– Огнекамень? Вы им топите печи?

– Домашние печи им топить нельзя, он слишком жарко горит. Из огнекамня делают топливо для машин, масло для ламп.

– Масло? Топливо? Из камня? Как из камня можно делать масло?

– Не знаю, важный Верум, я никогда не делал масло из камня. Но если вас это интересует, непременно узнаю.

– Не стоит. Просто я предположил, что вы как-то используете огнекамень при растопке камина.

– Нет, этот огнекамень – память об открытии гимгилимской огнекаменной шахты Правда, сейчас она истощилась и закрыта.

– А что за банка славы Троща Орта? – кивнул Верум на сосуд.

– Сладкочерви, сладчайшие! – с гордостью произнёс мэр. – Но их нельзя есть, это память. Каждого сладкочервя я получил, одержав победу в поедании чернофруктов на состязаниях Фермерской ярмарки.

– Вижу, аппетит у вас отменный, – заметил Верум, прикинув на глаз количество сапфировых сладкочервей.

– Конечно, – довольно согласился Трощ. – Я побеждал почти всегда, с первого своего участия в конкурсе поедания, а последние семь лет, как стал горовождём, выигрываю постоянно.

"Вот оно, брюхо профессионального пожирателя", – подумал Верум. Словно в подтверждение его мыслей Трощ сказал:

– Важный землянин, пора бы и за стол!

Они прошли в столовую и сели за стол, накрытый белой скатертью. Трощ неожиданно взревел и тут же умолк. Верум вздрогнул и с опаской посмотрел на него. В дверях возник старый муслин с коричневым пятном на лысине и бульдожьими щеками, проросшими чешуёй. Он медленно, с явным усилием толкал перед собой сервировочную тележку.

– Шлавных ношей, фажные жемляне, – прошамкал старикан.

– Лешач, ты не видишь, что важный землянин один? – спросил его горовождь.

Старый муслин раскрыл рот, сощурил один глаз и сфокусировался на Веруме.

– А-а, шешерь фижу, – ответил он. – А ше же ещё ошин?

– Не пришел, – сказал Трощ. – И подавай-ка на стол.

Лешач, кряхтя и сопя, подкатил тележку к столу и вцепился в ручки огромной супницы, едва приподнимая её. Казалось, тяжёлая супница перевешивала старика.

– Давайте помогу! – не выдержал Верум.

Старик замер, едва удерживая полную супницу в трясущихся руках, и печально посмотрел на Верума блеклыми от количества увиденного за длинную жизнь глазами.

– Он справится, это его работа, – вмешался Трощ. – Лешач, шевелись. Если что-то уронишь, тебе придется мыть пол. А если запачкаешь важного землянина…

– Шейшаш, – перебил Лешач, ставя супницу на самый краешек стола. При этом он чуть не промахнулся и не опрокинул посудину с горячим Веруму на ноги.

Вслед за супницей он переставил с тележки на стол салаты, фиолетовое дымящееся жареное мясо и фиолетовую дымящуюся жареную рыбу и кувшины с напитками. Руки Лешача дрожали так, что грибное вино в доме горовождя подавалось обязательно с пеной, а сливки идеально взбитыми. Его подбородок и нос постоянно опускались и поднимались, словно любопытный старикан внимательно разглядывал каждое блюдо.

– Вы уверены, что обед рассчитан на троих? Здесь на семерых с лихвой хватит.

Горовождь одарил Верума добродушным оскалом.

– Придется нам постараться, – сказал он.

– Неужели Лешач работает у вас поваром? – с недоверием спросил Верум, когда старик ушёл.

– Поваром? Вы так замечательно шутите! Поваром работает моя жена, а Лешач помогает ей.

– Для чего ей столь дряхлый помощник?

– Что поделаешь, – развел ручищами горовождь. – Лешач раньше воевал, как все муслины, но воевал плохо, и его отправили в канцелярию гимгилимской лечивалы исписывать бумаги, но бумаги он тоже исписывал плохо. Потому у него нет пенсии и нет дома. Старый дом развалился, а новый он не заслужил. Вот и пожалел я старика, приютил. Троюродный дядюшка все-таки, родной хвост.

– Ясно, помогаете родственнику.

– Конечно, – ответил Трощ. – Ближним надо помогать, пристраивать их, а родственников у меня много.

Горовождь налил гостю и себе по полной кружке чего-то густого и коричневого.

– Домашнее ешьчи, – гордо пояснил горовождь. – Моя Мсефефа готовит лучшее ешьчи в Гимгилимах, ни в одной питейной такого нет.

– Пахнет грибами, – принюхался Верум.

– Да, вино грибное, – кивнул горовождь. – Давайте выпьем за то, что вы оказали нам честь своим визитом.

Горовождь произнес длинную речь с пожеланиями и благодарностями и осушил бокал одним глотком. Верум попробовал напиток. Резковатый, несколько необычный, но вполне приемлемый вкус. "Крепкая штука", – подумал Верум.

– Вы ешьте, ешьте и запивайте ешьчи, – сказал Трощ.

Сам он запустил в супницу черпак и плюхнул в свою тарелку солидную порцию супа, состоящего, как могло показаться, из макарон-переростков, морской капусты и небольшого количества жидкости.

– Червивый суп, рекомендую, – посоветовал горовождь.

– Благодарю, я лучше попробую мясо и какой-нибудь салат, – отказался от червивого супа Верум. – У меня с червями связаны плохие ассоциации.

Складывалось впечатление, что брюхо горовождя является его карманной черной дырой. Он непрерывно подкладывал себе что-нибудь в тарелку и непрерывно опустошал её. Ешьчи он пил с таким же энтузиазмом.

"И зачем ему тарелка? – подумал Верум – Ел бы прямо из кастрюль поварёшкой".

– Вам не нравится? – обеспокоился мэр.

На его зелёном мясистом лице выступили капельки пота, а губы блестели. Трощ, внимательно следя за взглядом почётного гостя, вытерся полотенцем.

– Почему же? Всё довольно вкусно, – ответил Верум, не сильно кривя душой. Водоросли ему не понравились, а они присутствовали в большинстве салатов, однако фиолетовые мясо и рыба пришлись по душе.

– Рад, что вы довольны, – ощерился мэр. – Я обязательно устрою еще один обед и приглашу вас и вашего друга важного Улита.

– Если у Улита найдётся время, – сказал Верум.

Наблюдая некоторую склонность к эгоцентризму у сына Ылита, Верум посчитал идею с обедом неудачной.

– Конечно, я понимаю, что Улит очень важный землянин, писатель.

– Улит никакой не писатель, писатель его отец, – поправил Верум.

– Но кто же тогда Улит? – спросил горовождь, и этот вопрос поставил Верума в тупик. Правда, ненадолго.

«Элитный ценитель глиняных задниц», – подумал он.

– К сожалению, я не могу объяснить это на вашем языке, – ответил Верум. – Мы не писатели, не чиновники, как я уже говорил. Считайте нас гостями, т у р и с т а м и.

– Туристами? – насторожился горовождь. – Я слышал о туристах во время встречи с вашими дипломатами в Язде. Значит, важный вы и важный Улит туристы?

– Да, мы туристы, – согласился Верум.

– Как я рад! – и от радости горовождь даже хлопнул огромными ладонями, которыми было впору замешивать бетон. – Как я рад, что первые туристы с важной планеты Земля посетили именно мой город! А когда вы приступите к покупке сувениров?

– Честно говоря, я не собирался ничего покупать, – удивился Верум.

– А важный землянин Улит?

– Не думаю, что его интересуют сувениры. Вывозить что-либо с Яппы запрещено.

– Но как же так?! – воскликнул Трощ. – Я сам слышал, как наши министры обсуждали с вашими дипломатами туристов. Они говорили, что туристы любят покупать сувениры, причем за большие деньги, втридорога. Дипломат с Земли говорил, что на Материк скоро хлынет волна туристов, которые обогатят нас, втридорога скупая наши сувениры.

– Боюсь, мы к этой волне не относимся. Улита интересует ваша история, я с удовольствием осмотрю Гимгилимы, но в покупке сувениров не вижу смысла. Ничего местного таможня не пропустит.

– Наверное, я не так понял уважаемого земного дипломата, – разочарованно произнёс Трощ. – Может быть, вы расскажете о туристах подробнее? Ведь уважаемый дипломат говорил, что они могут обогатить нас.

– Туристический бизнес, может, и прибыльное дело, но я, честно говоря, в этом не разбираюсь.

– Но я хочу заранее подготовиться к волне туристов! Ведь вы такой важный землянин, вы наверняка знаете о туризме то, чего не знаю я.