– Я бы хотел взглянуть на исписанную бумагу, где… которая… хм… – осекся Улит.

– Я поняла, вас интересует история муслинов в изложении Слунца.

Бумажница направилась к дальнему стеллажу, придвинула к нему лесенку и поднялась по ней до двенадцатой полки.

Улит знал, что было всего три тома муслинской истории, а четвертый писался. Каждый том был напечатан в нескольких экземплярах. Выпустить книгу общим тиражом историк собирался лишь по завершению работы над четвёртым томом, а экземпляры, что хранились в доме исписанной бумаги Шафтит, были данью уважения историка к родным для него Гимгилимам.

Шафтит вернулась с книгой пугающих размеров.

– Вот, – сказала она, – это первая часть.

Толстенная книга с гулким, похоронным стуком легла на стол.

Улит, вяло листающий книгу, выглядел не вполне довольным, и бумажница обеспокоенно спросила:

– Это не то, что вы искали?

– Нет, – ответил Улит. – Вернее, да. Именно то. Какая у вас длинная и… толстая история.

Бумажница, прикрыв рот рукой, хихикнула.

– Это правда. Слунц любит детальные описания и подробности.

– Не нужны мне его детальные подробности, – отмахнулся Улит. – Мне нужно только важное. История развития вашего народа, видные государственные фигуры, кто кого победил, кто что открыл, кто кого закрыл, кто на ком женился и кого убил, даты, факты. Все это отец собирается использовать в своей… в своей бумаге.

– Ваш отец хочет исписать бумагу нашей историей? – удивилась Шафтит.

– Зачем ему исписывать бумагу вашей историей, если она уже исписана этим вашим Слунцем?

– Но вы же говорите, он хочет исписать…

– Я прекрасно знаю, что говорю, – перебил ее Улит. – Мой отец Ылит Тутли – один из самых известных… исписывателей бумаги на Земле.

– Чем же он тогда её исписывает?

– Он… – Улит устало вздохнул. – В вашем примитивном языке нет таких слов, чтобы описать то, чем занимается мой отец.

– Но вы сами сказали, что он исписывает…

– Ты будешь все время повторять мне то, что я говорю?! – взвился Улит. – Да, он, как вы это здесь называете, исписывает бумагу, но его бумага не имеет отношения к истории и прочей ерунде.

– Простите, я просто хотела понять, – смущенно произнесла Шафтит.

Раздался энергичный стук, затем голос Михудора:

– Открыто? – он вошел в бумажный зал и приподнял шляпу.

– Славных ночей, хранительница. Привет, Улит. Уф, насилу отыскал. Повезло, встречный мальчишка знал, где дом исписанной бумаги.

– Славных ночей, – ответила Шафтит, удивленная вторым за сегодня землянином. – Вас тоже интересует история Слунца?

– Нет. Мне бы с Улитом кое-что обговорить.

– У меня нет времени на сторонние беседы, – с достоинством, как учила мать, произнёс Улит.

Михудора это не смутило. Он уселся на стул против Улита, снял стетсон и положил шляпу рядом с первым томом истории Слунца. Закинул ногу на ногу, сплел на колене пальцы рук и заговорщицки посмотрел на сына известного писателя.

– Кто сказал, что беседа сторонняя? Ты, конечно, человек занятой, но если выделишь пять минут, я постараюсь тебя заинтересовать.

– Хорошо, – важно кивнул головой Улит, – только быстро.

– Сразу к делу, это мне нравится! – воскликнул Михудор. – Строителем-то, как ты понимаешь, состояние не сколотишь. Пораскинул я мозгами и решил открыть…

– Библиотеку? – спросил сын известного писателя.

– Да нет, на библиотеке состояние тоже не сколотишь, да и одной здесь хватает, – засмеялся Михудор. – Я хочу открыть бар.

– Меня не интересуют бары.

– Ты выслушай сперва. Баров здесь, конечно, пруд пруди, шибко не раскрутишься. Вот я и решил, нужно что-то особенное. О медьебнах ты, наверное, ничего не знаешь.

– Нет.

– Не удивительно, – продолжил Михудор, – нашему правительству они не интересны, а муслины относятся к ним с брезгливой опаской. Эти медьебны дикари дикарями, живут деревушками в лесной глуши.

– И кому нужны эти медведки? Ты бесцельно тратишь мое время.

– Медьебны, – поправил Михудор. – Они мне нужны, Улит. Эти дикари варят лучший самогон, который я только пробовал. Черт возьми, точно тебе говорю, лучше и моя бабуля не могла сварить. Если я добуду рецепт и стану варить по нему самогон, все местные пьяницы сползутся в мой бар.

– А что, другие не продают такой самогон?

– Нет, никто, кроме самих медьебнов, не знает рецепт. Муслины в большинстве своём при одном упоминании о медьебнах корчат брезгливые рожи. То ли заразы боятся, то ли еще что. Такие уж отношения между ними сложились. А угостил меня самогоном их мой приятель, Гумбалдун. Во время войны с гюнтами муслинские солдаты частенько наведывались к медьебнам за самогоном и плевать хотели на всякие предрассудки. Какие уж тут предрассудки, когда в горле пересохло, а каждый день как последний.

– Тот самый Гумбалдун, что орал истошным голосом посреди ночи?

– Он самый.

– И тот, что кубарем вылетел сегодня из борделя в спущенных штанах, а за ним гнались проститутки и грозились его убить?

– Ха-ха-ха! – разразился смехом Михудор. – Он, будь я проклят, он!

– Ты заводишь порочащие Землю знакомства, – с укоризной сказал Улит.

– Да будет тебе. Гумбалдун нормальный мужик, только выпить любит.

Улит фыркнул.

– Спонсор мне нужен, – прямо сказал Михудор. – Я собираю экспедицию. Нужно снаряжение, провизия, да и проводник с помощником не помешают. В лесах всякое может произойти. Сам понимаешь, безопасность и комфорт денег стоят.

– А я причём? Я произвожу впечатление человека, которого интересуют бары, выпивка и дикари?

– Я не слепой. Ты сын знаменитости – деньгами точно не обижен.

– Мой отец, как ты верно заметил, чрезвычайно знаменит и богат, однако я полностью независим от него в финансовом плане, – задрал подбородок сын известного писателя. – Как владелец ЭКЛИ, я располагаю солидными финансами.

– Даже не сомневаюсь! Я предлагаю взаимный интерес. Ты же коллекционируешь редкие книги, правильно?

– Верно. Моя коллекция признана ценителями одной из самых лучших.

– Ты же хочешь её пополнить?

– Ну, я люблю, когда моя коллекция пополняется новыми книгами.

Улит, откинулся на спинку стула, фривольно свесив с подлокотника правую руку, а левой начал жестикулировать, с аристократической ленцой, как всегда делал, если разговор заходил о его коллекции оригинальных книг с других планет.

– Некоторые мои знакомые часто путешествуют по планетам и иногда привозят любопытные экземпляры. Несколько месяцев назад Росии Рефоль, мой учитель по фехтованию, привез одну интересную книгу с одной оригинальной планеты, как же её…

– И о чём книга?

– Да о чём она, собственно, неважно. Мне больше интересен её вид. Она состоит из каменных листов, а буквы написаны красными чернилами, светящимися в темноте. Книжка называется «Льйааойёёомма ыыээхахуха хйорвней», что переводится как «Расширяющий врата». В ней пять страниц и двести килограммов веса. А книга с планеты, вспомнил, Черносемянной.

– Что ты говоришь! – поцокал языком Михудор. – Бывают чудеса на свете!

– Это ещё что! – довольно хихикнул Улит и горделиво продолжил: – В прошлом году мне досталась книга, которую я считаю лучшим приобретением. Мне привёз её один из соавторов отца, который отправился в путешествие по стране Лузна, что на планете Весёлых котов. Так вот, книга называется «Винь-вонь-фонья», что переводится как «Суть жизни». Текст на ней написан кровавой спиралью. В книге 15145 страниц. Я запросил перевод всего текста, начал читать, но ничего не понял, только спать захотел. У лузнанцев сложная философия. Но картинки я посмотрел все: цветочные луга, истерзанные дети. Обложка книги сделана из особого зелёного кристалла, который встречается только на планете Весёлых котов. Представляешь? Из цельного зелёного камня! Буквы на обложке высечены с помощью тончайшей иглы и обозначены оранжевыми чернилами, которые темнеют или светлеют в зависимости от освещения. Нет, я не в силах описать её красоту!