Планкету стало не по себе. Не белки глаз! Один. Добровольный помощник был крив – как и левиафан, которого ему предстояло вытаскивать из бассейна. Хорошенькое совпадение...

– Знакомьтесь, – певец взмахнул рукой. – Норман Планкет, гениальный механик. И господин ээ... пожелавший остаться неизвестным.

– Добрый вечер, – сказал Планкет. Голос дрогнул.

Громила что-то пробурчал в ответ – вполне доброжелательно. Но Планкету так и не удалось разобрать ни единого слова, точно рот нового знакомого был набит кашей.

– Тут у нас небольшая проблема, – сказал Фласк. – Видите, друг мой?

Добровольный помощник огляделся, задирая голову. Руки у его были здоровенные, а из-за того, что громила сутулился, казалось, что огромные ладони свисают до самых колен. Было в нем что-то от дикого животного. Может игра воображения, но Планкет отчетливо услышал сильный звериный запах.

Громила огляделся, а затем молча указал куда-то вверх. Планкет прищурился, но света было маловато.

– Что там?... О!

Сумрак чуть отступил под напором ползущего светового пятна, и Планкет разглядел массивные детали некоего механизма. На ржавых балках высоко над бассейном виднелись шкивы, блоки, свисал трос – готовая лебедка, которую из-за темноты он не заметил. Но мог бы догадаться! Как-то ведь кита поместили в этот бассейн…

– Да, – сказал он чуть севшим голосом. – То, что нужно.

Добровольный помощник ухнул и деловито направился в темноту.

– Ээ… что он делает? – спросил Фласк. – Эй, дружище!

Из темноты донесся грохот. Планкет напрягал зрение, но так и не смог ничего разглядеть. А через томительную минуту сверху раздался ржавый скрип.

Механик задрал голову и увидел на балке черное пятно, немного темнее остального пространства. Только пятно это двигалось. Добровольный помощник? Быстро же он туда забрался… Рядом с механиком упал на землю конец троса.

– Хорошо, – Планкет уже ничему не удивлялся. Он взял трос и дернул что было силы. Тот выдвинулся на полметра и застрял. Вдвоем с Фласком они попытались вытянуть трос дальше, но без толку. Сверху донеслось вопросительное бормотание.

– Шкив заело! – крикнул Планкет в ответ. – Заржавело здесь все. Погоди, сейчас что-нибудь придумаем...

Механизм не помешало бы хорошенько смазать. Планкет с тоской подумал о масленке, которая осталась в Музее. Дорого бы он сейчас за нее дал… На худой конец, сгодилась бы кружка обычного китового жира.

Планкет задумчиво посмотрел на дно бассейна. По черной жиже вокруг черепа расплылись радужные пятна – верный признак содержания жиров и масел. Думать над составом жижи совсем не хотелось, но, может, она подойдет на роль смазки? Он замахал рукой громиле, призывая спуститься.

– Нужна какая-нибудь емкость, – сказал Планкет. – Надо поднять немного этой жижи наверх и смазать шестеренки… Сгодится обычная консервная банка.

– Я умею делать стаканы из бумаги, – сказал Фласк.

Планкет смерил его взглядом.

– Пожалуй, я не удивлен.

Певец насупился.

– Между прочим, друг мой, – сказал он. – Это древнее сиамское искусство складывания из бумаги. Этой традиции больше тысячи лет, она зародилась еще…

– Все равно у нас нет бумаги, – перебил его Планкет. – Нашел бы лучше консервную банку.

Недовольно бормоча по нос, Фласк побрел к дальней стене ангара. Консервную банку! Где, спрашивается? А вот бумагу он здесь видел – какие-то смятые листы валялись то тут, то там. Ничего, он покажет зазнайке-механику, что значит древнее сиамское искусство…

Долго искать не пришлось. Фласк расправил листок в ладонях. Желтоватая зернистая бумага была исписана фиолетовыми чернилами – чуть подплывшими, но прочитать можно. Певец напряг зрение.

Строка начиналась с оборванного слова:

...ановлено, что колебания … воспринимаются китами всем телом. Особую роль в этом играют костные структуры. В ходе Эксперимента наблюдались электрические … в костях, что позволяет предположить наличие в костной или жировой ткани некоего проводящего элеме… тельцами Брайда.

…Использование этого феномена… …киты могут оказаться более подходящим материалом для работ по созданию… чем приматы, как на том настаивает Гиллиус.

Фласк дочитал строчку и пожал плечами. Это звучало слишком уж научно… Отдать обрывок – механику пусть разбирается? Но тогда придется искать другой листок, а время поджимает. Ладно, потом он перескажет все своими словами.

Певец сложил бумагу несколько раз – получилась вполне сносная чашка. С гордым видом он протянул ее Планкету, но тот лишь пожал плечами. Механик даже не стал всматриваться в слова и буквы на бумажной кружке – просто зачерпнул черной жижи и вручил громиле.

– Вылей это на блок, – сказал он. Добровольный помощник ухнул и вновь растворился в темноте.

Какого бы состава не была черная жижа, смазкой она оказалась превосходной. Планкет пару раз дернул трос со всей силы, и тот, наконец, поддался. Наверху оглушительно загремели блоки.

Планкет подтащил конец троса к черепу и пропустил через челюстную кость. Обдирая пальцы, механик завязал узел – половина дела сделана…

– Готово!

Добровольный помощник спустился, сжимая второй конец троса. Фласк почтительно посторонился. Кисти у громилы были крупные, волосатые сверх меры, с темными мозолями на костяшках. Даже сквозь одежду ощущалась мощная волна тепла – словно в грудной клетке у него был скрыт паровой котел, и уголь закидывали лопатой.

– Раз, два... взяли! – скомандовал Фласк.

Планкет поднатужился – череп, даже очищенный от плоти и без металлической штуковины, весил все равно немало. Помощник навалился на трос – и череп ощутимо сдвинулся. Пошел, пошел! Планкет уперся плечом, рассчитывая своим весом добавить этой штуке ускорения – но ноги тут же подкосились, и он рухнул коленями в вязкую жижу.

– Черт!

– Вы поаккуратнее, друг мой, – посочувствовал Фласк сверху. – Не нужно напрягаться, вы еще молоды. Вот сорвете спину или там почки. Вы когда-нибудь срывали почки?

Последний вопрос был адресован добровольному помощнику. Тот ответил хриплым "ургх", которое при желании могло означать что угодно.

– Вот видите, друг мой, даже наш приятель срывал почки. Неприятное, должно быть, ощущение...

– Помог бы лучше, – выдохнул Планкет. – Почки не срывают.

Наконец, череп был поднят наверх и снят с тросов. Взмокший механик, проклиная все на свете, ухватился за челюстную кость – даже для троих череп был слишком тяжел. Спина хрустела от перенапряжения. Лицо Фласка багровым пятном маячило справа, слева темнел капюшон громилы-помощника.

– К во... к воротам, – пропыхтел Фласк.

С треском, натугой и ругательствами они двигались вперед. Протащили череп через весь ангар и выволокли во двор. В лицо ударил холодный ветер, Планкет жадно глотнул воздуха. Все тело жутко болело, механик чувствовал – еще чуть-чуть, и он развалится на части.

Во дворе стояло нечто, весьма отдаленно напоминающее грузовое авто. Обещанный Лампиером транспорт.

– Это то, о чем я думаю? – прохрипел Планкет.

– Ага, – сказал певец. – Карнавальная тележка.

За рычагами сидел старый моряк. Фокси извлек из-за пазухи одну из сигар, ранее принадлежавших певцу, и принялся крошить ее складным ножом, набивая трубку. Физиономия Фласка тоскливо вытянулась. Чиркнула фосфорная спичка. Лицо моряка осветилось красным, и тут же скрылось за клубами дыма.

– Поехали? – сказал моряк. – Всем по местам! А это еще кто?

В ответ глухо проворчали. Фокси с добровольным помощником посмотрели друг на друга. Потом один хмыкнул, другой переступил с ноги на ногу – и разошлись.

Фокси сжалился над компаньонами и подогнал тележку ближе. Но все равно, прошло немало времени, прежде чем они подняли череп и закрепили. Все это время Планкет ругал себя, что с самого начала не догадался зацепить трос на повозке – так бы они давно вытащили череп из бассейна и, небось, были бы уже на полпути к Музею. Проклятье… А как они собираются затаскивать череп в зоологический зал? По лестнице на тележке не проедешь… Планкет решил не забивать пока голову – на месте будет видно.