Из воспоминаний бывшего военного советника, подполковника запаса Е. П. Чернецова, участника боев на юге Анголы в провинции Кунене. «В гостинице встречаем чету Важников, Иосифа и Женю, из Нживы[99]. Тоже в отпуск (в июне 1981 г. – прим. А. К.-Т.). Поселяемся рядом. Женщины занялись своими делами, а мы с Иосифом отправились к Сунцову, доложились о прибытии. Он нам выдал наши офицерские удостоверения, вручил отпускные билеты и отправил в кассу за билетами на обратный путь, за 45 суток… Взяли мы билеты, доложили об этом и свободны, можем гулять!
В середине июля прибыл в управление, к Сунцову… Встретил Иосифа Важника. Он был в другой гостинице, приедет только к самолету. Так что не погуляли мы с ним по Москве, как планировали, направляясь в отпуск.
Проторенными маршрутами буры больше не пользовались, да и налетов на Лубанго больше не было. «Стрелы» тогда не пригодились. А вот сейчас! Очень уж много полетов авиации буров. И днем, и ночью. Ночью смотреть интересно, они даже не выключали аэронавигационных огней и не думали скрываться….В конце августа… в одно из воскресений, утром заметил, что все антенны локаторов вертятся как ужаленные. И почти сразу же, около радиовысотометра, взрыв, но он продолжает работу… Бегом в дом, переодеться, а то в спортивном костюме воевать неудобно.
…В Кааме… новости оказались хуже некуда. 19-я бригада в Шангонго больше не существует, о советниках известий нет. 11-я бригада в Нживе сообщила, что окружена, но продолжает сопротивление. Говорят, что советник командующего округа послал в Нживу, советникам бригады, телеграмму с требованием сопротивляться до последнего, в плен не сдаваться. Но я этой телеграммы никогда не видел, и аналогичной нам в Кааме не зачитывали.
В один из дней пришла информация, что 11-я бригада разбита полностью, некоторые советники погибли, и женщины тоже, кто-то попал в плен к бурам. И якобы буры концентрируют войска около Каамы.
В один из дней… из штаба округа получили распоряжение для советников: прибыть в Лубанго на сборы. Приехали, ребята встретили, отправленные ранее в округ, жены. И вышедшие из окружения советники из Шангонго и Нживы. Так я узнал, что… погибли Иосиф Важник, Женя Киреев и его жена Лида, Галя (Ядвига) Пестрецова. Сам Коля Пестрецов попал в плен к бурам, и якобы они считают его советским разведчиком – спецназовцем. Нам рассказали очевидцы, где, как и что происходило[100]».
Из дневника Татьяны Худоерко, жены военного советника Алексея Худоерко, участницы событий в Ондживе в августе 1981 года: «И вот всё ЭТО началось 21-го августа 1981 года. К вечеру мы узнали, что Касту, что севернее нас на 200 километров, сегодня днем бомбили, дорогу перекрыли и все пути к нам закрыты, но наш начштаба успел проскочить до бомбежки… На следующий день узнаем, что бомбили Шангонго – это уже 100 километров от нас на север.
25-го августа на нашу Нживу юаровцы сбросили листовки, что, мол, завтра, 26-го августа, ваш город будет снесен с лица земли. И те, кто хочет жить, пусть выходят на трассу без оружия в гражданской одежде и идут на север – никто вас не тронет. Но это была ловушка!
Мы всю ночь просидели врефуже (убежище). Страшно вспомнить, что мы пережили, передумали тогда. И 26-го августа, как только солнце стало всходить, мы все покинули нашу миссию и переехали в убежище на КП: оно было больше и глубже. А то в нашем убежище стало тесно: туда привезли какой-то интернат. Бедные детки жили в нашем «красномуголке» и прятались в нашем убежище. Весь день 26-го и в ночь на 27-е августа было тихо, не было ни одного самолета. И вечером 26-го мы вернулись в нашу миссию успокоенные, что все утихло. По радио слышали, что ноту протеста послали и Москва, и Куба, и Португалия. Думаем, что, может, юароецы испугались, да ушли и не тронут наш город. Спали ночь спокойно. Утром… Мы услышали гул самолета, выскочили на улицу и увидели: летает над нами небольшой самолетик-рама и по нему анголане начали стрелять из зенитки. Нам показалось, что это кубинский самолет (а вдруг прилетел за нами!), а они по нему стреляют – даже жалели его! Но, увы, это был юаровский самолет-наводчик, и он сообщал данные истребителям, реактивным самолетам.
Прошло немного времени, и Коля (Н. Ф. Пестрецов. – А. К.-Т.) сказал нам, что если мы сейчас не выберемся из нашей миссии, то нам конец. Город весь полыхал. Мы, женщины, схватились за руки и стояли как вкопанные. Тогда он начал на нас кричать: «Вылазьте, говорю, а то нас сейчас тут всех перебьют к чертовой матери!» Мы все кинулись бежать. Я бежала самая первая, но только до первого дома: потом вдруг ноги стали ватные и совсем не было духу бежать, губы пересохли. С горем пополам добежали мы до дороги, а там нас уже догнал Коля на машине. Мы попрыгали в нее и поехали до главного КП, где были наши мужья. Убежище там было большое: длинный коридор и по обе стороны много комнатушек, завешанных занавесками. Говорили, что нам на помощь должны вот-вот подойти кубинские войска. А в городе шел сильный бой, и к 12 часам дня нам сказали, что в городе уже юаровские танки.
Ангольские войска начали отступление, а мы покидать убежище…Вокруг все грохотало, а мы бежали к своей машине: я ее не видела – Леша тащил меня за руку. Она, оказалось, была в маскировочной яме. В нашей машине были: Леша (муж Татьяны военный советник А. Худоерко. – Прим. А. К.-Т.) за рулем, я, Лида, Евгений, Томаш и еще несколько «сигуранцев» облепили ее снаружи, держась за борта. Мы ехали между деревьев по песку. Ехать было очень трудно. Нам вдогонку Федор – наш старший, кричал, чтобы мы ехали за техникой, а сам остался с переводчиком Леонидом. На другой машине ехали Коля за рулем, Галя, Вовка, Наташа, Юра, Рая и Иосиф (Важник. – Прим. А. К.-Т.).
Самолеты налетали каждые 5-10 минут, все вокруг бухало. А эта «рама» летала и летала. Наша машина ехала первой; мы ехали от дерева к дереву, и как только приближался самолет, мы все выскакивали и бежали подальше от машины. Так мы продвигались за техникой, которая от нас ушла очень далеко: она шла, не останавливаясь, и ее сильно побили самолеты. Потом мы спохватились, что не видно второй машины.
Рядом страшно так бабахнуло, что задрожал воздух и еще долго не было ни наших, ни Леши. А потом видим, что едут они на нашей машине: свою они бросили, так как осколками пробило все шины. Все, естественно, мы в одну машину не поместились, да и страшно было на ней ехать: все равно приходилось часто из нее выскакивать. Коля ехал за рулем и вез все наши самые необходимые вещи, а мы все бежали за машиной, перебегая от дерева к дереву. Лида, бедная, Лидия Прановна Киреева! Ей тогда было 40 лет, и она страдала астмой. И каково ей было бежать!? Она постоянно отставала от нас, и ее муж Евгений Викторович тащил Лиду Прановну за руку, а мы добежим до ближайшего укрытия и ждем их. Лидия Прановна красная как рак.
А потом мы все вдруг стали кашлять, потому что у всех начало першить в горле. И тут мы увидели, что вдоль дороги вспыхивают небольшие желтые облачка, и поняли, что юаровцы применили химическое оружие. Мы сразу стали удаляться вглубь шан, подальше от дороги. Машину свою мы оставили, но впопыхах забыли в ней все продукты и воду! Хоть бы один лимон надо было взять! Никто тогда не подумал об этом – не до того было! И потом, мы не допускали мысли, что не вернемся больше к машине!
Мы залегли под дерево и небольшой кустарник, зарылись в листья, спрятав все белые, красные и прочие яркие полоски на наших платьях, у кого они были… Вертолет летал низко, очень низко – мы даже перестали дышать, а он все кружил и кружил над нами. Я лежала вниз лицом, а Леша вверх, и поэтому он рассказывал, что ему было видно: дверь вертолета была открыта, и здоровенный парень, белый, с закатанными рукавами стоял в проеме с автоматом и стрелял под деревья и по кустам. Не знаю, сколько он летал над нами, может 15-20 минут, но нам это показалось вечностью.
