед, невзирая на драмы, которые неизбежно сопровождают нашу жизнь. Но когда духовность служит алиби убийцам, извращающим ее, то я, Анна, позволяю себе стать другой. По крайней мере, в сетевом плане. Решено. Для Билеля я буду Мелани, потерянной, безропотной и наивной девушкой. С сугубо деонтологической точки зрения мой метод может показаться спорным. Но в эпоху обрядовых средств оповещения для этой террористической организации все средства хороши, чтобы заявить о себе и завербовать как можно больше сторонников.