– Был ли у Вас подготовлен боевой расчет на случай срочного бегства из Луанды?
– Сначала про фильм немного. У них была такая подготовка спецназа, что – в кадре это есть – когда солдат бежал, на параде, по нему стреляли из пулемета боевыми патронами. Конечно, ложилось все рядом с ногами, но вдруг у пулеметчика дрогнет рука, вдруг солдат дернется не в ту сторону? Но когда там были португальцы, подготовка спецназа проходила у них именно боевыми патронами, не холостыми, а реальными! У меня на пленке видно все это.
А что касается расчета нашего – да, такое было. Андрей Токарев должен был, отстреливаясь из пулемета, запрыгивать в самолет, который уже двигался по взлетно-посадочной полосе, Ан-12 или Ил-76. Но это, если честно, была такая глупость! Мы же не имели специальной подготовки. Хорошо еще, я имел армейскую подготовку, потому что я служил в армии, я умел обращаться с автоматом. А тот же Андрей Токарев – он ведь с гражданки поступал, и никакого понятия не имел о военной подготовке! Да, мы были в лагерях, на сборах, но в лагерях мы только учились ходить строевым шагом. Потому что в ВИИЯ, когда мы там учились, основной упор был на языковую подготовку. То есть, мы только носили погоны – а на самом деле были гуманитариями до мозга костей. Нас не загружали какими-то военными занятиями. Это сейчас в нашем институте военные занятия на первом месте.
– Применять этот расчет, как я понимаю, не пришлось?
– Нет, слава богу (улыбается).
– В чем состояли обязанности Ваши как переводчика в Анголе?
– Чем мы только не занимались! Положение в то время было угрожающим, и с юга, и с севера наступали наемники. Особенно с юга, там наступали юаровцы, плюс там был Савимби – так называемый ставленник Вашингтона, который организовал свои войска УНИТА. С севера шел Холден Роберто. Луанду просто сжимали в кольцо, ближайший фронт находился в 14 километрах от нее, с севера.
Наша задача была подготовить ангольские войска, помочь сформировать армию. Мы же сами, советские, не могли напрямую участвовать в боевых действиях! И кубинцы к тому моменту еще не подоспели, кубинцев тогда еще были единицы. И наше «мудрое» руководство – я имею в виду руководство СССР – разработало следующий план действий: доставлять на самолетах Ил-62 под видом туристов по двести кубинцев на каждом самолете. А самолеты прилетали через каждые два часа по ночам. Тоже мне, туристы – такие хлопцы бравые, с армейской выправкой! А мы должны были готовить ангольцев на зенитки, ЗУ-23, или на пушки ПТ-76, противотанковые. То есть, мы готовили расчеты разных калибров, а кубинцы поставляли живую силу.
Лично моя, например, задача была такова: подготовить ангольский боевой расчет ПТ-76. Причем у меня был соответствующий специалист, молодой парень, но так как времени нам отвели буквально неделю для подготовки этого расчета – представляете, неделю, и это на подготовку людей, которые были совершенно неграмотными – то работать с переводчиком означало тратить время два раза на одно и то же. А так как я служил в армии, с этой пушкой я был знаком, то мой специалист – не помню уже, как звали – сидел, курил, отдыхал, а я сам готовил ангольцев.
Расчет этот состоял из семи человек. И как можно было подготовить абсолютно неграмотных людей? Мы достаточно зло шутили, что это ребята, которые только слезли с пальмы и которым только что отрезали хвосты и пустили в бой. Когда мы поехали стрелять в первый раз, это была комедия! Потому что когда мы с ними готовились, то все было условно: условно заряжай, условно подноси, условно стреляй, «огонь» – но выстрела, как такового, нет. А когда поехали стрелять, они все испугались! А это уже был бой, колонна противника наступала – в то время они наступали только по дорогам, потому что влево-вправо от дороги увязала любая техника. Война шла по дорогам. Нужно было преградить колонне противника путь, подбить хоть какой-нибудь танк. Первый выстрел – и весь расчет разбежался! Когда стали искать, не нашли никого. Они настолько испугались выстрела этой пушки.
Основные тяготы отражения агрессора, как с севера, так и с юга, легли, конечно, на кубинцев. Когда уже стало понятно, что ангольцы в этой войне вообще никакие не помощники в отражении агрессии, кубинцы и технику стали привозить свою, танки Т-55 и прочее, поначалу и этого не было. То есть, кубинцы все взяли на себя. Приходило два корабля в неделю, доставляли по 50 танков на борту. Еще машины поставляли и так далее. Если б не кубинцы, Луанда была бы взята без вопросов, и пришлось бы нам срочно эвакуироваться оттуда, и Токареву – бежать с пулеметом.
– Для Вас чем отличалась служба в Анголе от службы в Сирии?
– Основное отличие заключалось в том, что в Сирии была конкретная линия фронта. Попадал в окружение, выходил из окружения, были бомбежки, танковые атаки. То есть, все было по-настоящему, война как война. В Анголе война была на тот момент фрагментарная, и скорее партизанская, все было непонятно. Едешь, например, по Луанде… Я часто ездил по Луанде, потому что я был переводчик, знал язык, у меня была машина, которую я умел водить, и мне давали карт-бланш. Наша группа сидела на базе аэродрома Луанды, и никто никуда ни в коем случае не имел права выходить за пределы базы. А мне разрешали выезжать на машине куда угодно. Я и к кубинцам ездил, и еще куда, у меня не было ограничений. Более того – периодически меня отправляли «на промысел», раздобыть еду или спиртное[132].
И вот, едешь по Луанде – а город вымирал абсолютно, и иногда раздавались выстрелы, то там, то сям. Кто стрелял, в кого стрелял – непонятно. Ангольцы – они ведь безбашенные товарищи, они могли пульнуть в кого угодно, когда угодно и откуда угодно. Едешь – и не знаешь, вернешься назад или нет. У меня всегда с собой были пистолет, автомат, ящик гранат в машине. Была такая неопределенность, откуда ждать опасности.
И в то же время – авантюризм некий. Вот едешь и думаешь: а вот туда я смогу проехать, или подстрелят? А что вот там находится?
– А как ангольцы относились к нашим советникам, переводчикам?
– Вообще, у нас с ангольцами достаточно странные отношения, и тогда были, и сейчас. Волею судеб, сейчас приходится часто общаться с ангольцами, и с посольством, и не с посольством. Как будто судьба сводит. Отношения специфические, которые поначалу складываются хорошо, а потом возникают какие-то недопонимания, и отношения ухудшаются. Начинается взаимное непонимание сути происходящего, как в Анголе, так и в России, и понять никто даже не пытается всерьез, попытаться сблизить точки зрения. Наверное, скоро Ангола отойдет от России, как все остальные страны, и будет вести какую-то свою политику.
Хотя свою политику Анголе вести трудно, потому что они этому так и не научились. Чем и хороши были для них португальцы! Настолько правильно и умно они вели свою политику в колониях, что когда они ушли из Анголы – я это воочию видел – ангольцы как будто лишились своих матерей. Потому что португальцы были для них мамами. Ангольцы работали все в сфере обслуживания, а сфера управления полностью принадлежала португальцам. И после получения независимости своей ангольцы не знали, что делать. Они до сих пор не знают, как управлять страной. Это не их прерогатива, потому что они живут еще в каком-то там пятнадцатом-шестнадцатом веке, и понять, как управлять страной, они не могут. Поэтому после того как режим более-менее устоялся, хотя война еще продолжалась – где-то уже в восьмидесятые, девяностые годы – они снова стали приглашать португальцев на управленческие должности. Потому что сами – не справляются. Однако португальцы приезжали неохотно, потому что там еще шли боевые действия.
А ведь все, что было создано в Анголе – города, инфраструктура – все это было сделано португальцами, ангольцы практически ничего не добавили. Потому они должны быть благодарны своим колонизаторам. Ангольцы сами не знали, зачем они воевали с португальцами. Просто поддались этому всеобщему настроению – «национальным революциям», «завоеванию независимости», движению «За свободную Африку». Что называется, «тлетворное влияние» всех остальных колоний – английских, французских, прочих. Потому что более умело, чем португальцы, колониями никто не управлял.
