Я чувствовала, что готова это сделать. И не было в том тупого упрямства или желания обратить на себя внимание. Да, заметила, что в мою сторону начали посматривать. И что с того? Обычное дело. Просто, увлеклась процессом, хорошо разогрелась и поставила себе дальше более трудную, но вполне выполнимую задачу. Поднялась на высоту, прошлась туда и обратно по пружинящей доске, приноравливаясь к опоре под стопой, а потом шаг, второй, толчок и, наконец, прыжок.
Вроде, ничего не смазала и в воду вошла отлично. Уже развернулась на глубине, чтобы всплыть, а мысленно сама себя все оценивала, и еще почувствовала, что в душе разлилось тепло, какое обычно было после хорошо проделанной работы. Это проснулось во мне удовлетворение. Приятное ощущение, однако. Вынырнула, фыркнула, покрутила немного головой и поплыла к бортику и лестнице, чтобы выбраться из воды, а там и домой пора было собираться. Приближалась к блестящим перилам и слушала ободряющие хлопки. Коллеги решили мне немного похлопать. Заметили, значит, что я сегодня выдала очень даже показательную программу. И не только они. Еще некоторые посетители бассейна тоже решили мне поаплодировать. Что же, спасибо им за внимание и высокую оценку моих способностей. Мне было приятно.
– Здорово, – у самой лестницы стоял Ткачев, тоже хлопал и даже дольше остальных. А потом чуть склонился ко мне и протянул руку. – Цепляйся. Помогу выбраться.
Я замерла. Провела ладонью по глазам, будто надеялась, что смахнула бы сейчас капли воды со лба, бровей и ресниц, и видение исчезло бы. Не тут-то было. Не исчезло. То есть, не исчез. Стоял, как ни в чем не бывало, и по-прежнему тянул ко мне руку. И я подалась навстречу. Вложила в его ладонь свою, и в один миг оказалась наверху.
– Сегодня ты здесь устроила зрелище, – Дмитрий просто констатировал факт, и тон его был ровным и спокойным. Сколько ни вслушивалась, насмешки или подвоха, какого, не подметила. – Сегодня настроение лучше? – это он разглядел мою полуулыбку. – Не откажешься поужинать со мной?
– Можно, пожалуй, – когда это говорила, старалась ни о чем не думать. Вообще ни о чем. Надеялась сохранить то приятное чувство, что еще согревало меня изнутри.
А Ткачев поднял мое полотенце и набросил его мне на плечи. И ведь действительно оно было моим. Это значило, что точно знал об этом, и выходило, что наблюдал за мной давно. Прислушалась немного к ощущениям – ничего отталкивающего. И тогда сказала себе: «А почему бы и нет? Хоть один вечер проведу в спокойствии».
– Вот и отлично, – и он положил свою тяжелую ладонь мне на плечо, чтобы немного приблизить к себе. А этот его жест уже пробудил во мне некоторое непонятное чувство. Покосилась на его руку, но ничего не сказала. – Выбор ресторана за тобой.
– Хорошо, – нет, тепло его руки, а потом и бока, что ощущала даже через ткань полотенца, никак не приносило спокойствия.
– Ты сегодня непривычно тихая, – прищурился на меня, но на этот раз дружелюбно. – Неужели, пересмотрела свое поведение? – легкая насмешка все же появилась и в голосе, и на губах.
– Это ты, о чем? – попыталась его понять, а для этого пристальнее заглянула в глаза. Серые. Темные и с черными крапинами.
– Думаю, осознала, что глупо цепляться за то, чего нет. Гораздо мудрее переосмыслить происходящее и взять от жизни то, что она сама тебе предлагает. Скажешь, не прав?
– Не понимаю, – смотреть и дальше в эти глаза не было сил. Они меня прожигали. Поэтому повернула голову в сторону, а еще нахмурилась и ощутила, что тепло из груди ушло. – Ты же обычно говоришь все напрямую, отчего же сейчас…
– Со мной тебе будет лучше. Во всех смыслах. Я не Глеб. Это уж точно, – распахнул передо мной дверь, но я встала на месте, спеша услышать дальше его мысли. Но он отвлекся от откровений. – Проходи. Сейчас оденемся и встретимся в холле.
– Послушай… – развернулась к нему всем корпусом.
– Потом обо всем поговорим. Будет много для этого времени. Проходи же, – развернул меня за плечи и подтолкнул к открытой двери.
Я сделала несколько шагов, и вот мы уже оказались в коридоре, который раздваивался, ведя к раздевалкам, мужской и женской. Там было много народа, но я никого, как бы, не видела. Одна зарождающаяся мысль не давала покоя. Казалось, с места не смогу сойти, пока с ней не разберусь.
– Погоди! Мне важно…ты только что…а Глеб…
– Хватит уже вспоминать его, – на мужском лице очень быстро проскочили одна за другой сдерживаемые эмоции. Не ярко и с накладками, поэтому их не очень удалось и разобрать. Но были среди них раздражение, нетерпение и, как бы, утомление. – Он далеко, его нет. И был ли? – последнее проговорил, всматриваясь в меня с подозрением.
– Что он тебе о нас рассказал? – понимала, что спрашивать глупо. Особенно здесь и сейчас, и у этого человека, которому и доверять-то ни в чем не могла.
– Ты упряма, да? – вскинул брови, будто удивлялся, обнаружив во мне это качество. А дальше решил говорить со мной как с малым и неразумным ребенком. – Мы сейчас с тобой стоим в коридоре. Вокруг народ. Много людей. Не стоит привлекать к нам их пристальное внимание.
Какой народ? Куда он меня подталкивал? Начал открывать мне глаза и замолчал?!
– Нет, – решительно убрала его руки со своих плеч. – Немедленно скажи, что тебе известно. Ты знаешь, о чем я сейчас говорю. А я знаю, что можешь быть прямолинеен и краток. Так что, в двух словах, давай, скажи то, что только что собирался до меня донести.
– Не будь глупой, – похоже, я его утомила. – Сейчас не место и не время. Я же сказал… – зачем-то снова ухватил меня за плечи. Очень крепко. Почти сделал мне больно. Но я стала дергаться не поэтому. – И не строй из себя… Или вот, будь по-твоему, скажи, когда твой Глеб целовал тебя вот так.
И Дмитрий толкнул меня к стене. Сместиться пришлось всего на полшага, а когда спина уперлась в нее, он еще плотнее прижал меня к ней своим корпусом. И быстро, чтобы невозможно было опомниться, обхватил мою голову руками и впился в рот поцелуем.
– У, у, у! – лучше бы мне было не пытаться ничего произносить. Потому что это вышло только ему на пользу – легче получилось разжать мои губы. Но поцелуй его ответа во мне не пробудил. Удивление, а потом и паника, накрыли меня с головой.
– Что?! – он на миг только отстранился, чтобы потом снова продемонстрировать свою страсть. – Было у вас такое?
Во второй раз напора и силы стало меньше, и даже чуть проявила себя нежность. Только тут мое сознание выплыло откуда-то и заставило меня упереться в его плечи руками. Но Ткачев как будто не чувствовал, что пыталась его оттолкнуть. Только сильнее прижался ко мне бедрами. Нет, это уже ни на что не было похоже! И я ударила его сжавшимися в кулак пальцами. Раз. Потом еще. В грудь. И еще пару раз, теперь уже другой рукой. И тогда только он прекратил поцелуй.
– Только не ври мне сейчас, что ничего не почувствовала.
Он был совсем рядом. Его губы отстранились всего на сантиметр, а тело и, вовсе, продолжало припечатывать мое к стене, что не имела возможности пошевелиться. Поэтому его дыхание ощущалось на моем лице. А дышал он глубоко, как и я сама. Мы будто пробежали с ним сейчас стометровку, выкладываясь по полной. И я крупно сомневалась, что могла говорить. Только смотреть. И глаза мои, наверное, были в половину лица. А еще чувствовала, как стремительно опухали губы. И жар прилил ко всему телу.
– То-то же! – и на его лице появилась самодовольная улыбка. А моя рука сама собой и как-то очень резко взметнулась вверх, и ладонь хлестко, с отчетливым звуком, заехала ему по щеке.
Ткачев дернулся и немного отстранился. Тут я моментально посмотрела по сторонам и заметила, что этой сцене было много свидетелей. На нас смотрели. Знакомые и нет. Взрослые и нет. Вот так позор!
– Пошел прочь! – со всей силы уперлась руками ему в грудь и оттолкнула.
Дмитрий не ожидал от меня такого. Только так могла объяснить тот факт, что отлетел на расстояние чуть больше метра и впечатался в стоящий за его спиной шкаф. Я же его растерянностью воспользовалась и далее. Развернулась скорее к женской раздевалке и была такова. Там стягивала с себя купальник с небывалой скоростью, а в платье внедрилась на счет раз, застежку на нем теребила уже на ходу. Перепрыгивая сразу через несколько ступеней, спустилась в холл и быстро крутанула головой, убеждаясь, что он свободен от моего недруга, только тогда устремилась к дверям на улицу.
