Он взял ее лицо в ладони, заставил поднять взгляд, а затем накрыл ее губы своими — второй раз за эти два дня. Маринетт пораженно выдохнула ему в рот, и Адриан не упустил возможности углубить поцелуй, вновь втянув ее нижнюю губу. Маринетт обхватила его шею, запустила пальцы в волосы на затылке и привалилась к Адриану, когда у нее окончательно подкосились ноги. Адриан, удерживая ее, прижал Маринетт еще ближе, целуя, покусывая, посасывая ее губы и постанывая в ее чудный сладкий рот.

И все казалось таким правильным…

А потом вдруг прозвенел звонок на урок.

Адриан заполошно отстранился, продолжая обнимать ошарашенную Маринетт — ее рот был слегка приоткрыт, губы припухли, глаза подернулись дымкой, щеки горели привычным румянцем. Он насладился этим зрелищем, а затем облизнулся (этот сладкий привкус чувствовался до сих пор. Она что, питается только сладостями из семейной пекарни?).

— Звонок, — тупо заявил он, — нам лучше пойти в класс.

— А-а-ага.

Адриан ухмыльнулся ее немногословности (сам ведь ее до этого довел!):

— Ну, тогда, — он почти мурчал — пора бежать, Принцесса.

Отпустив Маринетт (в этот раз — полностью), он развернулся и услышал, как она врезалась в шкафчики и с пронзительным писком рухнула на пол… Всю дорогу до аудитории Адриан охеревал со своей офигенности и расплывался в нелепой, самодовольной улыбке.

А уж когда после него в аудиторию наконец-то вошла шатающаяся Маринетт, стало только хуже. Щеки у нее были отчаянно розовыми, глаза — ошалевшими, а сама она выглядела так, словно ее голова вот-вот лопнет.

— Урок начался пятнадцать минут назад, мисс Дюпэн-Чен, — строго сказал учитель, — и что же оказалось таким важным, что вы посчитали допустимым опоздать?

— Я… Мня… кхе… ха…

Учитель, и весь класс вместе с ним (кроме Альи и Адриана, который не мог сдержать самодовольной улыбки), тяжело вздохнули и посмеялись над красноречием Маринетт.

— Не важно, мисс Дюпэн-Чен, — ответил учитель, сжав пальцами переносицу, — просто присаживайтесь и не повторяйте этого впредь.

Маринетт, поспешно кивнув на замечание, стыдливо опустила голову, покраснела и бросилась к своему столу.

— Дорогуша, — услышал он шепот Альи, — что случилось?

— Я… мхем… кха… да.

Остаток дня Адриан не расставался с самодовольной улыбкой, вполне себе удовлетворенный тем, что Маринетт из-за него не могла и двух слов сказать (правда, Алью такое поведение подруги взбесило очень быстро). Он счастливо сел в лимузин, и ничего в мире его не беспокоило. В этот день даже урок фортепиано не смог испортить ему настроение.

Именно этот момент и выбрал Плагг, чтобы наконец-то выползти из-под рубашки Адриана и пристроить свою пушистую маленькую голову на плечо Адриана.

— Ну и? — прошептал Плагг Адриану прямо в ухо.

— Ну и что? — промямлил в ответ Адриан.

— Она целуется как Ледибаг?

И только тогда Адриан понял, что все время, пока длился поцелуй, он был куда больше сосредоточен на том, чтобы целовать Маринетт, вместо того, чтобы сравнивать ее губы с губами Ледибаг. Он был так занят, наслаждаясь ощущением ее губ на своих губах, на вкусе, эмоциях, вызванных поцелуем, что вел в их взаимодействии целиком и полностью. Он не мог сказать, держала ли Маринетт его за воротник в точности как Ледибаг, была ли она такой же напористой и пылкой, потому что именно он задавал темп поцелую. Именно он удерживал ее, углубляя поцелуй, и никак иначе.

Все, что он мог сказать — его поцелуй с Маринетт оказался таким же, как и поцелуй с Маринетт, когда он был в обличьи Кота.

Вот же черт!

— Я… не знаю, — со стоном признался Адриан, — я совсем не обратил на это внимание!

— Ха! — Плагг злорадно захихикал в ухо Адриану, — А я тебе говорил, что вся эта затея с поцелуями не принесет ничего, кроме неприятностей!

— Заткнись!

Горилла, вздрогнув, глянул в зеркало заднего вида, и Адриан покраснел, бормоча извинения.

Всю дорогу до дома Плагг ржал не переставая.

========== 5. Материнская мудрость ==========

Все побежали - и я побежал :D

Ошибки в ПБ, плз)

C Наступающим, ребят!!!

________________________________

А вот теперь Маринетт вконец смутилась.

Только что ее поцеловал Адриан.

Адриан Агрест, самый красивый, добрый, милый парень из всех, кого она только знала, поцеловал ее, Маринетт Дюпэн-Чен. Заурядную, неуклюжую, глупую Маринетт.

Адриан, любовь всей ее жизни, зажал ее в углу школьного коридора и поцеловал!

И это было прекрасно!

Все было именно так, как ей об этом мечталось: нежно, с любовью и очень, очень, очень — а-а-ах! То, как он посасывал и прикусывал ее губы, буквально вскипятило Маринетт мозг и закоротило все эмоции. Ощущение теплых рук на ее щеках, когда, бережно погладив лицо, они скользнули вниз, прижав ее к чудесной, твердой груди Адриана, какими шелковистыми, мягкими были его волосы под ее пальцами…

Все было настолько идеально, романтично, словно все ее мечты стали явью… И так чертовски знакомо! Ощущения были такими же — один в один — как и при том поцелуе, что выдал ей на балконе Кот Нуар!

Маринетт перевернулась и застонала в подушку.

— Что случилось? — осторожно спросила Тикки. — Я думала, что после всего, что случилось сегодня, ты будешь на седьмом небе.

Она и была.

Сначала она не могла не то, что связное предложение выдать — даже слово выдавить, настолько была ошеломлена, а затем — блаженно счастлива, получив наконец-то Адриана, который, как в самых сладких снах, ее целовал… А потом, посреди этих грез, Адриан обернулся Котом Нуаром.

И чем больше она думала о поцелуе с Адрианом, тем больше ей вспоминался вчерашний поцелуй с Котом.

Он прикоснулся к ней точно так же, губы по ощущениям не отличались вообще ничем, поцелуй вызывал те же самые чувства — то искрящее, пенящееся чувство счастья, что разносилось по всему ее телу…

Значит ли это, что Адриан и Кот были одним и тем же человеком, или просто все люди целуются одинаково?

Маринетт перекатилась обратно и посмотрела на милое личико своей обеспокоенной квами.

— Тикки, — нерешительно сказала она, — а все люди целуются одинаково?

Тикки моргнула:

— Не знаю, — призналась тихо, — квами не целуются. Совсем. Мы иначе выражаем любовь друг к другу.

Маринетт снова застонала. Ну и с кем еще она может поговорить обо всех своих смущающих чувствах? Ее могла понять только Тикки, потому что она — единственная, кто знал обо всем. Тикки спустилась к Маринетт и, успокаивая, потерлась щечкой о щеку подопечной.

— Тебе стоит спросить у своей мамы.

Эта фраза заставила Маринетт подскочить:

— У мамы? — воскликнула она.

— Ну да, — неодобрительно нахмурилась Тикки, — для ответов на такие вопросы у тебя есть мама. Она обладает реальным опытом и знаниями по этой теме, а значит, сможет подсказать больше, чем я.

— Это да, — тихо ответила Маринетт, — но как же мне объяснить всю эту ерунду с Котом Нуаром?

— Уверена, ты что-нибудь придумаешь, — легкомысленно отмахнулась Тикки, — она поймет.

— … Думаешь? — Маринетт нервно закусила губу.

— Конечно! — бодро сказала Тикки. — С ее помощью ты появилась на свет, так? А значит, она — эксперт во всех этих Маринеттовских разговорах!

— Да, ты пра… — эй! — возмущенно рявкнула Маринетт, когда поняла, что именно ляпнула Тикки. — И что это должно означать?!

В ответ Тикки лишь хихикнула, и, поняв, что квами не собирается больше ничем помогать, Маринетт решила, что поговорить с мамой — всяко лучше, чем сидеть в комнате в компании подкалывающего ее говорящего насекомого.

Ее родители были на кухне, готовили ужин. Когда Маринетт нерешительно выглянула из-за угла и смущенно улыбнулась, ее заметили и радостно окликнули.

— Мам, — нервно сглотнула Маринетт, — можно мне с тобой поговорить? Наедине.— Она сцепила пальцы в замок, переступила с ноги на ногу, смотря куда угодно, кроме родителей (те же, в свою очередь, обменялись заинтригованными взглядами). — Насчет мальчиков… И поцелуев.