Теперь Барбара была совершенно уверена, что не сможет стать женой Конраду Нееру. Более того, после той странной встречи в зендлингском трактире она даже побаивалась его. Почему Неер так встревожился, что даже прервал разговор с ней? Кто был этот незнакомец? Обо всем этом Барбара хотела поговорить с Магдаленой, о своей радости и печали. Но сестра сломя голову отправилась на мануфактуру. И вот Барбара лежала наедине со своими мыслями и не знала, кому излить душу…
Она положила руку на живот. Внутри что-то урчало, словно там жил маленький злобный кобольд.[9] Именно так она себя чувствовала – женщиной с кобольдом в животе! Научится ли она когда-нибудь любить это… это существо?
Барбара вздрогнула.
Господи, нельзя так думать! Нельзя! Господь все слышит!
На лестнице послышались шаги, потом в дверь осторожно постучали. Барбара не ответила, но дверь приоткрылась, и показалось встревоженное лицо Георга.
– Всё… всё в порядке? – спросил он.
В первый миг у Барбары возникло желание рассказать Георгу о Валентине. Все-таки они близнецы и в детстве ничего друг от друга не скрывали. Однако Георг ведь тоже был мужчиной. Разве он поймет ее чувства? Но Барбара решила хотя бы отчасти открыться брату.
– Ну заходи давай, пока к полу не прирос, – вздохнула она.
Георг сел на край кровати и взял Барбару за руку. На мгновение все стало как прежде, совсем как в детстве.
– Сейчас все пошло кувырком, – устало заговорил Георг. – Все эти убийства и жуткие слухи! А мы только и хотели, что подыскать тебе мужа в Мюнхене… – Он улыбнулся. – Ну, может, теперь ты его наконец нашла.
– Послушай, – неуверенно начала Барбара. – С этим Неером что-то не так. Не знаю что, но он чего-то недоговаривает.
Георг нахмурил лоб.
– В каком смысле?
Барбара взволнованно рассказала брату о встрече в зендлингском трактире. Георг молча ее выслушал, а потом укоризненно покачал головой.
– Ну хоть ты не начинай! – проворчал он. – Сначала Магдалена с отцом и Симоном что-то выдумали, теперь и ты туда же… Неер повстречал знакомого и захотел поговорить с ним с глазу на глаз. Что в этом такого особенного? У мужчин так заведено.
– И он в таком смятении, что забывает о своей будущей невесте? Ты бы видел его лицо. Он побледнел как покойник! – настойчиво говорила Барбара. – Говорю тебе, что-то здесь не так. Этим двоим явно есть что скрывать.
Георг посмотрел на нее с недоверием.
– Можно подумать, ты нашла себе другого и теперь ищешь причину, чтобы избавиться от Неера… Не в этом ли все дело? – Он крепко сжал ее руку. – Я твой брат, Барбара! Ты можешь рассказать мне все без утайки. Я ведь чувствую, тут есть что-то еще.
– А если и так, тебя это не касается! – огрызнулась Барбара, чувствуя, что краснеет. – У нас у всех есть свои секреты. Ты ведь тоже не говоришь отцу, что вынужден уехать из Бамберга.
Георг простонал.
– Потому что тогда он начнет приставать, чтобы я вернулся в Шонгау. Но я не хочу! Я рад, что смог наконец-то выбраться из этой глухомани.
– А я не хочу выходить за человека, которому не доверяю, – прошипела Барбара. – Неужели так сложно понять?
– Барбара! – взмолился Георг. – Не разрушай то, что твой отец выстроил с таким трудом, только потому, что какой-то парень понравился тебе больше! – Барбара попыталась перебить его, но он поспешно добавил: – Меня ты не проведешь. Я же вижу, что появился кто-то другой… Но такое замужество с любовью никак не связано. Речь идет о семье и о средствах к жизни. Неужели ты не понимаешь? Ты носишь под сердцем ребенка, и ему нужен отец, который позаботится о нем. Не какой-нибудь шут или мечтатель!
– Отец сказал, что не станет заставлять меня, если я не захочу, – упрямо проговорила Барбара. – Он дал обещание. Так поможешь ты мне теперь или нет?
Георг долго молчал. Потом встал с кровати.
– Ладно, у меня к тебе предложение, – сказал он, пожав плечами. – Завтра после собрания я понаблюдаю за Неером. Но если я не замечу за ним ничего подозрительного, ты прекратишь это дурачество. Согласна? У нас сейчас совсем другие заботы.
– Разве я могу отказать брату? – со слабой улыбкой ответила Барбара. – Поверь мне, у меня тоже есть заботы поважнее Неера.
Когда Георг вышел из комнаты, она, по крайней мере, могла смело утверждать, что не солгала.
* * *
Вопли были до того громкие, что, казалось, их было слышно в самом Мюнхене.
Девушки носились по спальне и визжали так, будто к ним пожаловал сам дьявол. Громче всех кричала Агнес. При этом она то и дело подмигивала Магдалене. Когда дочь палача изложила ей свой план, ткачиха долго колебалась, но злость и самолюбие в конце концов взяли верх. А уговорить остальных уже не составило особого труда. Только Шарлотта забилась в угол и широко раскрытыми глазами наблюдала за переполохом. Она по-прежнему выглядела отрешенной.
В углу потрескивало небольшое пламя, пожирая одеяла и солому. Устроить пожар с помощью свечки Агнес оказалось довольно просто. Теперь оставалось лишь держать его под контролем. Все-таки им не хотелось, чтобы кто-нибудь пострадал. Речь шла лишь о том, чтобы устроить переполох.
И это им явно удалось.
В скором времени по лестнице загрохотали шаги и дверь распахнулась. В комнату влетела матушка Йозеффа в сопровождении двух венецианцев. За ними следовал ван Уффеле, на ходу завязывая штаны. Должно быть, он уже улегся спать. Вид у него был не очень трезвый.
– Чтоб вас, дуры проклятые, что вы на этот раз натворили? – закричала Йозеффа. Она закашлялась и замахала руками, разгоняя дым. – Я же запретила вам жечь свечи посреди ночи!
Она подбежала к окну и распахнула ставни. В комнату ворвался свежий воздух. Венецианцы между тем пытались затоптать огонь. Только ван Уффеле стоял у порога и, по-видимому, не знал, что делать. Никто даже не заметил, как Магдалена спряталась за дверью.
«Ну же, заходи! – думала она, глядя на ван Уффеле сквозь щель. – Господи Боже, да что ж ты там встал?»
– Может, поможешь мне открыть окна, дурья башка?! – завопила Йозеффа и нетерпеливо махнула ван Уффеле. – Или мы все задохнемся тут, как крысы!
Господь, похоже, внял мольбам Магдалены. Хозяин вбежал в комнату и бросился к окну. Магдалена взглянула на венецианцев. Те по-прежнему стояли к ней спиной и тушили огонь. Она перекрестилась, затем выскользнула из-за двери и пробралась к лестнице.
Никто не закричал ей вслед, не позвал ее. Магдалена сбегала по ступеням и еще слышала, как вопит Йозеффа, осыпая бранью ткачих. Вскоре все затихло. Похоже, ей удалось ускользнуть незамеченной.
Между тем дочь палача была уже в подвале. Она прислушалась, но плача в этот раз не услышала. Неужели они опоздали и Ева уже мертва?
С замиранием сердца Магдалена повернула направо. Там, как и в прошлый раз, не горело ни единого факела. Снова в нос ударил запах мочи и плесени.
Осторожно, почти вслепую, Магдалена продвигалась вперед. То и дело ей попадались низкие двери. Она наугад открыла одну из них и вгляделась во мрак. Очевидно, это была какая-нибудь кладовая. Магдалена различила очертания ящиков и, вероятно, части ткацкого станка. Тихо, насколько это возможно, она прикрыла дверь и поспешила дальше.
– Ева? – шепнула она. – Ева? Ты здесь?
Тишина.
– Ева! – вновь попыталась Магдалена. – Если ты слышишь меня, я одна из ткачих. Я хочу вызволить тебя!
Плач, далеко впереди! В точности как в прошлый раз… Ради всего святого, что это было? Казалось, кто-то мучился там от страшной боли. Магдалена со злостью стиснула кулаки и побежала дальше.
Что же они сделали с тобой, Ева?
Впереди был поворот, и сразу за ним коридор раздваивался. Магдалена задумалась. В какую сторону теперь идти? Тут снова послышался плач. Казалось, он доносится слева. Женщина двинулась на звук. Вонь между тем становилась сильнее. В конце концов дочь палача уперлась в глухую стену. Тьма была теперь почти осязаемой.