Глубокий и рыхлый снег затруднял движение. Минуя глыбы камней и обходя стволы лиственниц, Капланов осторожно спускался с хребта. Лыжи часто проваливались в зарослях багульника. Найдя в распадке знакомый ключ, журчащий где-то под ледяным покровом, он вышел по нему к заболоченной долине Нанцы. Здесь, на льду реки, снега было меньше, идти стало легче.

Он на ходу рассматривал следы зверей. Отпечатки копыт лося, изюбра, кабана, кабарги перекрещивались на снегу. Вот совсем свежие следы сохатого, сбежавшего с крутой террасы по левому берегу реки. Сюда впадает небольшой ключ, у которого Капланов этой зимой, по пути к морю, пил чай.

Можно тут позавтракать и сегодня.

Он снял лыжи, котомку и, взяв топор, направился за дровами.

Его внимание снова привлек след лося. Почему у животного такой размашистый шаг? Лось перебегал реку. Очевидно, его преследовал какой-то зверь. Что это? Отпечатки копыт перекрыты совсем необычными следами…

Капланов вздрогнул. Третий год он работает в Сихотэ-Алинском заповеднике, но таких следов еще не видел.

На снег ступала огромная кошачья лапа. Нет, это совсем не рысь. У той след иной, и он значительно меньше, а здесь округлое углубление, шириной сантиметров четырнадцать и длиной не меньше пятнадцати. В нем ясно различимы четыре пальца и широкая, сердцевидная, несколько вогнутая сзади, пятка. Зверь спокойно вышел из тайги вслед за лосем. У него был широкий шаг — сантиметров семьдесят. Однако дальше реки хищник не пошел.

Несомненно, это он…

След, который Капланов уже давно хотел отыскать в дальневосточной тайге, вызвал у него сейчас особые чувства. Радостное возбуждение и восхищение смешалось с тревожным любопытством и невольно нахлынувшей робостью.

Да, это он! Отдаленный потомок махайродуса, страшного ископаемого саблезубого тигра, легко умерщвлявшего своими клыками мастодонтов. Властелин таежных лесов, легендарный «бог тайги» в старинных верованиях удэгейцев, нанайцев и других народностей, издавна населявших этот край. Могучий зверь, внушающий страх всему живому в тайге…

Изучая следы, Капланов установил, что тигр, сойдя на лед за лосем, прошел вдоль берега, почесался боком о выступ скалы, затем пролез под стволом дерева, упавшего вершиною в реку, и повернул обратно в тайгу.

След свежий, тигр здесь был самое большее часов десять назад…

Капланов раздумал разводить костер. Он опять двинулся на лыжах по льду реки. Хотелось есть. Он достал из кармана лепешку.

Небо было ясное. Встречный ветерок резал лицо. Похоже было, что к вечеру мороз усилится.

Долина становилась все шире.

Неожиданно он увидел пробитые тигром тропы, которые пересекали лед реки. И эти следы были свежими. Наверно, зверь держался где-то очень близко.

Капланов пожалел, что не взял с собой ружья. Хотя, казалось, для особого беспокойства пока еще нет оснований, однако ноги сами стремились уйти подальше от тигровой тропы.

Вечер застал его в двадцати пяти километрах к западу от Сихотэ-Алинского хребта. Здесь река Нанца после слияния с Бейцой носила название Колумбэ. Ночевать он решил на опушке пихтача, который вплотную подошел к берегу реки. За спиной оказался густой бурелом.

Он разжег большой костер и долго сидел около него; сон не приходил. Время от времени прислушивался к неясным звукам, идущим из глубины тайги. И хотя Капланов знал, что это потрескивают от мороза деревья, он невольно оглядывался, и его охватывало беспокойство. Однажды ему почудилось, что в темноте, среди бурелома, сверкнули глаза зверя. Он поспешно подбросил в огонь большую охапку дров и придвинулся ближе к костру.

Капланов по рассказам местных охотников знал, что в этих местах тигра не видели уже лет двадцать пять. Поэтому, проводя научные исследования в верховьях Колумбэ, он не рассчитывал с ним здесь встретиться, хотя втайне мечтал об этом. Ему давно хотелось совершить поход вместе с тигроловами в северо-западные верховья Имана — в те места, где очень редко, но еще можно было обнаружить тигра. И вдруг тигр появился в верховьях Колумбэ, на западных склонах Сихотэ-Алиня.

Не потому ли это произошло, что несколько лет назад огромная территория по среднему Сихотэ-Алиню была объявлена заповедной, и крупных зверей, на которых охотились тигры, стало заметно больше?

Полтора месяца назад Капланов покинул эти места. Здесь в глубине заповедника, в верховьях Колумбэ, он вел научные наблюдения за лосями на зимних стойбищах. Продукты были на исходе, и он, оставив палатку, теплую одежду, бинокль, фотоаппарат и даже полевые дневники, направился на лыжах через верховья Арму к морю, взяв с собой лишь ружье да несколько лепешек.

Теперь он возвращался; от бухты Терней (там находилось управление заповедника) до места зимних полевых работ было не менее восьми суток непрерывного хода с ночевками на снегу.

На запад Капланов шел уже пятый день.

Для завершения зимних наблюдений за лосями на Колумбэ достаточно было двух недель, столько же примерно требовалось на путь в оба конца. Чтобы не обременять себя, он не захватил даже ружья.

Капланов не любил без особой необходимости применять в тайге оружие: куда интереснее ловить зверя или птицу в объектив фотоаппарата.

А мясо он, как и многие охотники, не брезговал взять после хищника, не успевшего доесть свою добычу. Отыскать его в тайге несложно: к нему приводили истошные крики воронья, которое быстро слеталось к месту пиршества. Нужно было иметь лишь известные навыки следопыта, чтобы с уверенностью решить — пригодно ли это мясо.

На рассвете, проснувшись, Капланов прежде всего, по старой привычке, измерил температуру воздуха. На походном пращевом термометре было почти сорок градусов ниже нуля.

Наскоро умывшись снегом, натянул на плечи ремни охотничьей котомки и стал на лыжи. Спускаясь на лед реки, он прикидывал, сколько ему еще осталось пройти, и вдруг увидел следы тигра. Они были примерно трехдневной давности, значит и здесь проходил этот зверь.

Часа через два Капланов неожиданно обнаружил, что с ним нет топора. Очевидно, оставил его на месте ночевки. Но как в тайге без топора?

Надо возвращаться.

Он всегда был в тайге подтянутым и внимательным, а сейчас допустил досадную оплошность, которая стоила, пожалуй, не менее четырех часов потерянного времени.

Пройдя несколько километров по льду реки, Капланов внезапно остановился. На лыжне, проделанной им с утра, виднелись огромные кошачьи следы. Свежие. Он быстро нагнулся, пощупал их: да, они были совсем мягкие, не успели даже подмерзнуть. Следы выходили из лесной чащи, тянулись по льду реки, поверх его лыжни метров на сто, и снова сворачивали в тайгу.

Зверь, несомненно, находился где-то очень близко. Может быть, оставаясь невидимым, он сейчас из этой темной чащи рассматривал человека.

Капланов быстро огляделся. Тайга настороженно молчала.

Ощущая, как холодок тревоги охватывает сердце, он решил продолжать путь к тому месту, где ночевал у костра. Без топора уходить отсюда было нельзя. А как хотелось быстрее покинуть опасные места!

Почему он не взял с собой ружья? Ведь человек без него здесь беспомощен. Правда, это никогда раньше не приходило ему в голову. В тайге зимой никто не мог угрожать опытному следопыту. Медведи спали в своих берлогах, а «шатуны» бродили довольно редко. Главный защитник человека в тайге — огонь. Но, чтобы поддерживать огонь, нужен топор. А сейчас нет ни ружья, ни топора. И если тигр вздумает напасть…